Парящая для дракона - Марина Эльденберт

О нем и о его: «Я вас услышал»!

— Да. Просто это было несколько неожиданно, — приподнимаюсь на носочки и целую брата в щеку. По его глазам вижу, что он не готов закончить этот разговор, поэтому закрываю его сама. — Пойдем? А то у Ингрид случится дергоглазие, если мы опоздаем на ужин.

Дар смеется.

— Лали, ты неповторима. Ни на секунду не удивляюсь, что он тебя выбрал. — Брат закрывает дверцу балкона, и я возвращаю ему пиджак. — Ты уверена, что у вас все получится?

Дар не мог этого не спросить, но на сердце сразу становится тепло.

— Уверена, — говорю я.

— Тогда я спокоен.

В столовой, оформленной в белое с золотом, уже все сидят на своих местах. Отец во главе стола, слева от него Ингрид с Сильви, мы с Даргелом садимся справа. Мебель Ингрид выбирала лично, она же настояла на том, чтобы она была деревянной. В нашем мире дерево — символ роскоши. Равно как и бумага, потому что естественного роста деревьев из-за драконов не наблюдается.

Когда-то люди вообще жили под землей (охотились на драконов, драконы охотились на них), а вышли только когда появились иртханы. Первые появились на другом континенте, произошли они от шаманов Пустынных земель, вливавших себе драконью кровь. У нас на Севере все было сложнее, потому что ледяное пламя гораздо страшнее огненного. Огонь можно погасить водой, ледяное пламя будет гореть, пока не растает вложенная в него драконом сила, а силы у снежных зверей просто через край. Их кровь выжигала большинство первых смельчаков, которые решили повторить опыт перворожденных. Их дыхание — наши земли. Долгое время Север был заснеженной пустыней, пока не появились первые сильные иртханы.

Словом, деревья у нас исключительно в парках, и разводят их искусственно, но для Ингрид роскошь — неотъемлемая составляющая счастья. Она просто светится от восторга, когда видит зависть в глазах подруг. Здесь даже картины написанные на холстах, а не голографические. Тяжелые рамы напоминают о прошлых веках, и в них изображены легенды Ферверна.

— Прежде чем мы начнем, — голос отца возвращает меня в реальность. — Я бы хотел сказать, что у нас несколько меняются планы на праздничную ночь.

Праздничная ночь — ночь перехода из года в год, отмечается она с прошлого века, по приказу правящего тогда Верховного, который очень любил увеселения. Как-то так получилось, что сам праздник (и подготовка к нему) понравились не только иртханам, но и людям, и с тех пор он прижился, и каждый год отмечается в каждой семье.

— Мы приглашены в загородную резиденцию Ландерстергов.

— О, — выдыхает Ингрид.

Глаза Сильви загораются таким восторгом, что мне кажется, сестра сейчас подпалит дорогущую, заказанную матерью из Фияна, скатерть.

— Да, — продолжает отец. — И в эту же ночь состоится официальная помолвка.

Хорошо хоть не свадьба, и на том спасибо.

— Лаура? — Он смотрит на меня.

— А?

— Что же ты молчишь?

Да так, боюсь ненароком назвать Его Иртханейшейство Его Наблейшеством[Наблы — падальщики, живут в пустошах. Производное от набла часто используется в качестве ругательства], а так все в порядке.

— Дар речи потеряла от счастья.

Отец хмурится, но тут в дело вступает Ингрид:

— Юргарн! У нас же нет платьев. У девочек нет платьев…

— Ингрид, у нас еще целый месяц до…

— Всего месяц! Ты представляешь, как сложно найти нормальное платье? Даже если его шить на заказ, мне надо пролистать сто пятьдесят страниц самых разных журналов, чтобы найти хоть что-то мало-мальски достойное!

— Ингрид, ты утрируешь, — качает головой отец. — Тебе мутно всего лишь пригласить стилиста, и он подберет тебя сто пятьдесят вариантов, из которых ты обязательно что-то выберешь.

— Думаешь, это так легко?!

— Гм. Тост, — говорит Дар, поднимая бокал, в котором плещется веоланское. Пузырьки поднимаются на поверхность с легким шипением. — За Лали, благодаря которой мы сегодня все сидим за этим столом.

— За Лали! — хором отзываются все.

Ингрид выглядит недовольной: ужин она всегда считала целиком и полностью своей заслугой, но Дар своим тостом перекрыл все ее достижения на столовом поприще. Чтобы сгладить эту неловкость, я пробую жаркое.

— Очень вкусно.

— Чудно, — отвечает мачеха кислым тоном.

— И к слову, Ландерстерг отказался беседовать с остальными претендентками, хотя ты, Лали, была третьей.

Я подавилась кусочком, который не успела прожевать. В итоге пару минут семья лицезрела красную меня, которую Дар тщетно хлопал по спине в попытках вернуть к нормальному дыханию.

— Все в порядке? — второй раз за вечер поинтересовался брат.

— Да. Очень дипломатично.

— Ты сейчас о чем? — Отец внимательно на меня смотрит.

— О том, что у него было еще семь прекрасных невест, которых он отказался смотреть.

Почему-то при мысли об этом мне хочется треснуть Его Иртханейшество ноутбуком. Никогда не замечала в себе такого, но его — хочется. Треснуть.

— Невесты и их семьи узнавали об этом за сутки до собеседования. Так что дипломатия тут ни при чем.

Ну да. Конечно! Дипломатия наше все.

— И раз уж мы заговорили о дипломатии. О выборе Ландерстерг объявит через два дня, и тебе нужно будет присутствовать на встрече с журналистами.

Ингрид бледнеет.

— Юргарн! Два дня!

— Это просто заявление, а не официальная помолвка, — отмахивается отец.

Я слушаю их, и у меня волосы шевелятся от количества приводящих меня в ужас слов. Заявление, журналисты, официальная помолвка, праздничная ночь в загородной резиденции Ландерстергов…

Я не хочу замуж!

Я хочу в шоу «Эрвилль де Олис». Но «Эрвилль де Олис» накроется драконьей задницей в тот самый момент, когда Ландерстерг сделает заявление. Первая ферна Ферверна — и гастроли в ледовом шоу?! Нет, жена Председателя Совета Аронгары, конечно, в свое время была певицей и даже выступала по всему миру, но… но…

Я не хочу замуж!

И если до высокопоставленного дракона это не дошло с первого раза, значит, дойдет со второго. Или я не Лаура Хэдфенгер!

На этот раз Айрлэнгер Харддарк встречает меня утренней свежестью. Точнее, утренней свежестью меня встречает Хайрмарг, пока я бегу от парковки до дверей, запахивая полы пальто. В прошлый раз я ничего этого не заметила, но сейчас я подмечаю буквально каждую деталь. И снежную звезду на темно-синем фоне — флаг Ферверна, и дракона, сплавленного из стали, льда и снежного пламени, над линией излома гор — это уже герб Ландерстергов, и четкую, размеренную динамику, которая здесь повсюду. Сотрудники Айрлэнгер Харддарк — и люди, и иртханы сейчас представляются мне винтиками огромного механизма, сплавленными лазером правительственной махины.