Долой среднее - Тодд Роуз

Причину того, почему ученые, учителя и работодатели взяли на вооружение ошибочную концепцию «среднего человека», следует искать в 1819 году. В этот год из стен университета вышел крупнейший ученый, бельгиец Адольф Кетле.

Кетле родился в 1796 году, в возрасте двадцати трех лет он получил докторскую степень по математике — первую, которую когда-либо присуждал Гентский университет. Умный и жаждущий признания молодой человек мечтал прославиться подобно своему кумиру — Исааку Ньютону. Кетле восхищался ученым, открывшим тайные законы Вселенной и отыскавшим строжайшие принципы в хаосе времени и пространства. В качестве области для достижения столь же блестящих результатов юноша избрал астрономию — ведущую науку того времени[36].

В начале XIX века крупнейшие ученые умы обратили свой взор к небесам. В те годы собственная обсерватория с телескопом служила главным признаком научного величия нации. В Бельгии таковой не было. В 1823 году Кетле каким-то чудом умудрился получить у голландских властей (Бельгия тогда была частью Голландии) невероятно крупную сумму на строительство обсерватории в Брюсселе и вскоре ее возглавил[37]. Пока длилось строительство, ученый посетил ряд европейских обсерваторий, чтобы познакомиться с новейшими методами наблюдений. По всей видимости, он и впрямь готовился к завидной карьере и научному признанию, но в 1830 году, до окончания турне по Европе, до астронома дошла пренеприятнейшая новость: в Бельгии началась революция. Брюссельскую обсерваторию заняли повстанцы[38].

Кетле не знал, как долго продлится восстание и будет ли новое правительство спонсировать завершение строительства — да что там, сохранит ли он пост королевского астронома Бельгии! Настал переломный момент, после которого и его жизни, и отношению общества к отдельному человеку суждено было полностью измениться[39].

До этого Кетле не интересовался ни политикой, ни сложностями межличностного взаимодействия. Его единственной страстью была астрономия. Он старался держаться поодаль от любых общественных потрясений — уму, занятому возвышенными научными изысканиями, было не до них. Но когда революция ворвалась буквально к ученому в дом, точнее в обсерваторию, вопросы общественного поведения вдруг приобрели для него актуальность. Кетле страстно мечтал о крепкой власти, которая издавала бы разумные законы и вела трезвую политику, препятствующую социальному хаосу, который разрушил его будущую карьеру и, по-видимому, грозил охватить всю Европу. Но путь к мечте преграждала одна проблема: современное общество было непредсказуемым. Казалось, что человеческое поведение не поддается влиянию закономерностей, что оно непостижимо — в точности как Вселенная до появления Исаака Ньютона[40].

И вот в ходе размышлений о революции, положившей конец его карьерным планам, на Кетле снизошло озарение. А может, создать науку управления обществом? Он всю жизнь выискивал скрытые закономерности в загадочных путях небесных сфер, так нельзя ли с помощью той же науки выделить законы, сокрытые в мнимой хаотичности общественного поведения? И Кетле поставил перед собой новую цель. Воспользовавшись методами астрономии для изучения людей, он создаст социальную физику и станет новым Исааком Ньютоном[41].

Кетле повезло: исторический момент благоприятствовал изучению общественного поведения. Европу захлестнула первая в истории волна «обширных массивов данных», а один историк даже назвал происходящее «лавиной цифр»[42]. В начале XIX века разные страны, в частности их военные ведомства, принялись внедрять широкомасштабные бюрократические структуры, а те, в свою очередь, собирали и публиковали массу данных о простых гражданах, например: ежемесячное количество рождений и смертей, ежегодное количество заключения в тюрьму, число случаев заболеваемости в каждом отдельном городе и тому подобное[43]. То была заря современной эпохи сбора данных, но никто в то время не умел толком интерпретировать всю эту разношерстную информацию в целях использования. Большинство ученых тогда полагали, что чересчур сложные социальные данные не подлежат анализу. Но Кетле решил применить к ним математические методы из астрономии.

Ученому было известно, что одной из стандартных задач любого астронома XVIII века было измерение скорости движения небесных тел. Эта задача решалась путем записи продолжительности времени, за которое объект — планета, комета, звезда — преодолевает расстояние между двумя параллельными линиями, нанесенными на стекло телескопа. Например, если астроном хотел вычислить скорость движения Сатурна и предсказать, в какой точке планета окажется в будущем, он брал карманные часы, запускал их в момент, когда Сатурн касался первой линии, и останавливал, как только планета касалась второй отметки[44].