Сохраняющая машина - Филип Киндред Дик

— А знаешь, Леон, — сказал Пинарио, наблюдавший тем временем за продвижением атакующих войск, — я уже склонен с тобой согласиться. Эта штука вполне может быть чем-то вроде бомбы-терминала. Таким себе принимающим устройством. Когда она будет окончательно собрана, с Ганимеда пошлют мощный импульс энергии.

— А что, такое бывает? — спросил Фаулер, аккуратно раскладывая свои игрушечные деньги пачками по достоинству купюр.

— Знал бы кто, что они там научились делать, — сказал Пинарио, задумчиво бродивший по комнате. — Так вы кончили баловаться или нет?

— Почти, — мрачно ответил Уайзман.

— А говорю я это потому, — продолжал Пинарио, — что их уже осталось только пять. Процесс ускоряется. На первого ушла целая неделя, а на седьмого — какой-то час. Не удивлюсь, если оставшиеся исчезнут часа за два, все пятеро.

— Ну вот и кончили, — провозгласил Фаулер. Он получил последнюю акцию и последний доллар. Позвоню я все-таки военным, пусть проверят эту крепость. — Уайзман поднялся из-за стола, оставив Фаулера упиваться своими сокровищами. — А эта игра просто до последней запятой содрана с нашей же родной земной «Монополии».

— А может, они просто не знают, — вступился за ганимедцев Фаулер, — что у нас уже есть такая игра, правда под другим названием.

По всеобщему согласию «Синдром» разрешили к ввозу, о чем и были поставлены в известность импортеры. Уайзман позвонил из своего кабинета в Министерство обороны и объяснил дежурному, что ему нужно.

— Эксперт будет у вас в самое ближайшее время, — сообщил невозмутимый голос с другого конца провода. — А вам стоило бы до его приезда оставить объект в покое.

Остро чувствуя свою никчемность, Уайзман поблагодарил дежурного и повесил трубку. Они так и не сумели разобраться в этой игре в солдатики и свалили свою работу на других.

Долгожданным специалистом по бомбам оказался совсем еще молодой, коротко стриженный парень в самом обыкновенном комбинезоне, без всякой там непробиваемой брони; расставляя свою аппаратуру, он дружелюбно улыбался окружающим.

— Первым делом, — сказал он, осмотрев крепость, — нужно бы отсоединить выводы батареи. Или, если вас такое больше устраивает, позволим этой штуке закончить свой цикл, а затем отсоединим выводы, пока ничего не случилось. Другими словами, дадим последним подвижным элементам проникнуть в крепость и сразу вырвем провода. А тогда уже, в спокойной обстановке, вскроем эту штуку и посмотрим, что у нее там внутри делается.

— А это вполне безопасно? — с сомнением поинтересовался Уайзман.

— Думаю, да, — улыбнулся бомбовед. — Я не обнаружил ни малейших признаков радиоактивности.

Вооружившись самыми обыкновенными кусачками, он сел на пол рядом с задней стеной неприступной цитадели.

Солдатиков оставалось только трое.

— Теперь уже скоро, — самым веселым голосом обрадовал их юный эксперт.

Через пятнадцать минут один из троих подполз к основанию крепости, отвинтил себе голову, руку, ноги, тело и по кусочку исчез в гостеприимно открывшемся проеме.

— Осталось два, — констатировал Фаулер. Через десять минут та же судьба постигла еще одного пластикового героя.

Четверо живых людей переглянулись.

— Уже совсем скоро, — сказал Пинарио с нервной хрипотцой в голосе.

Последний воин погибшей армии пробирался к крепости. Вокруг него сыпались снаряды, но он неустрашимо двигался к цели.

— Из статистических соображений, — прервал становившееся невыносимым молчание Уайзман, — можно было бы ожидать, что промежуток времени будет увеличиваться — ведь противников становится меньше и ей все легче и легче наблюдать за ними, отгонять их или убивать. Все должно было начаться быстро, потом пойти медленнее, и в конце концов последний солдатик должен бы потратить по крайней мере месяц на попытки…

— Стихните, пожалуйста, — тихим рассудительным голосом сказал сапер. И добавил вежливо: — Если не возражаете.

Последний солдатик подобрался к основанию крепости. Он начал разбирать себя на части — в точности, как и все предыдущие.

— Вы там кусачки свои приготовьте, — почти проскрипел Пинарио.

Части солдатского тела одна за другой исчезали в крепости. Проем начал закрываться. Послышалось гудение, глухое сперва, но быстро нараставшее, становившееся все пронзительнее; внутри что-то происходило.

— Скорее, ради бога, — закричал Фаулер.

Юный эксперт сомкнул кусачки на положительном выводе батареи. Сверкнула ослепительная вспышка, и сапера отбросило в сторону.

— Ни хрена себе, — с уважением пробормотал сапер, ошалело ощупывая пол в поисках вылетевшего из руки инструмента. — Заземлился, похоже.

— Да вы же держались за корпус! — Пинарио торопливо выхватил у него из-под рук кусачки и присел на корточки. — Может, носовым платком обернуть, — сказал он через мгновение, отдернув руку от батареи и судорожно ощупывая карманы. — Есть у кого-нибудь чем обернуть эту штуку? А то ведь зашибет насмерть. Кто его знает, сколько там… Дай мне, — решительно вмешался Уайзман. Оттолкнув Пинарио в сторону, он вырвал у него кусачки и сомкнул их на проводе.

— Поздно, — невозмутимо произнес Фаулер.

Уайзман еле расслышал голос начальника, его голову пронизало надсадное, монотонное гудение. Попытка заткнуть уши оказалась тщетной — исходящее от крепости гудение даже не стало тише, оно словно проникало сквозь кости черепа. «Слишком долго мы тянули, — подумал он. — И теперь эта штука сделает с нами что захочет. Она выиграла потому, что нас было слишком много, мы мешали друг другу…»

— Поздравляю, — сказал появившийся прямо внутри его головы голос. — Упорством и силой духа ты победил.

Уайзмана охватило умиротворяющее чувство достигнутого успеха.

— Трудности были огромны, — продолжал голос. — Любой другой сдался бы перед ними.

Теперь он знал, что все в порядке, они ошибались.

— Сделанное тобой сегодня — только начало, — пообещал голос. — Ты можешь делать такое и дальше, всю свою жизнь. Ты можешь справиться с любыми трудностями и любыми противниками. Ведь мир, если разобраться, совсем не такое уж страшное место…

«Это точно, — усмехнулся он про себя. — И нечего было так суетиться».

— Ведь все они — самые обыкновенные люди. — Голос убаюкивал, обволакивал, буквально лез в душу. — Так что хотя ты и один, личность против толпы, бояться тебе нечего. Просто выжди время и не беспокойся.

— Не буду, — сказал он вслух. Гудение смолкло, а вместе с ним и голос.

— Вот и все, — сказал Фаулер после долгого молчания.

— Я что-то не понимаю, — откликнулся Пинарио.

— Именно это она и должна была делать, — объяснил Уайзман. — Ведь это — психотерапевтическая игрушка. Она помогает ребенку обрести уверенность в своих силах. Отрывание рук и ног у солдатиков, — ухмыльнулся он, — устраняет барьер между ним и внешним миром. Он становится частью этого мира. И таким вот образом покоряет его.