Смерть на фуникулере - Тони Бранто

боль уже прошла?

Коннор кивнул:

– Уже прошла, спасибо.

Леонард тоже встал.

– Это ведь мы вас вчера забирали из отеля? – спросил он.

Вероника наконец пробудилась, сообразив, что к чему.

– А! Так вы, значит, Коннор и Леонард? Ну конечно. Миссис Робинсон говорила о вас. Вчера была такая тьма, вот я вас и не разглядела. Хотя я должна была раньше догадаться, что в аптеке говорила с одним из Робинсонов. Туристов-то сейчас немного.

Леонард сказал:

– Отец говорил, вы вроде пишете?

– Вроде того.

– О чём?

Вероника сделала неопределённый жест:

– Разный вздор. Интриги, насилие, убийства…

– Убийства? – повторил Леонард. – Как интересно!

Коннор покосился на него.

– Вы под своим или вымышленным именем публикуетесь?

– Под именем Вероники Бёрч – моим собственным.

Позади неё раздался скрип резко отодвинутого стула.

Это со своего места подскочила миссис Палмер.

– Только подумать! – летела она на всех парах. – Дик, ты слышал? Я в одном отеле со знаменитой Вероникой Бёрч! Дик, слышал? Это сама Вероника Бёрч! О, как я рада вас встретить! О, но вы так молоды! Я представляла вас… ну… где-то моего возраста. Хотя многие говорят, что я выгляжу моложе своих лет. Ну это и понятно, ведь я веду здоровый образ жизни. Правда, Дик? Как вам погода? Ну надо же, сама Вероника Бёрч! Подумать только. Бетти Стокс будет кусать локти, когда узнает, с кем я отдыхала. У меня, кстати, есть все ваши книги. Дик! Скажи, что у меня есть все книги мисс Бёрч!

– У миссис Палмер есть все ваши книги, мисс Бёрч, – отозвался Ричард Палмер, читая комментарии врачей о новой вакцине.

– Вот что я говорила! Вы, конечно, не откажетесь позавтракать с нами?

Вероника выглядела застигнутой врасплох. На самом деле она подбирала фразу повежливее, намереваясь отклонить столь сомнительное предложение.

Вмешался Леонард Робинсон:

– Извините, но сегодня мисс Бёрч завтракает с нами.

Миссис Палмер потухла и вновь вспыхнула:

– Ну тогда за ужином?

– Это очень мило с вашей стороны, – ответила ей Вероника.

Когда миссис Палмер ретировалась и, как после бури, наступило спокойствие, Вероника наконец присела, а Коннор Робинсон заявил:

– Хочу написать пару писем перед прогулкой. Хорошего вам аппетита!

Он исчез.

Официант принял у Вероники заказ, после чего она поблагодарила молодого Робинсона за спасение. Тот лишь заметил, что от бесконечного потока слов, извергаемых миссис Палмер, хочется расшибить себе голову.

Вероника ненавязчиво разглядывала семнадцатилетнего Леонарда. Это был интересный юноша породы своего отца. Волевое мужественное лицо, римский нос, проницательный взгляд зелёных, как у матери, глаз и густая тёмная шевелюра. Вероника обратила внимание на его руки – длинные и по-мужски изящные. Когда Леонард вновь на неё посмотрел, она ощутила исходящую от него энергию.

Мисс Бёрч спросила:

– Как вам поездка?

Леонард пожал широкими плечами:

– Воздух чистый, снег белый. Много иностранцев.

– О, и вы заметили? – сыронизировала Вероника.

Леонард ухмыльнулся.

– Вы из какой части Англии?

– Из Девона. А вы из какой части Америки?

– Из Коннектикута. Но Европа мне больше по душе. Подумываю когда-нибудь сюда перебраться.

– Вот как? – бросил Леонард. – Вам по душе войны между кучей стран на клочке земли, а не мирный целый континент?

Принесли чай с тостами и джемом.

Американка сказала:

– От мира мало проку, если ты ищешь вдохновения.

– Вам доставляет удовольствие писать о насилии?

Веронике нередко задавали этот вопрос; исходя из настроения, она каждый раз сочиняла новый ответ. Однако из уст Леонарда Робинсона этот вопрос звучал как минимум необычно. Голос у Леонарда был низким, обволакивающим, интонации – вкрадчивыми, как у психолога или маньяка, каким его представляла Вероника. Похоже, мальчишка решил попробовать на ней свои чары. Ей хотелось поставить его на место.

Но в итоге мисс Бёрч ответила банальностью:

– Возможно, это то, чего не хватает мне в реальной жизни.

Глаза Леонарда заблестели.

Он загадочно произнёс:

– Вы хотите стать жертвой или хотите понаблюдать, как кто-то мучается рядом?

– Я допускаю оба варианта, – с улыбкой констатировала мисс Бёрч.

– Понимаю. Вам опостылела ваша работа, – сказал Леонард и посмотрел в окно.

В свои семнадцать он был на редкость проницателен. Интересно, что он думал о переживаниях Эмили Нортон?

Вероника оглянулась по сторонам – в столовой уже никого не было – и спросила прямо:

– А что происходит в вашей жизни? Вам никогда не хотелось кого-то убить?

Леонард повернулся к ней. Веронику чуть не снесло энергетической волной.

– Да, – сказал он решительно, хрустнув пальцами, – я хочу убить свою мать.

Глава 2

Леонард Робинсон запустил пятерню в волосы, откинув их со лба. Веронике открылись его резкие смоляные брови, и яркий свет из окна превратил выразительные зелёные глаза в аквамариновые.

– Вероятно, вы ждёте от меня чего-то вроде исповеди? – спросил молодой человек.

– Не буду скрывать, что мне это интересно, – сказала мисс Бёрч.

– Вы ведь только за этим сюда явились, верно?

– И это не стану скрывать.

Леонард кивнул и задумался.

– Да, нашу маму вы, несомненно, успели прочувствовать. Скажите, какой она вам показалось?

– Несомненно, доброй, – ответила Вероника.

– Но вы же как безнадёжно циничный писатель знаете или догадываетесь, что доброта может быть хуже зла?

– Я понимаю, о чём вы. И как прожжённый писатель заявляю, что зла в вашей матери нет ни грамма.

Леонард – крайне неожиданно – прыснул от смеха.

– Вы либо ничего не знаете, либо намеренно провоцируете меня, – махнул он рукой. – Я склоняюсь ко второму варианту. В противном случае, вы бы не поехали за нами, если бы считали маму безобидной.

Разоблачение позабавило Веронику.

Она осторожно сказала:

– Может быть, вы поделитесь со мной вашим ви́дением?

– Возможно.

Юноша откинулся на спинку стула и сцепил руки за головой.

«Рисуется мальчик», – подумалось Веронике.

– С чего бы начать? Начну с самой сути, чтобы вам сразу стало понятно. Моя мама до сих пор гордо рассказывает своим подругам (а также почти незнакомым людям), что кормила меня грудью до двух лет и что по этой причине у меня нет проблем с зубами. Также популярен рассказ о том, как в пять лет меня водили на обрезание, потому что на то были веские причины. Куда бы мы ни зашли – в магазин, ресторан, к портному, мама обязательно расскажет, где мы были этой осенью или прошлым летом, где мы жили, что ели, с кем общались. Если в доме у кого-то болезнь или операция, об этом узнают все. От мамы. Во всех подробностях.

Вероника сочувственно покивала.

– Вам кажется, что в этом и нет ничего такого. Нет, в этом есть кое-что – моя жизнь. Я не