Птица над городом, или Две недели из жизни оборотня - Елена Клещенко

Я не слишком удивилась, когда он спросил, знакома ли я с семьей Насти Матвеевой. Кому, как не ему, заниматься этим делом? Я спросила, когда мне вручат повестку, в ответ Валерка предложил не нести чуши. Он охотно согласился встретиться в кофейне, правда, время у нас с ним назначилось ну совершенно несусветное — девять утра. Пришлось лететь.

Кафе под старую Вену, с одноименными стульями и умопомрачительным запахом кофе, выпечки и корицы, официантки в полосатых юбках и кружевных наколках — все это с самого начала разлагающе подействовало на мой бедный птичий разум.

— Барышня, мне, пожалуйста, ристретто и фрукты со сливками!

Я тут же раскаялась — ведь не олигарха какого-нибудь высаживаю из денег, не владельца риэлтерской конторы или сети магазинов, а сижу с однокашником, почти что бывшим возлюбленным, да к тому же милиционером и отцом двоих детей, легко могла бы обойтись одним кофейком… Однако Валерка и бровью не двинул. Брови у него роскошные: густые, взведенные к вискам. Большие раскосые глаза, короткий нос с открытыми ноздрями — вот кто, в отличие от того же Сереги, здорово похож на свой Облик! Валерка — рысь. Не знаю уж, кем еще его научили оборачиваться в их школе, но рысь у него в крови.

— Тебе уже говорили дамы, что такая демоническая красота неприлична о-оп…

Вовремя осеклась. Нет, все-таки беда вставать так рано, когда головной мозг еще не проснулся! После известного уголовного процесса прозвище «оборотня в погонах» не миновало никого из их отдела (а как было удержаться, скажите на милость?!). И сколько бы они ни злились и ни шумели, что, мол, совсем не смешно и что хохма на десятый раз уже не хохма, — всем остальным нашим было еще как смешно! С тех пор все они при упоминании коррупции начинают пылать праведным гневом. Как я подозреваю — не потому, что они такие уж кристально чистые души и противники добровольных пожертвований (оборотни в этом смысле те же люди), а потому, что достала дурацкая кличка. Цитируя Валеркиного начальника, «да, мы оборотни, волки позорные, и лапы у нас мохнатые, но берем не больше, чем другие!»

— …Работнику МВД?

— Ладно тебе, — довольно пробурчал Валерка. — Какая там красота без парадной формы.

Профессиональная журналистка не обязана выглядеть как фотомодель. Задача перед нами другая: это наш собеседник должен выглядеть как лауреат «Оскара» за мужскую роль. Или, по крайней мере, чувствовать себя таковым. Качество интервью при этом резко повышается, проверено опытом поколений.

Для начала, однако, трепаться все-таки пришлось мне. Слизывая по капельке крепчайший ристретто с белого краешка фарфорового наперстка, я выложила весь свой скудный запас сведений: ходили вместе на кружок, общались с мамой, папу не видела ни разу, знаю, что мама ветеринар, полагаю, что денежных проблем в семье нет, хотя и в золоте не купаются, люди скорее симпатичные, чем наоборот.

Валерка молча слушал, поедая свой яблочный штрудель.

— Настя Матвеева при тебе не называла фамилию Жарова?

Я честно попыталась вспомнить.

— Н-нет. Мне и старшая-то Матвеева никаких фамилий не называла. Общались про детей: «А мой в одноклассника сосиской бросил… — А у моей по русскому пара…»- все в таком духе.

— Жаль.

— А можно узнать, — вкрадчиво спросила я, — кто такая эта Жарова?

— Зачем тебе?

— Валерка, не смотри на меня так. Я сейчас не на работе. И вообще мы — светская хроника, московские сплетники, собрание милых глупостей. Уголовщина с похищением детей — не наш формат. Но мне хочется знать. Ты же понимаешь, знакомый ребенок…

— Галочка, не сердись, — Валерка положил ложку на блюдце, — но я не могу. Идет следствие, что ты — маленькая? И так уже все, что надо и что не надо, в Интернет накапало.

— Хорошо, посмотрю в Интернете. — Я поднесла чашечку к губам, по-английски выпрямив спину и глядя мимо Валерки.

Можно подумать, какие икс-файлы с секретными материалами! А попадешь в положение, когда твои опера с ордерами тебе не помогут, сам ведь мне позвонишь. Не лично мне, конечно, всей нашей инициативной группе… Может, по этому же самому делу и позвонишь. Так что тебе бы сейчас не выпендриваться перед подругой юности, а отвечать по-человечески. Ну, или как умеешь.

— Ладно, не дуйся, — Валерка обаятельно улыбнулся — не иначе как подумал в том же направлении. — Я сам не знаю, кто она такая. Просто сын Матвеевых слышал, как девочка накануне куда-то звонила и просила к телефону Жарову. Или Шарову. Кто это, никто не знает.

— Не родственница, не знакомая?

— Не родственница, не знакомая, не одноклассница, — с вежливым ехидством охладил мой детективный пыл Валерка.

— Может, парикмахерша или кто-то вроде?

— Парикмахерша, Галочка, у них общая с матерью. А кроме того, разве парикмахеров зовут по фамилии?

— Вообще-то нет. Хотя, если звонишь в парикмахерскую и зовешь к телефону не своего мастера, а свою знакомую, тогда, может…

— Если звонишь кому бы то ни было на работу, звать его будешь по фамилии. Но это слабоватая зацепка.

— Но вы как-нибудь ее ищете? Раз фамилия известна…

— Кроме фамилии, — наставительно сказал Валерка, — неплохо бы знать что-нибудь еще. Хоть что-нибудь… имя, возраст, профессию…

И полыхнул глазами по-рысьему.

— А так — ты представляешь себе, Галь, сколько в Москве девушек и дам по фамилии Жарова? Каждую отыскивать, у каждой спрашивать, как она связана с Настей Матвеевой? А потом окажется, что она Шарова, и тогда…

— Все, поняла. Согласна, сказала глупость. — Я всячески старалась подчеркнуть свою женскую наивность, потому что хотела задать еще один вопрос и получить на него ответ. — Валер, а еще чего-нибудь ты у родителей не выяснил? Они не ссорились с Настей последнее время? Или, может, у нее какая-нибудь любовь?

— А-а, — Валерка махнул рукой, — ты, барин, задачи ставишь. Пока ничего конкретного… Понимаешь, какое дело: в восемнадцать лет все ссорятся с родителями. И у каждого есть какая-нибудь любовь. Или даже две, одна в прошлом, другая в будущем.

— Ну почему у всех, у меня, например, не было, — с достоинством ответила я. — Ни одной. Я училась.

— Ага, так я и поверил, — рысья лапа мягко придавила мою руку.

— А ты опроси свидетелей, — изъяв руку, я дернула его за ухо. Романтические воспоминания — отличная вещь, если ими не злоупотреблять.

Кофе и сливки кончились. Полосатая юбка принесла счет. Я совершила последнюю отчаянную попытку расплатиться «по-американски», сунуть под кожаный переплетик пару сотенных, прежде чем Валерка достанет бумажник, но меня подарили таки-им взглядом… даже голодная рысь эдак не смотрит на галку, разоравшуюся над головой у спящего лося!

— Валер, ну правда… — проскулила я.

— Галя, не переживай, — строго сказал гражданин майор. — Наши оклады не меньше твоих гонораров, смею тебя уверить.