Смерч навстречу. Даром - Светлана Нарватова

С чего бы? Даша доверяла своей интуиции, но в данном случае предчувствия были не при чем.

Она просто волновалась.

Это было и глупо, и непрофессионально. Это всего лишь необходимый шаг для достижения цели. Он покупает Дашино тело, чтобы задобрить своего монстра. До самой Дарьи ему нет никакого дела. Она больше поведется на мужские обещания. Она кукла. Безвольная кукла, с которой клиент может делать, что захочет. А в качестве расплаты отдаст ей свое доверие.

Несветаева взяла в руки телефон и зависла над белым экраном сообщения. А ждет ли ее Поляков или уже нашел себе девицу на ночь? Не слишком ли самонадеянно ожидать, что Даша все еще занимает мысли начальника? Но ослушаться и проигнорировать требование она не рискнула.

«Добрый вечер, Павел Константинович», — написала в мессенджере. — «Мы с вами не договорились по завтраку. Вам что-нибудь купить или просто взять оставшиеся пирожные?».

Сообщение от шефа прилетело почти мгновенно.

«Завтра решим», — очень в своей манере ответил он. Через несколько секунд телефон снова пиликнул: — «Или я не понял: ты решила меня снова продинамить?» К сообщению был приложен злобный смайлик.

«Я подумала, что актуальность уже пропала», — попыталась оправдаться Дарья.

«Даже если «актуальность» пропала, я верю в твои способности и свои возможности», — прилетело от Кощея.

«Только ради бога давай обойдемся без всяких ваших бабских притирочек, скрабиков, масочек», — не мог угомониться он. — «Ты великолепно выглядишь без масочки».

«А лучше всего ты выглядишь вообще без ничего», — гласило следующее сообщение.

«Короче, не надо клеветать на мою «актуальность». Она уже восстала, и мы тебя ждем».

Вот так простенько, прямолинейно и без затей. В этом весь Павел Константинович. Даша пошла собираться, но телефон снова блюмкнул. «Вам оплатили такси. Приедет через 12 минут».

Несветаева подорвалась собираться. Она даже образ на завтра не придумала, а ей всего пятнадцать минут дали на все про все. Даша кинула в сумку новые чулки — это маст хэв. Зубную щетку, смену белья, фен — на утро. На работу джеггинсы, оверсайз джемпер до середины бедра — неизвестно, как у нее завтра будет с походкой. А поскольку отопление отключили везде, джемпер будет в тему. Заживляющий крем — на всякий случай. Минималка для экспресс-мейкапа. Вроде, главное взяла. Даша завершила образ сапожками на шпильке. Сообщение на телефоне информировало, что водитель на месте. Конечно, Кощей не разорится от пяти минут ожидания, но Дарья сама не любила непунктуальность.

Таксист пытался завести разговор на какие-то личные темы, но Несветаева не была настроена говорить. Она уткнулась в телефон в качестве намека, но вместо того чтобы скролить ленты в соцсетях, она перечитывала диалог с шефом.

Симптоматично.

Даша попыталась опустить себя с небес на землю. Это же Поляков. Он сам говорил, что между ними нет никаких отношений. Она всего лишь свежее мясо. Необъезженная начленная вертелка. Подручный мастурбатор в полный рост.

Зачетная попытка провалилась, когда в вечернем сумраке она разглядела фигуру Кощея. Он стоял у подъезда и ждал. Когда такси остановилось, Павел Константинович перекинулся парой слов с водилой, пустобрех задушевный, открыл Даше дверцу и помог выйти. Хорошо, что на руках были перчатки, и шеф не заметил ее потные от волнения руки. Поляков чмокнул ее в нос и крепко прижал к боку.

— Это все твои вещи? — он показал небольшой рюкзачок.

— Мне нужно было привезти перину и пару подушек? — голос был слегка хрипловат, но, вопреки ожиданиям, слушался.

Шеф быстро наклонился и прижался к ее губам.

— Идем, — шепнул он на ухо, заставляя Дарью передернуть плечами.

В лифте они ехали молча. Почему-то Несветаевой вспомнился другой лифт, и она осознала, что «актуальность» восстала не только у ее спутника.

Словно почувствовать ее мысли, Павел Константинович навис над нею и уткнулся переносицей ей в лоб:

— У меня крышу сносит, как у пацана пубертатного, — в полголоса признался он.

Даша очень старалась держать отрешенное выражение лица. Это было несложно. Она все равно не знала, как реагировать на подобные признания.

— Ничего не скажешь? — Шеф потерся щекой, как кот, и прикусил за мочку уха.

Даша сглотнула.

— Скажи, что скучала, — нежно коснулся губами виска, век закрытых глаз, уголка между губ. — Скажи.

Лифт остановился, открывая двери и снимая с Даши необходимость отвечать. Поляков сжал ее ладонь и потянул к двери квартиры.

В прихожей он, хвала Создателю, уже не разговаривал. Возможно, осознал обреченность затеи. А может, решил, что с ритуальными фразами можно закончить. Даша бы на его месте действовала так. Что творилось в этот момент в голове шефа, было неизвестно. Хотя, возможно, вообще ничего. У поезда на воздушной подушке просто нет головы. Мотор есть. А головы нет.

Он расстегивал и снимал все, до чего дотягивался, и краем мозга Даша порадовалась, что выбрала немнущуюся одежду. Остальной мозг отказал. Она тянулась ртом к его губам, хваталась руками за одежду, обводила руками стальные мускулы. Здравый смысл к ней вернулся ненадолго, когда она осталась без ничего, а Поляков опустился перед нею на колени.

…и надел сапожки на босу ногу.

А потом развернул к зеркалу во весь рост.

Павел оставался в футболке и штанах, а на ней были только сапожки.

— Ты просто совершенна, — выдохнул он, глядя в зеркало, и поцеловал Дашу в основание шеи.

Даша рискнула взглянуть на себя. На фоне огромного Полякова за спиной она казалась тоненькой и бледной. Однако ни тощей, ни угловатой почему-то не казалась. Сапожки придали телу идеальные пропорции. Прически не наблюдалось, но пушистые волосы были взбиты ненасытными пальцами Павла. Глаза безумно горели, а припухшие губы приоткрыты.

— Я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, прямо здесь, — шептал он на ухо, не отрывая взгляда от глаз Даши в зеркале, и от этого становилось страшно, будто он видел самую суть — ее грязного похотливого монстра.

Грубые ладони тревожили заострившиеся соски. Губы целовали шею и плечи. «Актуальность» через штаны упиралась в развилку ног.

Поляков поднял безвольно висящие Дашины руки, заставляя ее упереться в зеркало руками с двух сторон, и коленом развел Дашины ноги. Одной рукой он скользнул туда, вниз, где уже было влажно и скользко. На секунду он разорвал зрительный контакт и откинул голову назад в шумном выдохе.

— Врушка, — он снова уставился Даше в глаза. — Грязная врушка, — и облизал пальцы руки, испачканные в смазке. — Грязная сладкая врушка.

Его руки оторвались от Дашиного тела, чтобы приспустить штаны, и гладкая, горячая «актуальность» ткнулась в нее сзади.

— Скажи, что ты меня хочешь, — руки вернулись к истосковавшейся груди,