Прорыв выживших. Враждебные земли - Михаил Гвор

Минут через двадцать Пчелинцев не выдержал:

– Сержант, мать твою! Достал в корень! Сядь на попу ровно и сиди, пока не позову! И рожу не криви, никто расстреливать не собирается!

Поляков ухромал в сторону «Штаба», где шумели восстановительные работы. Урусов, недолго думая, привлек к ним всех своих «тревожников». Местных мужиков решили не трогать: у них и своих забот хватало. Вездесущих детишек не гнали. Наоборот, активно использовали: то гвоздь подать, то отвес подержать….

Наконец туда же подошел и полковник. Урусов подобием строевого шага дернулся навстречу, но был остановлен.

– Отойдем? – Пчелинцев уклонился от порции щепок, вылетевших из-под топора чересчур увлекшегося работника.

– Отчего бы и не отойти, – не стал возражать старлей.

– Что скажешь? – спросил полковник, когда они оказались подальше от стройки, а главное, от любопытных ушей. – Ты что, собрался острог возводить?

– А что такого? – удивился Урусов. – Мы в Сибири? В Сибири! А тут положены каторги, остроги и туземцы. С каторгой нескладуха выходит, так на всем прочем отыгрываться надо.

– И до туземцев дойдем, – задумчиво сказал Пчелинцев, внимательно глядя, как бойцы вертикально вгоняют в землю бревно. Кивнул в их сторону: – Думаешь, удержат?

– Неа, – отозвался старлей. – Не удержат. Пулю в смысле. Картечь поймают на раз-два. РПГ у них нету, иначе нас бы уже пожгли к херам собачьим. А так – вплотную не подойдут, от рикошетов спасет…

– И селянам уверенности добавит, – закончил его мысль Пчелинцев.

– Это в первую очередь.

– Ладно, маршал Маннергейм доморощенный, давай по кратким итогам.

– Яка там в сраку церемония, товарищ полковник. В смысле, краткие итоги… Из наших – трое наглухо. Один с десяток осколков поймал, но жить будет. Сержанта сам видел. Относительно целый.

– Видел, – согласился Пчелинцев. – За мной круги нарезал с виноватой рожей.

– Пусть нарезает. Ему полезно, – махнул безразлично Урусов. – Из гражданских – восемь погибших. Пара десятков раненых. В первую очередь вырезали всех на ферме. Коров попытались угнать. Большую часть наши вернули. Крупный рогатый – не танк. В здешних лесах застряет и буксует.

– Кто нападал, определились? – Пчелинцев сорвал с дерева небольшой кусочек коры и медленно крошил его пальцами.

– Что там определяться? Алтайцы приходили. Зверье у себя повыбили, урюки, решили к нам наведаться. Не свезло.

– Да как сказать, не свезло…. – полковник отряхнул руки об камуфляжные штаны. – Ты там заикался, что пленных взял?

– Везет мне на них, – кивнул Урусов. – Вернее, Черному повезло. Дэн двоих повязал. Еле от мужиков местных сберег. Те на кол посадить хотели.

– Суровые тут люди, как погляжу.

– Дык ведь, Сибирь, как никак….

– Алейкум ассалам, уважаемые!

– Ваалейкум ассалам, Мустафа!

– Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?

– Куда ты всегда так торопишься, Мустафа? – ответил Вагиз. – Сядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости, а не спеши, словно пылкий юнец.

– Как скажешь, о мудрейший.

Аксакал, кряхтя, взобрался на дастархан и налил чая.

– Вы слышали, уважаемые, – начал он, не допив даже первую пиалу, так не терпелось сообщить остальным горячую новость, – под Новичомогом вырезали целый кишлак.

– Ты думаешь, это сделали джигиты баши, пошли Аллах ему здоровья? – спросил Абдулла.

– Нет. Пришли наемники со стороны Узбекистана. Там им стало плохо, Сарыбек-Шах захватывает все новые земли, а те, кто служил его врагам, бегут, куда могут.

– Разве шах не нанимает воинов?

– Нанимает. Но не перебежчиков. Тем нет пощады. Войска Хорезма уже подошли к Самарканду. Наемники бегут, как тушканчики от лисы.

– Откуда знаешь, что кишлак вырезали именно наемники? – поинтересовался Вагиз. – Может, кто-то сваливает на них вину? У Пенджикента много врагов.

– Нет, наемники. Они ненадолго пережили своих жертв.

– Шакалы пустыни оказались столь неумелы, что пенджикентцы застали их врасплох?

– О нет, уважаемые, – Мустафа сделал паузу, растягивая момент, – это были опытные бойцы. Но они захотели обидеть язык Ирбиса.

– Что??? – хором удивились аксакалы. – Самоубийство великий грех! Их души будут вечно гореть в огне Джаханнама! Или эти глупые люди не знали, что делает Леопард Гор с обидевшими его уши?

– То мне неведомо, уважаемые. Но Снежный барс опять доказал, что его правила по-прежнему незыблемы подобно Корану, а обещания столь же крепки, сколь и слово Пророка.

Аксакалы немного помолчали, обдумывая ошеломляющие новости. Давно уже никто не пытался проверить Посредника на крепость. Последним это сделал год назад Ильяс Ниязов. Отчаянный дехканин вырезал знак Ирбиса на воротах своего дома, чтобы защититься от постоянных грабежей джигитов баши. Джигиты не решились переступить через страшный знак. Но ровно через неделю Ильяс сгорел вместе со всей семьей и хозяйством. Пожар был настолько страшный, что на пепелище не осталось даже костей несчастных – все выгорело дотла. А на дереве, что росло напротив сожженного дома, нашли нарисованный побелкой знак Посредника. Большую смелость надо иметь, чтобы покуситься на людей Леопарда Гор. Очень большую…

– Удивительную новость сообщил ты, Мустафа, – нарушил наконец молчание Вагиз. – По сравнению с ней все остальные – новорожденные ягнята рядом с матерым бараном.

– А можно посмотреть на этих ягнят, Вагиз-джан? Или страшная весть насухо опустошила хурджин?

– Конечно, уважаемый! Баши опять сделал предложение матчинским братьям стать его сыновьями. А те снова сказали: «Кому нужен блудный отец, когда жив настоящий?» Возможно, Файтулла и не против подумать над предложением, но его брат непреклонен.

– За что он так ненавидит нашего правителя?

– Это знает только Аллах…

– Похоже, быть новой войне с Матчой, – задумчиво произнес Абдулла.

– Тогда и с Пенджикентом тоже, – ответил Вагиз.

– Что, Саттах-беку тоже было сделано подобное предложение?

– Да. И бек ответил, что не может пойти в сыновья к тому, кому годится в отцы…

Аксакалы опять замолчали.

– Нет, – сказал Мустафа, – на двоих одновременно у баши не хватит сил… Война будет только с одним… Интересно, с кем?..

– Стратеги, – язвительно произнес старый Шамси, вставая с соседнего дастархана. – Да ни с кем не будет. Баши все силы держит на Анзобском перевале. На юге сейчас затишье. Урусы в Душанбе только и ждут, чтобы им дали шанс. Баши сейчас не до Матчи с Пенджикентом.