Российская миссия. Забытая история о том, как Америка спасла Советский Союз от гибели - Дуглас Смит

С самого начала миссия АРА в России подвергалась политическому давлению в США. Когда появились сведения об ответе Гувера Горькому, Американский союз защиты гражданских свобод выступил на страницах The New York Times против выдвижения политических условий для оказания помощи. В журнале The Nation тоже критиковали Гувера и отмечали, что в американских тюрьмах наверняка содержатся советские граждане, а потому как можно ожидать освобождения американцев, не освобождая русских? Некоторые правые считали, что голод дает возможность нанести удар по большевизму. Бывший социалист Джон Спарго, превратившийся в оголтелого республиканского борца с “красной угрозой”, написал госсекретарю Хьюзу: “Текущий кризис дает возможность, которая, если воспользоваться ею правильно, может привести к ликвидации большевистского режима и началу реставрации”[50]. Он рекомендовал вести совместную работу с недавно основанным Всероссийским комитетом помощи голодающим, куда вошли многие антибольшевистски настроенные деятели и дореволюционные политические и культурные лидеры. Ленин неохотно санкционировал создание этого комитета, главным образом преследуя циничную цель предстать в выгодном свете в глазах Запада. В советском руководстве прекрасно понимали, что комитет окажется в центре внимания, поэтому, как только он выполнил свою функцию, его расформировали, а с его членами разобрались. Спарго, как и другие противники советского режима, полагал, что комитет станет основой российского представительного правительства после падения большевиков.

Павел Рябушинский, советник в посольстве Временного правительства России в Вашингтоне, встретился с ассистентом Гувера Кристианом Гертером и тайно сообщил ему, что русские эмигранты готовы предоставить АРА деньги и продовольствие, чтобы организация переправила их Всероссийскому комитету помощи голодающим. Они намеревались использовать АРА, чтобы пошатнуть позиции советского правительства и заменить его комитетом после падения советской власти. Гертер отказался поддержать план Рябушинского.

Все это происходило в тени “красной угрозы”, которая нависла над США в 1919–1920 годах. После войны по стране прокатилась волна забастовок и недовольства рабочих и возникли опасения, что влияние большевиков может распространиться за пределы России и дестабилизировать Запад. Сенат США организовал комиссию для расследования серьезности “красной угрозы” цивилизации. Весной 1919 года анархисты устроили серию взрывов, выбирая жертвами ведущих политиков, государственных деятелей и предпринимателей, включая Джона Рокфеллера. Одну бомбу послали домой генеральному прокурору США Митчеллу Палмеру. Разъяренный Палмер ответил так называемыми рейдами Палмера. К декабрю были арестованы 249 радикалов, которых посадили на корабль, следующий в Финляндию, где их предполагалось отпустить, чтобы они самостоятельно добрались до большевистской России. Среди них оказалась Красная королева Эмма Гольдман. Одним из молодых агентов, нанятых Палмером для охоты на радикалов, был девятнадцатилетний государственный служащий Дж. Эдгар Гувер. В итоге были депортированы тысячи предполагаемых диверсантов. Палмер объявил, что красные планируют свергнуть американское правительство 1 мая 1920 года. Когда в назначенный день революции не произошло, доверие к Палмеру пошатнулось, но жестокость и истерия не прекратились. 16 сентября при взрыве бомбы на Уолл-стрит погибло 38 человек.

Непоколебимый в своем антибольшевизме, Гувер, судя по всему, считал истерию по поводу “красной угрозы” необоснованной и раздутой. К лету 1921 года “красная угроза” спала, но многие американцы по-прежнему не видели разницы между большевиками и русскими, а потому помощь одним в их глазах была помощью другим. Но Гувер настаивал, что не стоит их путать: “Мы должны отличать российский народ от группы, захватившей власть”[51]. Более того, репутация врага большевизма помогла Гуверу найти в Америке поддержку гуманитарной миссии в России, не позволяя никому предположить, что на самом деле он хочет спасти от гибели молодой советский режим.

26 июля, всего через три дня после отправки списка условий, Гувер получил от Горького ответ, в котором говорилось, что советское правительство благосклонно отнеслось к его предложению. Два дня спустя Лев Каменев, бывалый большевик, давний товарищ Ленина, председатель Моссовета и глава Комитета помощи голодающим, от имени правительства прислал Гуверу официальное письмо о принятии помощи[52]. Он обещал освободить американских заключенных и предложил немедленно обговорить все условия для начала великой миссии с целью спасения погибающих.

Переговоры начались 7 августа в Риге, столице новой независимой Латвии. В американскую делегацию вошли директор АРА в Европе Уолтер Лайман Браун из лондонского отделения агентства и его помощники Сирил Куинн, глава АРА в Польше, и Филип Кэрролл, руководивший отделением АРА в Германии. Советскую сторону представлял Максим Литвинов, заместитель народного комиссара по иностранным делам РСФСР. Заядлый курильщик Литвинов прекрасно владел английским, обладал даром убеждения и был мастером переговоров – умным, хитрым, непреклонным. Однажды из кармана его пальто на стол переговоров выпал револьвер. Куинн испугался, что, если все большевики такие, как Литвинов, американцам несдобровать.

За два дня до встречи Ленин велел Каменеву поторопиться с освобождением американских заключенных, и советское правительство вовремя выполнило эту задачу. Но стоило делегациям приступить к переговорам, как Литвинов отверг два главных условия АРА: право выбора регионов для работы и право на организацию местных комитетов помощи без вмешательства советского правительства. Также возникли разногласия насчет свободы передвижения сотрудников АРА внутри страны и по вопросу, кто будет осуществлять контроль за распределением продовольствия и других поставок – АРА или советские власти. Что касается американцев, Браун хотел откреститься от обещания помочь миллиону детей, данного Гувером в телеграмме Горькому, и предлагал вместо этого не указывать конкретное число, а дать слово накормить как можно больше голодающих. Он также добавил общее для всех стран, где работала АРА, требование явным образом пометить, что все склады, конторы, транспортные средства, железнодорожные составы и кухни, задействованные в операции, принадлежат Американской администрации помощи, и при возможности изобразить на вывесках начальника агентства, Герберта Гувера. Раз уж АРА брала на себя огромный труд по помощи российскому народу, то хотела, чтобы все знали, кто именно им помогает.

Стена недоверия разделила делегации. Американцы опасались лишиться независимости и потерять контроль над миссией, которая в таком случае сведется к передаче поставок советскому правительству. Они предлагали помощь на своих условиях, намереваясь по возможности накормить всех нуждающихся, а не только преданных сторонников режима, и старались не допустить, чтобы советское правительство использовало их в своих целях. Советская делегация опасалась почти всего – и главным образом того, что истинная цель миссии заключается в свержении правительства.