Зрачок Истины - Дарья Вайзман

Он отшатнулся назад, ударившись спиной о подоконник.

– В чем дело? – спросила его Олеся.

– Что ты делаешь?

Она не ответила, сделав несколько уверенных шагов навстречу к нему. Наконец, она оказалась уже слишком близко. Она коснулась рукой его щетины.

– А ты симпатичный, – прошептала она.

– Прикалываешься?

– Вовсе нет.

И она жадно впилась губами в его губы, словно хотела его съесть. Он не стал сопротивляться, ощущая ее язык у себя во рту. Затем он услышал странный звук, словно что-то острое воткнулось в подоконник. В тот же миг Олеся отстранилась от него. И в распахнутом окне слева от себя он увидел собственное отражение, и глаза его застыли в ужасе – его тело было буквально прибито к подоконнику при помощи огромного металлического кола, который в него запустила Олеся прямо из своего рта. Это было немыслимо. Павел даже не чувствовал боли. Он лишь в ужасе наблюдал, как кровь из его раны стекала на пол, образую густую красную лужу. А затем, не успев вскрикнуть, он проснулся, вскочил с кровати весь потный.

– Твою ж мать! – выругался он. – Приснится же!

На всякий случай он включил свет и проверил, нет ли поблизости Олеси. Затем подошел к подоконнику и закрыл окно.

– Нет, она мне не нравится, – он помотал головой, словно пытаясь себя убедить в этом. – Не нравится! – громче повторил он. – Просто надо меньше смотреть фантастику!

Наутро Олеся спешила в университет, чтобы сдать отчет по практике. И всю дорогу она прокручивала в голове смерть своей ученицы, пытаясь свыкнуться с этим. Олесе уже почти удалось уговорить себя в том, что она не виновата в произошедшем. Но беспокойство её не покидало, будто ей лично придется отвечать за смерть Юли. А к такому Олеся не была готова.

В довершение ко всему её отчет не приняли – на его титульном листе отсутствовала печать школы, где проходила практика. Поэтому Олесе снова пришлось вернуться туда, где до сих пор висел посмертный портрет Юли Никитиной. Олеся прошла мимо него, зажмурив глаза. В учительской она нашла Жанну Александровну. Та была всё также бодра и жизнерадостна. Олеся даже позавидовала ей.

И вот долгожданная печать появилась на первой странице Олесиного отчета. Она тихо поблагодарила руководительницу, уже собираясь уходить, когда в учительскую зашла одноклассница Юли и по совместительству староста класса. Девочка принесла журнал, за что её отругала Жанна Александровна. Еще бы! Ведь в прошлом году ученики умудрились украсть журнал и все каникулы куковали за партами. А педагоги должны были за неделю восстановить все четвертные оценки этих воришек. Непонятно, как удалось решить данную проблему. Олеся не стала дослушивать этот душещипательный диалог и, попрощавшись, просочилась за дверь.

Но далеко уйти не успела – в коридоре её окликнула та самая одноклассница Юли.

– Да, – удивилась Олеся. Она уже и не помнила, как зовут эту девочку. Памятью на имена Олеся не славилась. Она лишь знала, что эта девочка была старостой и очень ответственно подходила к учебе.

Девочка подошла к ней поближе и шепотом спросила:

– Вы по поводу Юли Никитиной?

– Нет, а что?

– Значит, вы не знаете…

– О чем?

– Не о чем. Мне на урок пора.

Она уже собиралась ускользнуть от ответа, но Олеся её остановила.

– Подожди! Ты что-то знаешь?

Девочка сжалась.

– Нет, – трясся головой, промямлила она.

– Не ври мне! Это касается смерти Юли?

Девочка испуганно посмотрела по сторонам, словно боялась огласки.

– Вы никому не скажете?

– Я сейчас Жанне всё расскажу! Если будешь молчать.

А Жанну в гневе боялись все. Даже её коллеги.

И девочка, недолго думая, отвела Олесю в укромное место – под лестницей на первом этаже.

– Знаете, – говорила девочка, – Юля была странной с тех пор, как вернулась в школу…

– Вернулась?

– Она болела около года, потом пришла и ни с кем не общалась. Она и раньше была неразговорчивой, но не настолько.

– Давай прямо! Что с ней произошло?

Олеся понимала, что девочка что-то знает и пристально посмотрела на неё, будто пытаясь выяснить, что именно.

– Юля просила никому об этом не говорить. Я даже полиции не сказала. Всё равно никто мне не поверит. И вы тоже…

– Говори, как есть, а я сама решу, верить тебе или нет.

И девочка поведала ей, как несколько месяцев назад заметила на руках и ногах Юли синяки, когда переодевалась вместе с ней в школьной раздевалке. В ответ на любопытство одноклассницы Юля заплакала и в порыве чувств излила ей свою душу.

– Юлю изнасиловали, – шепотом сказала девочка.

– Она так сказала?

Девочка кивнула.

– Она сказала, кто это сделал? – спросила Олеся.

– Кто-то не из школы. Взрослый. Она боялась его.

Подумав несколько секунд, девочка добавила:

– Еще я видела, как она садилась в красную иномарку.

«Красная иномарка, – подумала Олеся, – значит, парнишка не соврал, говоря о красном форде».

И в этот момент она вспомнила Петра и его в стельку пьяного друга. Подобная компания могла сотворить что угодно.

– Думаете, Юля из-за этого покончила с собой?

– Не знаю, но лучше скажи об этом полиции. Пожалуйста.

Олеся не знала, к кому еще обратиться. Единственным человеком, который знал Петра, был тот странный очкарик Павел. Он же торговец поддельными документами. Поэтому доверять ему она не спешила. Но именно он мог вывести её на Петра. Так что сейчас Павел был нужен ей как никто другой…

Она не сразу вспомнила его имя, зато у нее сохранилась его визитка. Она порылась в кармане своего пиджака, нашла визитку и позвонила ему. И его даже не пришлось уговаривать о встрече. Он сам предложил встретиться в кафе, где любил бывать.

Туда Олеся пришла первой, собираясь с мыслями. Зато он умудрился опоздать на девять минут. И за это короткое время Олеся уже успела его слегка возненавидеть. Ожидание и неизвестность изрядно трепали ей нервы. Поэтому её не обрадовал опрятный вид Павла, несвойственный ему в повседневной жизни. А он в кои-то веки постирал свои джинсы и надел чистую куртку, которую ему одолжил сосед. Он даже попытался сделать укладку – зачесал волосы назад, но прежняя прическа шла ему куда больше.

Впрочем, Олеся не оценила его стараний. Она даже не улыбнулась. Но и показывать своё раздражение тоже не стала. Просто сохраняла спокойствие, будто ей всё равно. Она часто так делала, поэтому Павел поверил её игре.