Мы и Они. Краткий курс выживания в России - Владимир Рудольфович Соловьев

Знаете, мне нравилось учиться военному делу в институте. У нас была военная кафедра, учеба на которой доставляла мне неимоверное удовольствие. Там было чрезвычайно забавно, особенно когда начались военные сборы, и я увидел армию вблизи. Конечно, армия – это набор парадоксов и смешных историй. Дико прикольно стрелять из всего, из чего возможно. И ты испытываешь почти эстетическое наслаждение от лицезрения того, что ты еще и куда-то попадаешь. Да и сам факт ношения формы тоже доставляет любому мужику невероятное удовольствие. Есть в этом что-то залихватское и совершенно необъяснимое. А просыпаться в какой-нибудь там палатке или еще где-то – это просто здорово! Армия – целый мир, со своим специфическим чувством юмора и своей иронией. Что мне, кстати, нравится.

Ну, конечно, там обязательно попадается человечек ростом метр тридцать с двадцать седьмым размером ноги, которому выдается пятьдесят шестой размер одежды и сорок четвертый размер сапожек. А что делать, никто ж не виноват, что он такой?! Это, в общем, нормально. Мало того, в моей практике был случай, когда человеку это сохранило ноги. Как-то мы поехали на прохождение практики в одну из частей Подмосковья. Замечательное место, красиво нереально, река... Правда, почему-то, когда мы приехали, нас встретили молодые люди, одетые в солдатскую форму, считающие, что они должны нас, вежливо говоря, людей старше их лет на несколько, тут же «прописать». Они не учли, что, хотя мы и были из Московского института стали и сплавов, но только в нашей группе человек восемь, вежливо говоря, обладали выдающимися спортивными достижениями. Была пара ребят мастеров спорта по боксу, несколько ребят дзюдоистов и борцов и несколько ребят занимались карате. У меня, если не ошибаюсь, уже был второй дан. Поэтому общение с молодой, голодной и анархической армией закончилось тем, что наш авторитет, наверное, уже секунд через сорок был непререкаем!

Что не отменило чувство юмора. Во-первых, меня удивило, как быстро те люди, которые до института служили в армии, потеряли представление о том, что хорошо и что плохо. Они почему-то, получив сержантские лычки, стали говорить, что «я пострадал, и вы сейчас у меня, салаги, хлебнете», и пришлось вежливо их спрашивать, а понимают ли они, что это сборы и что они ненадолго. А потом им с нами жить да жить. После чего с ними приходилось проводить беседу, напоминающую знаменитую беседу Остапа с Кисой: со стороны их разговор выглядел, как беседа непослушного сына с почтенным родителем. Только родитель чрезвычайно активно тряс головой. Молодые люди все понимали, и голова у них вставала на место. Но вот интенданты – это, конечно, отдельная история.

С нами на сборах был такой Рома Крис. Фамилия у него была под стать: маленький, щупленький Рома страдал всеми возможными комплексами маленького и щупленького провинциального еврейского мальчика. Незадолго до тех памятных сборов он женился на женщине, которая играла за сборную МИСиС по баскетболу. Невеста была раз в восемь больше Ромы и регулярно носила его на руках, потому что иначе Рома бы потерялся. Наш персонаж ее несоизмеримо обожал, грелся в ее большом и нежном теле, и я уверен, что с течением времени Рома превратился бы в такую маленькую нажратую юлу. К тому времени физически он представлял собой только ту ось, на которой будущая упитанная юла начнет вращаться. И вот на эту стройную и довольно короткую ось умудрились выдать нереального размера гимнастерку и гигантские сапоги. Рому, по армейскому чувству юмора, снарядили в танк заряжающим. Поэтому его задачей было попытаться своими сорока шестью килограммами сдвинуть с места танковый затвор, который весил примерно столько же, сколько и Рома.

А поскольку в жизни каждого еврейского мальчика всегда случаются неприятности, то одна из них была в том, что стопор танкового затвора кто-то кокетливо и незаметно перевел в положение «не стопорить». Поэтому, когда Рома под смех товарищей, находящихся с ним в танке, каким-то чудом все же заставил затвор медленно, но неумолимо прийти в движение, то случилось страшное – затвор не остановился там, где должен был, а выехал из своего гнезда и, как в дешевом фильме ужасов, упал Роме прямо на ноги. Рома издал продолжительный, но очень тихий визг и нехотя посмотрел вниз, где, по идее, должны были находиться его расплющенные и изуродованные ступни. Но армейское чувство юмора спасло Рому. Вместо размозженных ласт на месте очаровательных еврейских капок находились неудачно замотанные портянки и обнаженные пальцы, которые от страха шевелились. А носки сапог были аккуратно сбриты упавшим танковым затвором. Рома стоял испуганный, маленький, дрожащий, но живой.

