Последняя из рода Теней - Яра Горина

Он стоял, прислонившись к стене, и ухмылялся, сверкая белоснежной улыбкой, словно демонстрировал таланты своего зубоврачевателя. В том, как он достал портсигар, вытащил ароматную сигару, ловко покрутив ее между пальцами, откусил кусочек, пытаясь распробовать качество табака, — чувствовалась та ленивая небрежность, к которой так стремятся молодые аристократы, но никак не могут достичь.

В этом мужчине чувствовалась порода, несмотря на то, что он был, пожалуй, слишком широкоплеч для дворянина, будто ему долгое время приходилось заниматься физическим трудом. Осанка и лицо — без намека на растительность, могли выдать профессионального военного, только вот военные, прикипев душой к родной форме, не одевались с подобным шиком, да и вообще были чужды моде.

Его ладони — крупные, с длинными грубоватыми на вид пальцами, были напрочь лишены тех атрибутов праздности, которыми так гордились благородные сеньоры. Но это все было незначительной мелочью в сравнении с тем, как этот мужчина разглядывал Ивари: пристально, без всякого стеснения, всем своим видом показывая, насколько мало он ее уважает.

«Да как он смеет рассматривать ее так, словно она безродная девка?! — с яростью подумала графиня, вспыхнув от стыда и негодования».

Однако знатная сеньорита должна «сохранять благородство» в любой ситуации (конечно, гувернантками не оговаривались те случаи, когда воспитанница будет поступать самым, что ни на есть, бессовестным образом).

Ивари попыталась придать своему лицу как можно более холодное выражение. Обычно это отрезвляло излишне ретивых кавалеров, однако внезапный свидетель ее конфуза, был мало похож на тех благородных мальчишек, чувствами которых она так легко играла.

От него веяло азартом охотника, дикой силой и несгибаемой волей. Внутреннее чутье, без меры развитое, как и у любой другой избалованной кокетки, подсказывало Ивари избегать подобных мужчин: чересчур опасных, умных и не слишком уважающих женщин. А Ивари привыкла всецело доверять своему чутью.

Незнакомец, словно прочитал ее мысли и улыбнулся еще шире, после чего, неслыханное дело, поприветствовал Ивари кивком головы, будто старую знакомую. От такой дерзости в груди девушки все просто заклокотало от гнева. И ее ярость, казалось, еще больше его развеселила.

Постаравшись вложить в свой взгляд как можно больше презрения, Ивари расправила плечи и со всем достоинством проследовала к лестнице, ведущей на этаж к гадким старикашкам.

Но этот бесчестный свидетель ее маленькой слабости, не позволил ей удалиться с достоинством. Она услышала за спиной его мягкие шаги, запаниковала и, не оглядываясь, вылетела в вестибюль, заставленный рыцарскими доспехами, зацепив один из них подолом пышного платья. Раздался оглушительный грохот. От ужаса и стыда, Ивари застыла безмолвной статуей.

Уже позже, когда девушка в подробностях вспоминала все обстоятельства своего знакомства с этим человеком, она не могла отделаться от мысли, что он должен был впервые увидеть ее во всем блеске: на светском рауте в королевском дворце, в окружении поклонников, ослепленных ее невероятной красотой.

Она не сомневалась, что в этом случае их отношения сложились бы совершенно иначе. Но у судьбы, ло-видимому, были другие планы. Думая об этом, она не могла перестать вновь испытывать всю ту гамму не самых приятных чувств: от мучительной неловкости, тревожной скандальности и полнейшего унижения, которые сопровождали их встречу. И это вызывало в ней глухое раздражение.

— Я надеюсь, вы больше не станете от меня убегать? — насмешливым тоном поинтересовался незнакомец, откидывая носком начищенных до блеска туфель рыцарский шлем, — Мне было бы очень любопытно узнать, что же такого занимательного рассказывал принц Антуан, заставив столь благонравную сеньориту подслушивать?

Сколько же душевных сил стоило Ивари никак не отреагировать на такое оскорбление! Казалось, даже уши горят от стыда, и сейчас она как никогда, порадовалась модной пышной прическе, скрывающей серьги.

Но, несмотря на всю досаду, которую она сейчас испытывала, Ивари не стала компрометировать себя запальчивыми высказываниями.

«Гордость — оружие дамы — любили повторять гувернантки», и теперь Ивари хорошо поняла, что они имели в виду. От таких вот наглецов только гордость и может защитить.

— Извините, сеньор, мы не представлены, — высокомерно отвечала Ивари, однако мужчина и не подумал смутиться.

— Прошу прощения, — театрально покаялся он, приложив руку к груди. — Мы сейчас же исправим это маленькое неудобство. Позвольте представиться, Крайн Денвори

— советник его величества. Ваше же имя мне прекрасно известно, очаровательнейшая сеньорита. Графиня Ивариенна Беллентайн, разбившая сердца всем ловеласам Марены.

Может, в других обстоятельствах это звучало бы даже лестно, однако в его словах и в том, как он это говорил — томно и флегматично — чувствовалась издевка.

Нарочито почтительный поклон добавлял ощущение, что мужчина просто потешается над ней. И самое ужасное, в ответ на это Ивари могла лишь кисло улыбнуться — не станет же она ему грубить в ответ на вежливые фразы.

— На этом мы можем закончить наше знакомство, — процедила она.

— В таком случае, что мешает мне силой представить вальдштенскую шпионку пред светлые очи принца Антуана? — с насмешкой сказал Крайн.

— О, вы этого не сделаете! — вскинулась Ивари, — Я не шпионка! Это просто бесчестно!

Конечно, никто не поверит в то, что она шпионка. Но, если он и правда советник короля, ситуация может оказаться весьма неприятной.

— Я просто хотел услышать правду, моя дорогая Ивари, вы же позволите мне вас так называть? — участливо осведомился он.

На язык просились все грубые слова, которыми так любил честить лошадей конюх в их старом поместье. Жаль, ей не позволяли их слушать. Девушке стоило огромных усилий не высказать вслух парочку крепких словечек. Но ругаться с этим опасным человеком не входило в ее планы.

— Я не думал всерьез, что вы шпионка, — продолжал мужчина, — Но времена нынче неспокойные… И без наглых девиц, которые вешаются на шею наследнику, проблем хватает.

Как же это было оскорбительно. Щеки пламенели от стыда.

Но нет, Ивари не доставит ему такого удовольствия, она не даст воли эмоциям. Она умеет быть милой и обаятельной. С такими мыслями графиня подарила советнику лучезарнейшую из своих улыбок. На мгновение он застыл, разглядывая ее, и девушка уже приготовилась праздновать победу, но в следующую минуту — этот подлец расхохотался. От обиды и отчаяния Ивари зло топнула ногой.

— Лицемерные улыбки на все случаи жизни? Сколько их у вас в заготовках? — отсмеявшись, заметил Крайн, — Все же я оказался прав? Очередная влюбленная дурочка? Можете ничего не говорить, — резюмировал он, и со злорадством, добавил, — На месте Антуана, я не стал бы лишать вас надежд.