Рок пророка. Второе пришествие - Людмила Павленко

Но не промчался он и нескольких сот метров, как раздался чудовищный взрыв. Лимузин подняло в воздух, крутануло, и он исчез в языках пламени и клубах дыма.

Григорий Семёнович Буранский, артист Иверского драмтеатра, ходил по сцене и, заламывая руки, декламировал текст своей роли. Декламация тут была уместна и необходима — пьеса имела стихотворную форму. Хотя и не рифмованную. Подбирать рифмы Гоша не умел. Но пьесу всё же написал. Белым стихом, напоминающим древнегреческий гекзаметр. Сам написал и сам поставил. И все роли сыграл тоже сам. Впрочем, роль там, по существу, была одна — роль князя Михаила Ярославича Иверского, управлявшего некогда иверским княжеством и убитого в Золотой орде. Прочие персонажи внимания почти не удостоились. Гоша упоминал о них впроброс и прозой, хотя с тем же подвыванием, что и стихами. Сегодня вечером он должен был играть ответственный спектакль перед особо важными персонами, потому и назначил себе с утра генеральный прогон. В зале томились реквизиторы и костюмеры, которых он попросил присутствовать на репетиции, чтобы, как сам он выразился, «чувствовать дыхание зала». Дыхание было тяжёлым и прерывистым. Зал едва не стонал от повисшей в нём гнетущей скуки. Две девочки-реквизиторши, одна парикмахерша и три костюмерши ёрзали в креслах и зевали во весь рот.

Внезапно эту отнюдь не идиллическую картину нарушил страшный грохот, от которого, как показалось, даже стены зашатались. Работницы цехов с воплями выскочили из кресел и побежали к выходу. Гоша замер на полуслове, заметался по сцене, а затем с криком: «что случилось»?! — бросился за кулисы. Там из каморки пожарных охранников выскочил дежуривший в этот день Герман Петрович.

— Где рвануло? — вскричал он.

— Откуда же я знаю?! — возмутился Буранский, — я здесь служу не по пожарной части. Это вы должны знать, что и где взорвалось.

— А я что — взрывотехник? — в свою очередь возмутился пожарный, — я, между прочим, подполковник в отставке. И нечего так со мной разговаривать.

— А я — Заслуженный артист!

— Знаем, как вы заслуживаете, — махнул рукой пожарный и поспешил по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж.

Более молодой и более шустрый Гоша обогнал его, бросив через плечо: «нахал и хам» — и первым оказался сначала на первом этаже, где вахтёрша отсутствовала, а затем и на улице, на крыльце служебного входа. Вахтёрша была там, равно как и вся бухгалтерия в полном составе, и комендант здания, и все прочие работники театра, чьи кабинеты находились на первом этаже. Не было лишь актёров, которые ещё не подошли к утренней репетиции. Буранский представлял актёрский цех в гордом одиночестве. Из соседних зданий по всему переулку, куда выходил служебный вход театра, также выскакивали люди и устремлялись к Советской улице, где творилось нечто невообразимое — от горящей машины валил чёрный дым, вздымались языки пламени, а к месту катастрофы бежали отовсюду толпы народу. От скопившихся пожарных машин и карет «скорой помощи» образовалась пробка. Машины сигналили, люди кричали, от горящей машины отскакивали искры, там что-то трещало и рвалось. Входная дверь театра хлопнула, и на крыльце появился директор театра. Он заложил руки за спину, покачался на длинных циркульных ногах и приказал:

— Валентина Игнатьевна, вернитесь на свой пост. И вы, Герман Петрович.

— Ой, Владимир Марленович, я не пойду туда, — заныла перепуганная вахтёрша, — вдруг опять будет взрыв, вдруг весь театр рухнет!

Директор задумался. Потом отдал приказ пожарному:

— Эвакуируйте людей из здания. Включите сирену.

Подполковник по-военному чётко развернулся кругом через плечо и скрылся, а Гоша решительно зашагал к месту происшествия. Что-то подсказывало ему, что непростая это катастрофа, и что он к ней имеет самое прямое отношение. Его худшие подозрения подтвердились. Не прошёл он и нескольких метров, как к нему из толпы устремился его посыльный — артист театра Витя Круговой. Гоша резко остановился. Запыхавшийся Витя подбежал к нему и по его глазам Григорий Семёнович увидел, что дело плохо.

— Ну? — коротко и требовательно спросил он.

Но было уже и так понятно — горел именно тот самый лимузин, который Буранский с таким трудом выбил у знакомого бизнесмена, владевшего агентством по организации свадебных торжеств. Гоша арендовал машину за копейки и очень радовался этому. Сейчас он понял, что до конца своих дней будет расплачиваться за эту глупую радость.

Витя с тоской посмотрел на него и, горестно вздохнув, опустил голову.

— Где чемодан? — спросил Буранский, едва сдерживая гнев.

— Забрали, — шепнул сквозь слёзы Витя.

Он был жалок. И без того жизненный путь артиста Виктора Кругового не был усыпан розами, а тут ещё эта напасть. Вместо того чтоб получить гонорар от Григория Семёновича за пустяковую услугу, он получает нагоняй.

— Один чемодан забрали, а второй должны были отдать взамен. Где он? — продолжал допрашивать Буранский.

— Да я не успел ни дать, ни взять! — воскликнул Витя.

— Как не успел? Ты же сказал — забрали.

— Ну да. Только забрали-то совсем другие!

— Да расскажи ты толком! — вышел из себя Буранский.

— Дело было так, — оживился Витя, — я взял у тебя «кейс»… Не знаю, что в нём было…

— Не твоего ума дело, — перебил Гоша, — продолжай.

— Ну, так вот. Взял твой «кейс» и пошёл к месту встречи. Смотрю — лимузин уже стоит на той стороне улицы. Ну, я стою на переходе и жду. Машин много, а светофора-то здесь нет. Вот я стою и жду.

— Да не тяни ты! — взвизгнул Гоша.

— А я и не тяну. Сам же велел рассказывать по порядку. Я и рассказываю. Я, значит, жду, а в это время мужик какой-то тоже с «кейсом» подходит к машине и меняется чемоданами с тем, кто сидит в лимузине. Я кричу: «эй», а лимузин уже — ходу. И взорвался! Я дорогу перебежал — и к тому мужику. А мужика и след простыл. Зато другой мужик ко мне подходит и вырывает из рук твой «кейс». И тоже куда-то пропадает. Тут же толпа, бегут, кричат…

— Что ты, дурак, заладил: «мужик, мужик»?! Ты понимаешь ли, что в чемодане были деньги? Миллион баксов! Ты должен был отдать его и получить другой «кейс», с нужной информацией, которая теперь уплыла в другие руки! А, может, там была технология изготовления атомной бомбы? И, может быть, её захватили террористы, а тебя теперь в кутузку посадят или расстреляют за разглашение гостайны? Идиот! Кому я доверился?! Такому идиоту, как ты, пустой бумажки нельзя доверить, а я…

— Так и не доверял бы! — неожиданно взорвался Витя.

— Что-о?! — Гоша явно не ожидал такой строптивости от подельника.

— А то! — нёсся дальше на всех парах Витя, — вовсе не я идиот, а ты, понял? Вместо того чтоб самому передать баксы, послал меня. А почему? Да потому что ты знал, что и за баксами, и за секретной информацией охотятся. Ты испугался и послал меня за сто рублей, которые мне обещал, на верную смерть. Я только чудом жив остался! Взорвись эта машина на две минуты раньше — и Витя Круговой сейчас летел бы к ангелам на небеса!