А, не дай бог, был бы ему сапог по размеру? После этого Рома, конечно же, стал бы не выдающимся физиком-теоретиком, а чемпионом страны по плаванию. При этом его бы на каждых соревнованиях пытались дисквалифицировать за то, что он плавает в ластах. И он долго бы всем объяснял, что это не ласты, а результат его недолгого служения Родине.

Так что не все так страшно!

Меня часто спрашивают: «Счастливый ли вы человек, Владимир?»

Зря спрашивают. Напрашиваются.

«Это я сегодня счастлив, а долгие годы до этого я не был таким. Долгие годы я был несчастливым. Я был успешным и образованным, у многих находился на хорошем счету и даже уехал работать в Америку, но я не был счастлив. Я был безразмерно несчастлив. Я продуктивно занимался бизнесом, но чаще думал не о том, каким образом решить производственную проблему, а о том, соблазнять свою секретаршу или все-таки не соблазнять. В моей душе наглыми желтыми ростками начала цвести лень. Я медленно, но верно начал осознавать, что вся моя жизнь есть не что иное, как нескончаемый поток глупости и пошлости. А еще я понял, что у меня нет и, видимо, уже никогда не будет никакой другой жизни. Да и зачем она мне нужна, раз я так недоволен собой?! И я заедал, закушивал и зажирал свой хронический стресс несчастливости, запивая гиперкалорийную сдобу приторной газировкой. Я был бесконечно большой и страшно толстый. Конечно, при этом я всем на свете рассказывал, что я еще и очень сильный. Мне даже верили, потому что знали, что единственный способ быть худым – это им родиться. Это я тоже всем рассказывал. И вот, будучи равномерно жирным, но упругим настолько, что при первом прикосновении казался просто чудо-богатырем – Илья Муромец «на массе» сорт первый, в один прекрасный день я проснулся и подумал: «А зачем? Кому я вру: семьи нет, любви в семье нет, любимой работы и то нет? А тогда зачем я ВСЕМ этим занимаюсь?» И я все поменял.

Теперь я абсолютно счастливый человек! Я выработал для себя формулу успеха и абсолютного счастья, которой следую по сей день: счастлив тот, кто уходит на любимую работу от любимой женщины, а в конце рабочего дня возвращается с любимой работы обратно. Есть небольшое уточнение: если эта любимая женщина еще и твоя жена – счастье будет полным. Но, знаете, как ни странно, достичь этого, в общем-то простого, положения вещей для многих похожих на меня людей колоссально сложно. Удивительна человеческая логика! Когда я объясняю людям эти простые вещи, они меня всегда спрашивают: «А как? Не, ну а как? Это что, нужно все бросить? Прям вот сразу, да?!» И мне все время хочется их спросить: а чего бросать-то? Прокисший борщ, нестиранные носки, надрывные истерики, крики и опостылевшую хрущобу? Чего бросать: работу, которую ненавидишь ты и которая не любит тебя? Обязательства перед друзьями пойти в субботу поиграть в домино? Это тебе жалко бросить?! Да это надо было выбросить давным-давно! Нельзя бояться изменить себя. Нужно бояться изменить себе! Потому что, если ты врешь и изменяешь самому себе, сам и задумайся – зачем ты живешь? Зачем ты так бездарно тратишь свои дни? Ты что, собираешься жить вечно?! Ты же не компьютерный Бэтмен, у тебя никогда не будет второй жизни! У тебя есть только та жизнь, которая происходит здесь и сейчас: вкусная и ароматная! Согласен, зачастую жизнь бывает трудна и неприятна, но она все равно должна оставаться активной и радостной. Мне иногда говорят: «Владимир, а нам вот интересно, сколько часов вы спите?» Да мало! Но, несмотря на хронический недосып, мне все равно очень жалко тратить время на сон. Мне вкусно и интересно жить. Мне хочется жить! И в этом заключается первый закон выживания: надо настолько любить жизнь, чтобы не позволять окружающим отравлять ее.