Тайна под дубом - Марина Елькина

Толик вышел из комнаты.

— Ну как? — спросил Лешка.

— Пока никак. Делают вид, что ничего не знают. Но ничего! Мы их все равно раскусим! Надо же нам знать, что за игру они затеяли!

За ужином Толик сделал новую попытку.

— А мы дом нашли! — лукаво улыбнувшись, сказал он.

Вот дает! Зачем же так напрямик?

— Какой дом? = не поняла Вероника Аркадьевна.

— Такой же, как тот, где вы после войны жили.

— И где вы такой дом нашли?

Лешка испугался, что Толик сейчас ответит: «В почтовом ящике!» Но у Толика ума хватило, и он сказал:

— Неподалеку.

— В нашем районе? — удивилась Вероника Аркадьевна.

— Ага!

— Странно! Никогда здесь таких старых домов не замечала. В нашем районе одни новостройки.

— А мы вот нашли!

— Хорошо, потом покажете. Ешьте. Чего вилки положили?

— Бабушка, а ты рисовать умеешь?

— Нет, — Вероника Аркадьевна рассмеялась. — По рисованию у меня всегда тройка была. Я так переживала! Плакала из-за этой тройки! Помнишь, Лена?

— Помню, конечно.

— А вы, Елена Андреевна, тоже рисовать не умеете?

— Ну, рисую я получше твоей бабушки, но все равно не очень хорошо. Срисовываю неплохо. Ну, и чертить, конечно, умею.

— А вы смогли бы нарисовать ваш дом?

Ну, вот опять! Сам же говорил, что надо расспрашивать осторожно!

— Не знаю. Может быть, смогла бы, если бы постаралась как следует. А почему это тебя интересует?..

Лешка бросился спасать положение. Он перебил бабушку и спросил:

— А вы нашли кого-нибудь из старых жильцов в том доме? Кто-нибудь вас там помнит?

— Нет, — с грустью ответила бабушка. — Никого мы не нашли. Тогда ведь были коммуналки. А потом коммуналки расселили. Там теперь все новые жильцы, молодые. Женщина сказала, что один сосед говорил, будто у него здесь после войны родители жили. Мы к нему поднялись, а его дома нет. Да и ладно. Нас-то он все равно не знает.

На следующий день ребята встали поздно. На улице было жарко, ни о каких прогулках и думать не хотелось. Тут уж Толик к Лешке пристал не на шутку:

— Давай заниматься музыкой! Ты же обещал! Уже столько дней прошло, а мы еще не занимались.

Лешка тяжело вздохнул, но делать было нечего. Он сел и пролистал самоучитель. Самоучитель немного его успокоил. Не все так страшно! По крайней мере, нее, что идет вначале, он хорошо знает и научить этому сможет.

Впрочем, Лешка все-таки решил пойти на хитрость. Он рассудил так: если первый урок покажется Толику слишком тяжелым, то он не захочет заниматься дальше.

Из этого следовало одно — как можно больше усложнить урок. За один присест он объяснил своему ученику про ноты разной длительности, про скрипичный и басовый ключ, про паузы. В общем, в обычной музыкальной школе на это ушло бы много уроков.

Но из Лешкиной хитрости ничего не вышло: Толик, кажется, наоборот, обрадовался тому, что так много узнал за один урок.

— Так мы с тобой за лето весь самоучитель пройдем! — радостно сказал он. — Здорово, правда?

Лешка удрученно кивнул. Только этого не хватало! Лешка же сам не все знает!

— Давай писать диктант, — решил он, чтобы все-таки довести Толика.

Диктант по сольфеджио — как раз то самое средство, которое действует на человека безотказно. После диктанта разве что совершенно упертый тип захочет учиться музыке.

— Я нажимаю клавишу, а ты пишешь в тетради ноту. Диктантом слух хорошо проверяется.

Толик с радостью согласился и на диктант. Лешка злорадно ухмыльнулся, мол, посмотрю я на тебя после диктанта.

Но в шок от музыкального испытания впал не Толик, а Лешка. Толик протянул ему свою нотную тетрадь и робко спросил:

— Неправильно?

Лешка пробежал глазами записанные ноты и нервно сглотнул. Вот это да! Ни одной ошибочки! Ну, хоть бы одна, так, для порядка! Наверное, это и называется абсолютный слух.

— Все правильно, — признал он.

Толик расцвел от похвалы.

— Давай еще что-нибудь!

Но Лешка уже сдался.

— Нет, — твердо заявил он. — На сегодня хватит!

В комнату заглянула Вероника Аркадьевна:

— Вы уже закончили урок?

— Да.

— Тогда пойдемте пить чай. А после чая, Толик, будь любезен, спустись за почтой. Газету уже, наверное, принесли.

Мальчишки многозначительно переглянулись, и Толик, лукаво прищурившись, поинтересовался у бабушки:

— Опять телепрограмма?

— Какая телепрограмма? — поморщилась Вероника Аркадьевна. — Телепрограмму вчера принесли.

— А сегодня что? Что-нибудь новенькое?

— Новости? Ну да, конечно. В газетах всегда печатают новости. — И Вероника Аркадьевна удалилась.

— Ну, ты понял ее намеки? — победно воскликнул Толик.

— Нет, — честно ответил Лешка.

— Сегодня будет что-нибудь новенькое! Еще один рисунок!

— Ты так думаешь?

— Уверен! Должна же игра иметь какое-то продолжение. Погоди! Я прямо сейчас за почтой сбегаю.

Толик с грохотом понесся вниз по лестнице. Через две минуты он вернулся и таинственно помахал Лешке альбомным листом.

Коридор — не место для совещаний. Мальчишки закрылись в комнате и уставились на новый рисунок. Теперь на листе была изображена чугунная решетка и ворота.

— Парк! — в один голос сказали ребята.

— Решетка там точно такая! — добавил Толик.

— А я ворота запомнил! Надо же, как верно все загогулины чугунные изобразили! Никогда не подозревал в своей бабушке таланта художницы.

— Все еще сомневаешься, что это их затея?

— Честно говоря, сомневаюсь. Может быть, подкараулить их, когда они кладут это послание в ящик?

— Зачем? Так мы испортим всю игру.

— А зачем нам эта игра?

— Ну, жалко тебе, что ли, подыграть старушкам? Эх, ты! Теперь-то все в порядке! Рисунки нас должны привести куда-то.

— Куда?

— Ну, откуда я знаю. Посмотрим, что дальше нарисуют.

— Хочешь сказать, что рисунками нам присылают карту?

— Ну, что-то вроде карты.

— И что на той карте?

— Наверное, сокровище. Или клад.