Друг - Борис Седов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 69
Перейти на страницу:

Шестнадцатилетний Виталий Матевосян тоже был романтиком. Он верил в построение коммунизма, в то, что «и на Марсе будут яблони цвести». Беда пришла так, как она любит приходить больше всего, – внезапно. Вначале она даже не выглядела бедой, она прикинулась столкновением на танцплощадке. Это было в тот день, когда Валерий Брумель победил планку на высоте «два двадцать семь» – 29 сентября шестьдесят второго года. На танцах в клубе комбината «Красный маяк» появились дружинники. Не очень трезвые, но исполненные решимости что-нибудь пресечь. «Пресекли» они молодого Виталия Матевосяна, у которого галстук был «вызывающе ярким». Слово за слово… ну, дальше все понятно. Полная глупость, конечно… И суд вполне мог бы оставить пацана на свободе. Но в апреле шестьдесят второго года вышел указ «Об усилении ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников».

Вот этот-то чертов указ да доставшийся от отца независимый характер и определили дальнейшую судьбу Виталия Матевосяна. В первый раз он получил три года. «Всего» три года… Из зоны Виталий вернулся озлобленный и лишенный каких бы то ни было иллюзий. И с несмываемым клеймом судимости.

Безжалостная и бездумная советская пенитенциарная система не могла никого перевоспитать. По крайней мере, в лучшую сторону. Она могла либо сломать, либо ожесточить.

Виталий ожесточился. Уже через три месяца после выхода на волю он пошел воровать в компании новых друзей. Тех, с кем познакомился в зоне. Он, как и отец, был смел и удачлив, быстро заработал авторитет. Садился еще дважды: за кражи и грабежи. К восемьдесят восьмому году, когда Виталий вышел после очередной отсидки, он был уже Папа. Папе было сорок два, у него подрастал одиннадцатилетний сын – Грант.

За те четверть века, что прошли с рекордного прыжка Брумеля и драки в клубе «Красного маяка», Советский Союз изменился неузнаваемо. Из верящего в коммунизм романтика он превратился в прожженного циника, спекулянта и вора. Очень похожая метаморфоза произошла с Виталием Матевосяном.

Папа понял, что настали новые времена. И брать деньги можно по-другому. Почти не рискуя, избегая прямого конфликта с законом. Для начала он обложил «налогом» спекулянтов спиртным, которые промышляли возле универсама на проспекте Науки. Свое «право» ему пришлось доказывать с ножом в руке. Ему противостояла команда спортсменов. Ребята все молодые, жесткие и жестокие. Любой из них мог бы справиться с Матевосяном без проблем и в одиночку… Даже стаей они не смогли этого сделать, столкнувшись с железной волей Папы. Рядом с ним спортсмены выглядели так же, как сильные и тренированные городские псы рядом с матерым волком… они сломались и «легли под Папу».

К двухтысячному году Папа легально владел одной-единственной фирмой «Север-сервис» и – нелегально – контролировал немалый кусок Гражданки. Трижды его пытались убить. Но – Бог миловал, Папа отделался легким ранением и контузией. В августе двухтысячного года он «получал» с полутора сотен «точек»: с крупных оптово-розничных рынков и крошечных – на один бокс – автомастерских, с бензоколонок и залов игровых автоматов. С гостиниц, саун, массажных кабинетов и уличных сутенеров. С торговли пивом, кассетами, шмотками, паленой водкой, голосами избирателей, крадеными машинами, цветами, лекарствами, печатной продукцией и, разумеется, наркотиками.

Авторитет Папы в криминальном мире Санкт-Петербурга был высок невероятно. Да и не только Санкт-Петербурга. К нему даже приезжали грузинские воры и предлагали короноваться на вора в законе. Но Папа от высокой чести отказался.

– Вор, – сказал он, – должен жить по закону: не иметь жены, детей, дома… Я давно по-другому живу. И вы по-другому живете. Зачем лицемерить? Для авторитета? Так мне своего хватает. Вот Петруха закон блюдет – его коронуйте.

Грузины уехали оскорбленные, но Папе было на это плевать. Он жил своей жизнью…

Все изменилось в тот день, когда ему поставили диагноз: рак головного мозга. Он был сильный человек и не боялся смерти. Со смертью Папа сталкивался не один раз. И всегда побеждал. Но в этот раз у него не было никаких шансов – так сказали врачи. Самое обидное заключалось в том, что от самого Папы – от его воли, от его упорства, от умения держать любой удар судьбы – ничего не зависело.

Он приказал врачам молчать о его болезни, и до выстрела в альпинарии никто, кроме Петрухи, ничего не знал. Не знала жена, не знал сын, не знало ближайшее окружение.

Единственный сын Папы – Грант – учился и жил в Штатах. За месяц до самоубийства Виталий Грантович вызвал сына в Россию. Он решал вопрос: кому передать дело?… При ближайшем рассмотрении оказалось, что некому. Разве что сыну.

Папа подолгу беседовал с Грантом, познакомил со своими бригадирами, взял на несколько серьезных встреч с серьезными людьми.

Он пытался понять: потянет ли Грант дело?… И не мог понять. Папа имел огромный опыт, видел людей, что называется, насквозь. Но так и не смог дать верную оценку собственному сыну. Это тревожило его… А потом начались боли. Он еще руководил своей империей, но его время таяло.

Ночью двадцать шестого июля он написал два письма. Короткое – с объяснением причин – в прокуратуру. Длинное – на пяти страницах – Гранту. В письме сыну он рассказал о принципах и методах управления империей… Но тут же предложил сыну самому разобраться, а нужно ли ему это? На нескольких счетах в российских и заграничных банках лежит немалая сумма денег. Этого достаточно для открытия серьезного дела в любой стране мира. Решай сам, Грант. Если не чувствуешь в себе силы для продолжения дела здесь – отступи. Если решишь бороться – иди до конца, крови не бойся.

Грант выбрал кровь. Вряд ли он до конца отдавал себе отчет, на какой путь он ступил. Но решение было принято.

Многие в криминальном мире Питера и даже в ближайшем окружении Папы говорили: Сынок пришел на готовое. Но кусок ему не по зубам… И добавляли, что долго он не продержится. Или не добавляли, но это все равно подразумевалось.

После «Интриги» так говорить перестали. Жестокая и скорая расправа с противниками произвела впечатление.

На самого Гранта она тоже произвела впечатление. Он отдавал себе отчет, что и эта победа – победа покойного отца, который дал ему пару решительных наемников. И даже, как выяснилось, предупредил их, что Сынку в ближайшее время может понадобится помощь в решении проблемы… Формально в распоряжении Сына были полтора десятка боевиков под руководством бывшего офицера милиции с характерным прозвищем Палач. Но в реальности он был совершенно беспомощен: боевики Палача, готовые по приказу Папы начать войну не задумываясь, отнюдь не рвались в бой под знаменами Сынка.

Сын отдавал себе отчет, что победа в «Интриге» – победа Папы. Но вывод для себя сделал: хозяин положения тот, кто действует первым. Жестоко и решительно… Однако!… Однако Лорд остался жив. Те, кто знал Лорда, говорили:

– Подождем. Выпишется Лорд из больницы – поглядим, что будет тогда.

* * *

Ждать пришлось недолго, Чачуа выписали в пятницу, четвертого августа. Встречать Лорда приехала почти вся команда. Две «бээмвухи» и «мерс» въехали прямо на территорию больницы, известной в народе под именем «третьей истребительной». Все три автомобиля остановились на пандусе у главного входа.

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 69
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?