Спящие. Чужая Игра - Андрей Иванов

Лера одернуть парня не успела, я матюкнулся, но Петру пофиг, он сомнамбула…, что б ему.

Ответил на вопрос староста довольно степенно, даже с гордостью. Правда, сначала поинтересовался:

— А не спит ли ваш товарищ, бодрствуя? В трактатах о таком упоминается.

Получив утвердительный ответ, кивнул. — Сейчас подойдет Герд, наш чародей, и, может, чем-то сможет помочь. А на будущее, могу сообщить, что в книгах написано наставление для таких, как вы — в мир этот надо входить бодрствующим. Надеюсь, вам это поможет.

Начало было многообещающим. Нет, я, конечно, подозревал, что наше с Лерой бодрствование напрямую зависит от состояния, в котором мы сюда попали, но услышать подтверждение теории от местного, просто гора с плеч.

Ну, а дальше он продолжил про эти самые треклятые косички.

Оказывается, когда мальчишка и будущий глава семейства еще юн, положено носить ему одну косичку. Становясь взрослым, тран, а именно так они называли свою расу, получает право на вторую косичку. А вот третью и последующие нужно заслужить. И не абы как, для этого нужно было доказать свою ценность обществу!

Те же четыре косички, это почет и уважение! Пять — глава поселения, или гильдии ремесленников в городе. Шесть и больше, почти герой, или ну очень уважаемый господин. Десять! Десять мог носить только король.

Но и это было не все. Если кто-то нарушал закон, но не настолько, чтобы быть казнен или сослан в рабы, то его брили на лысо. И покуда не отрастут волосы, он становился изгоем.

Вроде мелочь. Но судя по лицу главы деревни, тут все было очень серьезно.

Вспомнив нравы наших темных веков, что-то как-то резко стало не до смеха.

Не удержавшись, я попросил уточнить о рабстве. Каюсь, хоть человек я вполне современный, и к рабству отношусь крайне негативно, но мыслишка о том, что среди рабынь могут быть очень даже хорошенькие таки меня посетила.

Оказалось, что рабство тут есть, но не по рождению, а долговое. Если кто-то что стащил, или просто задолжал, а отдать не может, то судья назначал срок. Ну, или до выкупа. Был еще кровный долг. Это если убил кого, или сильно покалечил. Вот тот уже до смерти. И тогда сам хозяин решал, убить раба или продать так чтобы тот мучился до конца своей недолгой жизни. Таких, по словам Старха, обычно продавали на рудники, ну или охотникам. Зачем глава не уточнил.

А потом подошел тот самый местный чародей — Герт.

Четыре косички, массивный серебряный медальон, темно-коричневый плащ из дорогой ткани. И глаза! Глаза мудрого человека, привыкшего вдумчиво смотреть на вращающийся вокруг него мир. По сравнению с добродушным главой он смотрелся тут истинным патриархом, лишь ненадолго оторвавшимся от своих дел. Даже Петр перестал ерзать и порываться ощупать и рассмотреть тут все.

Узнав о проблеме, Герт выставил перед собой руки, и в них появился продолговатый ящичек, исписанный непонятными, но смутно знакомыми знаками. Кажется, такие были на кубе.

— Подходящее зелье я знаю, но вот одного из ингредиентов у меня сейчас нет. Цветок утреннего рассвета. Без него я могу сделать лишь зелье сна, что усыпит вашего товарища до следующего прихода в этот мир. Надеюсь, он придет сюда бодрствующим. Но если у вас есть недостающий компонент, или вы готовы найти его…

К этому времени я уже шерстил содержимое своего куба, это по застывшему взгляду делала и Лера. Благо, любой предмет в кубе имел свое наименование.

Мне повезло, желтый цветок с шестью лепестками и таким названием у меня был. Жаль лишь в одном экземпляре.

— У меня, кажется нет, — со вздохом произнесла девушка.

Свой я сразу выложил на стол, — он?

Герт кивнул.

Сам процесс изготовления зелья был достаточно прост. Чародей открыл свой ящик, небрежными движениями, словно из воздуха, достал несколько оранжевых цветов и маленький пузырек с водой. Все это, попутно рассказывая нам состав рецепта, поместил в разные ниши своей переносной лаборатории, и на секунду ее закрыл.

Когда ящичек был открыт снова, цветы исчезли, а кристально прозрачная вода в бутылке приобрела зеленовато-желтый светящийся оттенок.

— Пей. — И он протянул зелье Петру.

Тот, к счастью, не спорил. С тем же добродушно-флегматичным выражением лица, что лишь изредка меняла секундная заинтересованность к окружающему, он взял протянутый фиал, и, словно стопку водки, закинул содержимое в себя.

Наблюдать за пробуждением Петра было прикольно. Растерянность, непонимание, испуг. А потом на лице парня начало проступать осознание происходящего. И тут он выдал такой спич на исконно русском, что у Леры даже уши зарделись. Благо наши хозяева не слова из сказанного не поняли. Но в целом с Петром я был согласен. Особенно в части сексуальных предпочтений тех, кто нас сюда засунул.

Впрочем, успокоился мужик довольно быстро. И тогда Старх начал нам рассказывать, куда мы попали.

Сначала слушали молча, малость ошалев от услышанного, потом понемногу стали задавать вопросы.

Оказалось, что мир этот древнее Земной цивилизации, причем намного. Более того, он не один, таких миров тысячи, а возможно и десятки тысяч! И все они созданы искусственно некими «древними». Все вместе это называется Интрум и управляет им некая Фрея. Причем, Фрея не богиня, боги тут были свои, Фрея это Фрея, она все видит, все знает, но почти никогда не вмешивается.

Рассказал нам Старх и о самих «древних» их тут называли странниками и появлялись они с завидной регулярностью. Но только тогда, когда не было таких вот «сое» как мы, из молодых рас.

Первым не выдержал Петр.

— Так что же получается, они тут играют в свои игры, а потом запускают таких как мы?

Вопрос сначала вызвал удивление у местных, Старх даже замолчал на минуту, но потом с возмущением в тоне ответил:

— Разве охоту на монстров можно назвать игрой, когда ты рискуешь собой? Это не игра, они тут живут!

Теперь немного удивились мы. Ну как немного, я, к примеру, поймал себя на мысли что у меня рот открыт. Вот чего-чего а то что «странники» рискуют жизнью я как-то себе представить не мог. Тем более того, что они тут живут!

Ситуацию прояснил Герт.

— Я как-то разговаривал с «древним». Они не такие как мы. У них, как и у вас есть возможность возрождаться, но они так же испытывают и страх и боль. Правда, приходят они сюда по другим причинам. Как рассказал мне тот странник, в том мире откуда он родом, у него есть все. И все это он может получить, не прилагая совершенно ни каких усилий. Я тогда тоже удивился, зачем ему тогда наш мир? И вот что он мне ответил:

Жизнь бесконечна, но если в ней не происходит ничего нового, разум начинает угасать. Ни лучшие блюда мира, ни развлечения, ни путешествия по чужим цивилизациям не способны поддерживать тягу к жизни вечно. Приедается все. И вот тогда, ты уходишь туда где всего этого нет. Туда, где пищу нужно добывать самому, туда, где приходится рисковать и порой умирать в страшных мучениях. Туда, где ты должен постоянно трудится для того чтобы просто жить! И только тут ты снова ощущаешь радость жизни.