Потерянный рай - Ронда Гарднер

Она поднялась с табуретки, взяла кружку и пошла с ней в гостиную. Кажется, машина? Она выглянула из окна в переулок. Нет, всего лишь трактор, направляющийся на ферму. Не находя себе места, Клеменси вернулась на кухню. Едва она уселась на место, как в дверь позвонили.

Пытаясь справиться с бушующим в крови адреналином, она вскочила и побежала к двери. Кажется, на этот раз Джошуа решил официально сообщить о своем визите.

Она глубоко вздохнула, открыла дверь и подавила разочарование, увидев на пороге седовласого мужчину Клеменси быстро взяла себя в руки и приветливо улыбнулась.

— Доброе утро, Уильям.

На морщинистом, обветренном лице засияла улыбка.

— Принес вам кое-что на ужин, — лаконично сказал он без всяких предисловий. Покопавшись в кармане просторной засаленной куртки, которую он носил зимой и летом и, как подозревала Клеменси, не снимал даже на ночь, Уильям вынул сверток в коричневой бумаге и сунул хозяйке в руки. — Утренняя добыча.

— Ох, какая прелесть! — с энтузиазмом воскликнула Клеменси. Стоило женщине почувствовать сквозь бумагу что-то липкое, как у нее сжалось сердце. — Сейчас посмотрю, что там такое! — Она наклонилась и погладила черно-белого колли, послушно сидевшего у ноги, обутой в резиновый сапог. — Большое спасибо. — Клеменси с улыбкой выпрямилась и только теперь заметила на тропинке шагающую к дому высокую худую фигуру.

— Домой, Джесс. — Видя, что Клеменси обрадовалась подарку, пожилой фермер довольно кивнул и пошел к калитке. Любезно поздоровавшемуся с ним Джошуа Уильям ответил каким-то односложным междометием.

— Немногословный человек, — заметил Джошуа, подойдя к Клеменси. В одной руке он нес ящик с инструментом, в другой — кусок стекла.

— Да, говорит он мало, — подтвердила Клеменси, пытаясь не замечать, как солнечные лучи отражаются от пышных темных волос и ласково освещают твердые черты его лица. — Но они с женой очень милые люди, — добавила она, ведя Джошуа в кухню. Не сумев скрыть дрожь, она положила сверток в раковину и уныло вздохнула, когда увидела вопросительный взгляд синих глаз.

— У них больше нет машины, поэтому я иногда подбрасываю их в Борнмут, — уклончиво сказала Клеменси. Она не собиралась говорить, что прошлой зимой две недели каждый вечер возила Уильяма в больницу к жене, поправлявшейся после тяжелой болезни.

— А Уильям и его жена выражают вам признательность с помощью таинственных коричневых свертков? — Джошуа поставил ящик, положил стекло и задумчиво посмотрел на раковину.

— До выхода на пенсию Уильям был егерем. — Клеменси тоже уставилась на сверток. О боже, неужели он шевелится? Нет, ей просто показалось. — И мне кажется, что он сохранил прежние связи. — Она никогда не проявляла интереса к источнику этих даров. — Чаще всего это рыба, как сегодня. Но иногда бывает кролик или даже фазан. — Ее большие, выразительные глаза потемнели. — Уильям уверен, что я… умею готовить. — Она сделала паузу и виновато выпалила: — Как это ни ужасно, но я закапываю их в дальней части сада!

— Под покровом ночи, чтобы никто не увидел? — Джошуа приподнял уголки рта и переключил внимание на заднюю дверь.

— Это не смешно, — ответила Клеменси, но все же улыбнулась, а затем вздохнула. — Надо было с самого начала сказать Уильяму правду. — Она прислонилась к раковине и как зачарованная уставилась на Джошуа, деловито вставлявшего стекло в дверь. — И признаться, что я неисправимая брезгливая горожанка. — О господи, как хочется притронуться к его сильной, умелой руке, ощутить прикосновение длинных, гибких пальцев… Она с трудом проглотила слюну. — Или притвориться закоренелой вегетарианкой, но…

Ее взгляд невольно упал на красиво вырезанные губы, и живот тут же свело судорогой. И зачем ей на ум снова пришел тот поцелуй? Только она начала чувствовать себя с Харрингтоном непринужденно, только успокоилась…

Джошуа сделал шаг назад, полюбовался своей работой, видимо, остался доволен и обернулся к Клеменси.

— Я заодно купил пару новых засовов. — Сняв свитер, он небрежно бросил его на стул. Короткие рукава синей майки обнажили загорелые руки, поросшие тонкими темными волосками.

Клеменси окаменела. Присутствие этого мужчины в ее доме и так заставляло ее нервничать. Неужели придется терпеть еще?

— Спасибо, — выдавила она. Харрингтон обратил внимание на заминку и слегка прищурился. Оставалось надеяться, что он не поймет причину этого замешательства… — Действительно, нужно было давно сменить засовы, — более непринужденно добавила она. Джошуа уже показал, как легко забраться в дом, где шпингалеты заржавели и давно не работают, скрепя сердце признала Клеменси. Тем более, что она то и дело забывала вынимать ключ из замка.

Джошуа вооружился гвоздодером и присел на корточки. Голубая парусина туго обтянула его мускулистые бедра. Клеменси заставила себя отвести взгляд.

— Кофе? — Ей нужно было чем-то занять себя. Нечего стоять и пялиться на него — вернее, пытаться не пялиться!

— Да, пожалуйста. — Он поднял глаза. — Черный. Без сахара.

— Ладно. — Его глаза под темными пушистыми ресницами были неправдоподобно синими, яркость и глубина цвета казались гипнотизирующими. Она быстро отвернулась, насыпала кофе в две кружки и тихонько выругалась, когда ложка выскользнула из пальцев и со звоном упала на выложенный плиткой пол. Клеменси наклонилась за ней и заметила взгляд Джошуа.

— Что? — безмолвно спросила она, подняв бровь.

— Ничего, — так же молча ответили невинные глаза. Харрингтон слегка улыбнулся и начал собирать инструменты.

Один черный кофе, один с молоком, решительно напомнила себе Клеменси. Она исподтишка следила за тем, как Джошуа моет руки и придвигает стул к столу. Он сел, небрежно вытянул длинные худые ноги и положил мускулистую руку на спинку стула. Это ее дом, ее кухня, и все же он чувствует себя здесь хозяином, с примесью досады подумала Клеменси.

Она поставила кружки на стол и подала одну из них гостю.

— Спасибо.

Клеменси села напротив, сделала глоток кофе и снова осторожно покосилась на Джошуа. Синие глаза пристально смотрели на ее левую руку. Предательская белая полоска на среднем пальце давно исчезла.

— Я частенько думал, что с вами случилось и как обернулось дело.

Это спокойное признание было таким неожиданным, что Клеменси невольно вздрогнула.

— Серьезно? — с наигранной беспечностью спросила она, гадая, почему ей так трудно — нет, невозможно — признаться в том же. — Мы с Саймоном расстались, когда я переехала сюда четыре с половиной года назад, — после паузы сказала она. — А через два года развелись. — Клеменси ничуть не удивилась, когда он слегка нахмурился при упоминании об этом промежутке времени.

— В тот вечер я не сказала Саймону, что знаю о его романе с Лайзой, — ровно промолвила она и увидела, что морщинка между темными бровями стала глубже.

— Почему? — тихо спросил Харрингтон.