Дама из Амстердама - Анна Данилова

– Лариса? – Лука стыдливо потянул на себя одеяло. – Мы тебя разбудили? Извини…

– Да это не мы ее разбудили, а этот твой Манцов, снова трахается с очередной подружкой… а музыка?! Нет, вы только послушайте, под какую извращенческую музыку они все это проделывают?!

– Да брось, Вика, Виктор талантливый человек и сочиняет неплохую музыку. Просто у него нет своей студии, хорошего синтезатора… его никто не рекламирует, не раскручивает…

– Ну, давай-давай, раскрути его, помоги, протяни руку помощи… Бесстыжий! Нахал! Человек болен, и он пользуется этим… – И Вика, шумно дыша своей полной грудью, обтянутой шалью, смачно выругалась.

– А давайте пить чай, – вдруг предложил Лука. – Вставай, вставай, Викуся, нечего Манцова ругать, ему сейчас нелегко… За него только радоваться можно, что у него все с женщинами получается, а вот с меня что взять? У меня руки от слабости до сих пор дрожат, не то что остальное… Я раскис, разболелся… Хорошо, что вы, девочки, рядом со мной… Про работу и думать не хочу, так тошно сразу становится… Мне бы другим чем заняться…

– Это чем же, к примеру? – Вика помогла Луке подняться и как-то нежно, по-матерински, прижала его голову к своей груди. – Уж не ландшафтным ли проектированием?

– Именно! Не вижу в этом ничего смешного, – возмутился Лука. – Отвари мне яйцо. Хочу крутое яйцо с майонезом. Умираю.

Лара, глядя на эту парочку, вдруг почувствовала себя лишней.

– Слушайте, ребята, а не пора ли мне домой?

Сказала и тотчас пожалела об этом. Куда домой? Там же занято. В ее квартире теперь живет Чемберлен, быть может, до сих пор не спит и работает за компьютером. Приехать ночью к маме? Притащиться к ней посреди ночи: здрасьте, я приехала, не ждали? У мамы будет перепуганное лицо, влажные от слез глаза… Она такая чувствительная, вечно всего боится. И придется ей рассказать про квартиранта…

– Как это домой? – Лука схватил ее за руку и притянул к себе. – Мы так не договаривались. Разве тебе у нас плохо?

– Хорошо, да только что мне здесь делать? Я думала, что смогу помочь тебе, а тут Вика, и вы так прекрасно ладите.

– Лариса, ведь тебя все равно дома никто не ждет, – довольно бесцеремонно, но точно заметила Вика, глядя на нее чуть ли не с сочувствием. – Если бы тебя ждал, к примеру, муж, которого ты любишь, или ребенок, по которому ты соскучилась, тебя никто бы не остановил…

– Вика, тебе бы в прокуратуре работать… – пожурил ее Лука. – Разве можно вот так… жестоко?

И тут Лара вспомнила, как выдала Луке на-гора, еще там, в кондитерской, всю свою печальную историю о муже, который бросил ее ради одноклассницы. Первому, что называется, встречному. А он сказал ей, что хотел бы иметь такой нос, как у нее… Неужели все это было? Какой стыд…

– Меня действительно никто не ждет, я живу одна, – сказала она. – Здесь не надо быть психологом, чтобы понять это… Вот только до сих пор не могу взять в толк, как я тут оказалась… Наверное, мне было плохо, так плохо, что я уцепилась за Луку… Это ему показалось, что я пожалела его, а на самом деле это он пожалел меня… А теперь мне пора…

Она знала, что ее станут уговаривать остаться, и она в конечном итоге осталась. Они позавтракали в четыре часа вареными яйцами и кофе, а потом разошлись по своим комнатам. И снился ей Чемберлен, в рясе, торжественно-спокойный, даже величественный, сидящий за компьютером, на экране которого пузырилась свежая кровь…

Двери лифта открывались и закрывались. И этот неприятный шум заставил десятиклассницу Лизу Капкову выйти из квартиры, чтобы, успев просунуть руку, нажать на кнопку с цифрой 1, тем самым отправить лифт вниз. Лифт уже давно был неисправен и время от времени застревал именно на последнем, девятом этаже, где и жила Лиза. Было около десяти часов вечера, лестничная клетка была ярко освещена мощной электрической лампочкой. Здесь, на последнем этаже, было чисто, сюда редко забирались бомжи или пьяницы, а усилиями благообразной пенсионерки, жившей напротив сестер Капковых, на подоконнике ярко-розовыми цветами зацвели «декабристы».

Лиза, не дождавшаяся сестру, поужинала в одиночестве перед телевизором и успела просмотреть два фильма, прежде чем ее отвлек этот противный и так сильно раздражающий звук хлопающих дверей лифта… Но она считала себя обязанной «исправить» его, иначе сестре Людмиле придется подниматься пешком по темной лестнице.

Лиза, даже не накинув на плечи кофту, выбежала из согретой калорифером квартиры на лестничную площадку и замерла перед лифтом, дверь открылась, и она увидела свою сестру Людмилу на полу, сидящую в углу лифта и как-то неловко завалившуюся на бок… Бледное ее лицо было опущено и закрыто волосами… Ноги в черных колготках и красных ботинках на острых каблучках раздвинуты, как у куклы…

– Люда?

Первая мысль – она пьяна. Вторая – надо срочно принести спичечный коробок, чтобы заблокировать двери. Их хлопанье становилось просто невыносимым. Она двигалась, плохо соображая. Заблокировала дверь и, подхватив сестру под мышки, выволокла из лифта, усадила на ледяной плиточный пол и привалила к стене.

– Люда, что с тобой?.. Где ты была? – Лиза похлопала ее по щекам. Она знала, что Людмила встречается с каким-то парнем, вроде бы студентом, что иногда приходит подшофе, но чтобы упиться вот так, до безобразия, – такого еще никогда не было. – Вот черт, а где твоя сумка? Забыла в такси? Дурища…

Но ругательное слово она все равно произнесла ласково, с любовью, потому что сильно любила свою старшую сестру и прощала ей все. После смерти родителей Людмила заменила ей их. Сестра хорошо зарабатывала, заботилась о Лизе, вела хозяйство, и вообще, если бы не она, что с ней, Лизой, стало бы?

Лиза снова подхватила сестру и потащила домой. Уложила на ковровую дорожку в передней и сразу же захлопнула дверь, чтобы никто из любопытных соседей не успел увидеть, в каком виде Люда вернулась домой. Черная узкая юбка, черная кожаная куртка, все черное и почему-то липкое… Лиза посмотрела на свою руку, и волосы на ее голове зашевелились… Кровь. Откуда она?

В прихожей было недостаточно света, и тогда Лиза потащила свою сестру ближе к кухне, где посветлее. Кровь сочилась из дыры на куртке. Лиза расстегнула куртку и увидела влажный от крови коричневый свитер сестры. Грудь Люды была прострелена. Люда не дышала. Убили…

На подкашивающихся ногах она подошла к телефону и вызвала «Скорую».

– Девушка, мою сестру убили, только что… Она еще теплая, но уже не дышит… В лифте… Она была в лифте…

Потом набрала номер милиции.

– Кто-то убил мою сестру. Из пистолета. Она не дышит. Приезжайте поскорее… Может, убийца где-то рядом? При ней нет сумки, ничего… Быстрее, слышите?!!

Она опустилась на пол и прилегла рядом с сестрой, прижалась к ее голове и поцеловала в щеку.

– Люда… Людочка… Очнись, проснись. Задыши. Тебя убили по ошибке. Или ограбили.