Ребенок от мужа сестры - Анастасия Франц

— Раньше ты была не такой, — это лишь на миг сбивает меня с толку, но в следующую секунду отталкиваю Яна от себя. Обхожу здоровую махину, подхожу к раковине, отвинчиваю кран прохладной воды. Наливаю в ладони и обрызгиваю лицо.

— О чём ты? Мы с тобой раньше не были знакомы, — подаю вдруг голос. Не знаю, что на меня нашло, отчего я вдруг заговорила. Следует молчать.

— Не ври, детка, — подходит ко мне почти вплотную. Наклоняется так, что его нос зарывается в мои волосы, а наши взгляды пересекаются в зеркале.

Мои руки крепко сжимают край мраморного умывальника, намертво вцепившись в него. Мотаю головой.

— До встречи на семейном ужине мы с тобой не были знакомы, Ян, — вру и в его глазах вижу, что он это понимает.

— Врёшь, — подтверждает он мои опасения. — Я знаю твоё тело наизусть, детка, — вновь ухмылка. Такая ядовитая, как будто он знает то, чего не знаю я. — Под лопаткой на правой стороне спины у тебя — родинка. У Таты её нет. Я сразу распознал, кто есть кто, — замираю. В глазах шок. В душе всё разбивается.

Тея

Понимание того, что он всё знал с самого начала и ничего не сказал — бьёт меня током, парализуя всё тело. Застыла, смотря прямо в зеркало. В глаза, что наглым образом сейчас смотрят на меня с усмешкой — мол, посмотри, думали, что сможете обхитрить, только вот не вы меня обвели вокруг пальца, а я вас.

Боже, он всё знал и просто насмехался над нами. Надо мной, когда я отдавалась ему вся целиком, распадалась на миллиарды осколков, даря всю себя.

Мотаю головой, сбрасывая с себя невидимые оковы, что держали меня всё это время. Моя совесть съедала меня, что я впуталась в эту авантюру и согласилась подыграть родной сестре, а человек, которому всё это предназначалось, всё с самого начало понял и просто игрался мной и Татой как кот с мышками.

Ненавижу.

Думала, этого человека нельзя ещё больше ненавидеть, но как же я ошибалась. Я ненавижу Яна Бергера. Всей своей душой. Всеми чувствами, на которые только способна на этом свете.

Достаточно. Я не буду строить из себя невинную овечку, жертву. Хватит играть.

В последний раз смотрю в глаза мужу сестры через зеркало и, оттолкнувшись от раковины, направляюсь на выход. Как я не замечала всё то, что происходит в моей жизни? Родная сестра впутала меня в свою авантюру, где досталось мне, не ей. Человек, которого когда-то любила, просто игрался как кот с мышкой. А муж — тот, за которого, как я думала, вышла замуж до конца своей жизни — просто предал, променял меня на девку-однодневку.

А может, это и не так, но факт остаётся фактом — несмотря на то, что он обещал мне больше не изменять, говоря, что в прошлый раз это была просто ошибка, он вновь и вновь это делает. Думает, что я, такая вся святая простота, возьму и буду каждый раз его прощать — не дождётся. Хватит.

— Тея, — ловит меня за руку уже у входа Ян.

Поворачиваю к нему лицо, цежу сквозь зубы:

— Не появляйся больше в моей жизни, Ян Бергер. Можешь жить со своей женой, играть в догонялки «кто кого», но меня в свои игры не впутывайте. Единственное, что я к тебе чувствую — ненависть, — вырываю своё запястье из его захвата и выхожу.

Мне здесь делать больше нечего.

Не разбирая дороги, направляюсь к выходу из квартиры. Не хочу быть на этом ужине, где все друг с другом играют. Я не кукла. И мне не нужен кукловод, чтобы управлять мной, как им захочется. Но всё же нужно предупредить, что я ухожу.

Всё семейство нахожу в гостиной. Они о чём-то разговаривают. Смысл не понимаю, да и не хочу понимать.

— Тея, с тобой всё хорошо? — подскакивает мама, как только видит меня.

— Да, но я хотела бы уйти, — чувствую прожигающий взгляд на своей спине. Но мне всё равно. Тут же подскакивает Димка, желая что-то сказать, но я перебиваю, не желая, чтобы он даже на миллиметр ко мне подходил.

Устраивать скандал на семейном ужине не хочу, но и ему надо дать понять, что я не жертва и не собираюсь жить с ним, пока он на стороне будет спать с кем попало. Да я вообще не хочу с ним жить. С человеком, в котором разочаровалась.

— Дима, ты оставайся, а я поеду. Не беспокойся, — не даю произнести и слова, хотя он уже даже открыл рот, чтобы сказать, что поедет со мной. — Я доеду на такси, а ты побудь с родителями. А то мне так неудобно перед ними, — ядовито улыбаюсь.

— Хорошо, Тея, — кивает, но в глазах ярость. Знаю, милый, как ты не хочешь оставаться здесь, но и я не хочу, чтобы ты ехал со мной. У меня свои планы — и тебя в них больше нет.

— Вот и замечательно. Я пойду, — крепко обнимаю всех по очереди, а для Бергера просто сухое «Прощай» прошептали мои губы.

Видела, как желваки на его скулах заходили ходуном, но мне уже всё равно.

Выйдя из подъезда, звоню лучшей подруге. Знаю, что уже поздно, но я не хочу ни при каких обстоятельствах возвращаться в ту квартиру, где предали меня и предала я сама себя. Ада отвечает почти сразу — видно, не спала. Всё-таки у них растёт Ева, а там сложный случай, улыбаюсь.

— Тея, что-то случилось? — взволнованный голос подруги услышала на том конце провода.

— Ада, я могу какое-то время пожить у вас с Матвеем в квартире? — знаю, что неправильно просить о таком, но в гостиницу не хочу ехать.

— Конечно, дорогая. Можешь жить сколько угодно. Но что случилось? — задаёт новый вопрос Огнева.

— Я тебе потом всё расскажу.

— Хорошо. Ключи возьмёшь у соседки. Мы оставляли их ей, чтобы она приглядывала.

— Спасибо. Люблю тебя, — чувствую, как на губах расцветает улыбка. Впервые за последний месяц.

Тея

Вот уже третий день до меня все пытаются дозвониться. Мама, папа, даже сестра, которая в последнее время словно залегла на дно, придумывая какой-то план, чтобы, когда придёт время прыгнуть, нанести свой решающий удар. Но выиграл по количеству пропущенных звонков на моём мобильном — Дима. Не знаю, что он хотел, думал, может, волновался, но я не хотела его ни видеть, ни слышать.

Мне противно находиться с ним рядом, после всех помоев, которые он на меня вылил. Может я и заслужила всё это, но не так, не такой ценой. Ценой моих чувств, нашей семьи, которую он одним лишь словом, поступком разрушил. Её не склеишь, как разбитую кружку. Её только выкинуть в мусор.

Три дня я не выхожу из дома друзей. Слоняюсь, укутавшись в длинную вязанную шерстяную кофту, из угла в угол. Я обдумываю своё прошлое, настоящее, которое разбилось на мелкие осколки — и в этом есть и моя вина. Я не говорю, что вся, но она есть.

Несколько раз звонила Ада и спрашивала, всё ли у меня хорошо. Я ответила, что всё отлично, просто нужно какое-то время собраться с мыслями, встать и дать им всем отпор, как было всё то время, все те десять лет. Но последние события слишком подкосили меня, что трудно было подняться и держать ровно спину, когда ноги подкашивались, а руки не слушались.