Служитель кристалла - Роберт Энтони Сальваторе

Морик молчал, зато его мозг лихорадочно работал: сбежать надежды никакой, потому что рука, сжимавшая кинжал, была тверда и явно принадлежала очень сильному человеку. Кем бы он ни был, тягаться с ним Морику бесполезно.

— Я спрошу еще раз, но потом не стану больше сдерживать раздражение, — прошептал незнакомец.

— Ты не дроу, — сказал Морик, чтобы выиграть время и удостовериться, что этот человек — в том, что он не дроу, у Морика не было сомнений — не станет действовать сгоряча.

— Может быть, только пришел под чужой личиной, — ответил незваный гость. — Но это же невозможно, ведь здесь магия бессильна. Или все-таки возможно? — Произнеся это, он отпихнул перепуганного вора, схватил его за плечо и резко развернул лицом к себе.

Морик никогда раньше не видел его, но понял, что этот человек представляет собой смертельную опасность. Кинжал Морика в сравнении с великолепным, сияющим самоцветами на рукояти оружием незнакомца казался жалкой железкой. Клинки в точности отражают разницу между владельцами, подумал Морик, и его передернуло.

Морик Бродяга был лучшим вором в Лускане. Его слава была несколько раздута, но все же заслуженна. А этот человек, лет на десять, пожалуй, старше его, стоял перед ним так спокойно и уверенно…

Он попал в его жилище, невзирая на все хитроумные устройства, что расставил вор, и остался незамеченным вопреки бдительности Морика. Бродяга отметил, что простыни смяты, — но ведь он только что осмотрел постель, она была безупречно гладкой.

— Ты не дроу, — повторил Морик.

— А разве все агенты Джарлакса — дроу, а, Морик Бродяга?

Вор кивнул и сунул свой кинжал в ножны, отчаянно надеясь несколько разрядить обстановку.

— Где драгоценности? — повторил человек. Лицо Морика отразило смятение.

— Ты должен был купить их у Тельсбургера, — промолвил незнакомец. — Помех не было, так что выполнить задание не составляло труда.

— Помех не должно было быть, — поправил Морик, — но впутался один чиновник, у которого давно на меня зуб.

Посетитель смотрел на него, не выказывая ни сочувствия, ни возмущения, так что Морик не мог понять, стоит ли вообще перед ним оправдываться.

— Тельсбургер готов продать их мне, — поспешно добавил вор, — по той же цене. Он тянет лишь потому, что боится судьи Яркхельда. Я уже сказал, с этим мерзавцем у нас старые счеты. Он знает, что я в городе, и мечтает снова отправить меня на Карнавал Воров, только слабо ему, потому что сверху за меня замолвили словечко, так мне шепнули. Так что Джарлаксу от меня спасибо.

— Лучшей благодарностью будет точное выполнение приказаний, — бесстрастно ответил незваный гость. — Он помогает тебе не по доброте душевной.

— Я боюсь идти против Яркхельда, — признался вор. — Я же не знаю, как высоко можно замахнуться, не рискуя навлечь на себя гнев властей и тем самым нанести ущерб планам Джарлакса.

— Яркхельд не помеха, — уверенно промолвил незнакомец. — Заверши дело.

— Но… — попытался возразить Морик.

— Сегодня же, — отрезал пришелец и направился к двери.

Его пальцы двигались со скоростью, едва воспринимаемой глазом, хитроумные устройства и замки раскрывались один за другим. Морику потребовалось несколько минут, чтобы войти в собственную комнату, — это при том, что он досконально знал устройство каждой ловушки и имел ключи от всех трех довольно сложных замков, а незнакомец уже через минуту стоял в открытой двери.

Он обернулся и бросил что-то к ногам Морика.

Это был кусок проволоки.

— Нижний капкан испортился, — заметил он. — Я его починил.

Затем он вышел и прикрыл дверь, и Морик услышал щелчки и треск заново устанавливаемых устройств.

Морик осторожно приблизился к кровати и отдернул простыни. В матрасе была прорезана аккуратная дыра как раз в рост непрошеного посетителя. Морик нервно хохотнул — его почтение к банде Джарлакса сегодня увеличилось стократ. Он даже не стал подходить к вазе, поскольку уже знал, что там лежит подделка, а настоящий шар только что вынесли через дверь.

* * *

Выйдя на залитую ярким послеполуденным солнцем улицу, Энтрери невольно зажмурился. Опустив руку в карман, он нащупал там вещицу, только что взятую у Морика. Рай’ги этот волшебный шарик бесил. Из-за него он не мог попасть к Морику. Сейчас он уже наверняка у вора в комнате. Эта мысль тешила Энтрери. Бреган Д’эрт потребовалось немало времени, чтобы выяснить причину неприступности жилища Бродяги, ставшего вдруг закрытым даже для обзора чародеев. Поэтому и послали его. Он понимал, что придется иметь дело всего лишь с воришкой, но темные эльфы не знали, какое сопротивление Морик сможет оказать, поэтому и отправили Энтрери, не желая рисковать своими собратьями. Конечно, Джарлакс был бы недоволен, узнай он, что Рай'ги и Киммуриэль принудили Энтрери к путешествию в Лускан, но они были уверены, что убийца не станет жаловаться главарю.

Поэтому Энтрери пришлось стать мальчишкой на побегушках для двух могущественных и от всей души им ненавидимых темных эльфов.

Он получил четкие указания насчет того, как поступить с волшебным шаром и что сделать потом. Он должен был убрать шар и воспользоваться магическим свистком, данным ему Рай'ги, чтобы вызвать дроу из далекого Калимпорта. Однако Энтрери не торопился.

Он знал, что Морика следовало убить за то, что он так упорно скрывался от темных эльфов, а также за то, что до сих пор не добыл драгоценности. Вне всякого сомнения, Рай'ги и Киммуриэль ожидали именно такой расправы. Так что теперь ему предстояло как-то оправдать свои действия и выгородить Морика.

Он неплохо знал Лускан, потому что несколько раз бывал здесь, включая довольно продолжительное недавнее пребывание, когда он прибыл сюда вместе с темными эльфами, чтобы выяснить, как это Морику удается так хорошо прятаться.

Шагая по улицам, Энтрери вскоре услыхал крики, доносившиеся с площади, где проходил ежедневный Карнавал Воров. Выйдя на площадь, он стал очевидцем казни какого-то несчастного, из которого, как веревки, тянули внутренности. Но Энтрери не обратил на беднягу почти никакого внимания, его гораздо больше интересовал худощавый человек с резкими чертами лица, облаченный в мантию судьи.

Несчастная жертва извивалась, а старик в мантии пронзительно увещевал его поскорее выдать сообщников, пока не стало слишком поздно.

— Заработай себе более приятное посмертное существование! — кричал он. Его резкий голос удивительно сочетался с хищным лицом. — Говори же! Пока еще жив!

Но несчастный только стонал. Скорее всего, он настолько обезумел от боли, что даже не слышал слов судьи.

Человек вскоре испустил дух, и люди стали расходиться, улыбаясь и обмениваясь впечатлениями о том, как удачно Яркхельд провел сегодня казнь.