Между жизнью и честью. Книга I - Нина Федоровна Войтенок

Маша Беликова. — Бывало, выйдет в поле жито жать, повяжется платком от солнца и ни одна баба за ним не угонится. Только серп сверкает на солнце. Три жмени ухватит — и сноп добротный получается! Рядом с ним всегда работали сыновья. У него был жеребок — рекордист. На выставке в городе один он смог повезти груз, за что и получил медаль».

Историческая справка. Список вновь избранных членов сельсоветов по Стародубской волости /1923 год/д. Пыхторовка — Бобок Алексей Семёнов, 33 — Гапонов Илья Васильев, 34 — Шархун Василий Иванов, 39 — Митьков Авдей «Люди в селе уважали вашего деда. Поэтому, когда власть поменялась, его выбрали председателем сельского совета, — рассказывала тётя Маша Беликова. — Потом пошли разнарядки на сельсовет одна за другой по раскулачиванию. Кулаком считался крестьянин, который своими руками вместе с семьёй сколотил крепкое хозяйство, который имел двух лошадей, корову. А потом и вовсе у кого имелись сразу лошадь и корова. Алексей Семёнович стал открыто возмущаться такими разнарядками, он же знал, каким трудом всё наживалось в хозяйствах односельчан».

Примечание. Об этом периоде истории написано в моей поэме «Радуница».

«Видя такой настрой и неподчинение указаниям свыше, — рассказывала всё та же тётя Маша, — деда решили переизбрать, назначить другого человека председателем сельского совета. Но так и не смогли добиться голосования ни за одну кандидатуру. Тогда привезли из соседнего села мужика с такими бельмастыми ледяными глазами. И голосов никаких не понадобилось.

С ним пошло раскулачивание в селе полным ходом. Страшно, что творилось. Крики, слёзы смешивались со стрельбой. Первого раскулачили вашего деда. Всё вымели подчистую. Жену Евлампию не тронули, она хворая была, старшего Гераську тоже забрали, ему к тому времени исполнилось 16 годов, второго сына Ивана отправили на учёбу, он был младше Гераськи. Дома остались мамка твоя, ей восьми годков не было, да самый младшенький шестилетний Миша».

Историческая справка. Социально опасные дети осужденных, в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления, подлежат заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД, или водворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик.

В отношении детей старше 15 лет, вопрос решать индивидуально. В зависимости от возраста, возможностей самостоятельного существования собственным трудом, или возможностей проживания на иждивении родственников, такие дети могут быть:

а) направлены в детские дома Наркомпросов республик в соответствии с п. «б» ст. 19.

б) направлены в другие республики, края и области (в пункты, за исключением перечисленных выше городов) для трудового устройства или определения на учебу.

Примечание. ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ НКВД СССР «О репрессировании жен и размещении детей осужденных „изменников Родины“» № 00486 15 августа 1937 г., подписанный НАРОДНЫМ КОМИССАРОМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНЫМ КОМИССАРОМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ЕЖОВЫМ.

Размышления, факты, комментарии

Как рассказывают свидетели тех времён, приказ, датированный 1937 годом, работал с самого начала репрессий.

И тут сразу же всплывает перед глазами моя мамочка Бобок Матрёна Алексеевна 1922 года рождения. Я написала несколько рассказов по этим воспоминаниям, которые были напечатаны в газете «Жизнь района» и в книге «Мы были ангелами». Один из рассказов называется «Лошадиная верность» — это как раз о жеребце-тяжеловозе.

У каждого земного жителя наступает такой период в жизни, когда он возвращается в свои истоки. Конечно, чаще это происходит в мыслях. В последние годы жизни мама всё чаще возвращалась в своё детство.

О раскулачивании и тяготах после него я услышала от мамы, будучи уже матерью.

Моя реакция была совсем иной, чем в детстве на рассказ тёти Маши. Мама рассказывала и плакала, я тоже не могла сдерживать слёзы. Особенно, когда она рассказывала о жеребце, о том, как его уводили со двора, вернее, пытались увести. Он встал на дыбы и уперся в ворота. Животное били палками, тянули за оброть, но никто не смог его сдвинуть с места.

«Тогда батька сам подошёл и вывел его на улицу», — дрожащим голосом рассказывала мама.

А на другой день к ней прибежала подружка, которая жила по соседству, и, распахнув полушубок, похвасталась новым нарядом.

«Это был мой новый саянок, — рассказывала мама, — который я ни разу не одела, берегла к празднику».

А потом она рассказала мне о страшном зверстве новой власти, о расправе над беззащитным животным — жеребцом. Такого красавца новый председатель забрал себе, чтобы ездить на работу из своего села в Пыхторовку. Но конь, только оказавшись на воле, всегда убегал домой.

«Его несколько раз забирали от нас, — рассказывала мама, — но, видно, новую власть просто бесила эта лошадиная верность. В один из морозных дней председатель с помощником запрягли нашего тяжеловоза и долго гоняли по заснеженному полю. Потом подъехали к колодцу и, вылив несколько вёдер на взмыленное тело жеребца, уехали. Через пару дней наш конь всё равно пришёл к нам под окно. Только вид у него был неживой, он хрипел, весь был в нарывах, особенно морда. Вскоре он помер. До сих пор стоят в памяти его глаза, гной из ноздрей…»

Примечание. По рассказам мамы, злодеи были наказаны весной. Они перебирались на лодке через реку, огромная льдина накрыла их.

Тогда я жалела свою мамочку, горевала вместе с ней. Ещё не доходил до меня весь ужас, который принесла народу власть 1917 года. Сейчас рассказ мамы напомнил мне фашистов, которые издевались над нашими пленными, вспомнился генерал Карбышев, залитый ледяной водой в суровую зиму.

И я всё больше убеждаюсь, что власть захватили жестокие, низкого интеллектуального развития люди. Да, нам много рассказывали о способностях Ленина, о том, что он успешно окончил университет, сдав экстерном экзамены. Теперь я понимаю, в какой лжи купали нас с самого рождения. Управлять страной стали нахватавшиеся случайных фактов и теорий люди, не имевшие ни уважения к знаниям, ни опыта их повседневного усвоения. Они пытались повернуть историю человечества и создать свой рай на земле.

Как тут не вспомнить слова британского историка, философа Томаса Карлейля: «Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются её плодами отпетые негодяи».

Сложно не поверить в то, что октябрьский переворот был