Менты таких не трогают - Владимир Колычев

— ДШБ.

— Я тоже. Мотострелковый батальон парашютно-десантного полка. Кто-то там обещал взять Грозный силами одного парашютно-десантного полка, вот мы и брали. В декабре девяносто четвертого, — криво усмехнулся Пушкарь. — Как слепых котят в самый центр пихнули. Кошка бросила котят… Мне-то повезло, я из этого стишка живым выбрался… А ты воевал?

— Не успел.

— Тогда тебе не понять… Ну, чего смотришь, давай, рой! Яму для ближнего.

Прохор кивнул, снова вонзил в землю штык, наметил контур, стал снимать дерн. А Пушкарь принял позу махрового дембеля в кругу желторотых салаг, сел на пенек, закурил.

— Думаешь, почему я к Афонычу подался — барыг дербанить? А где эти барыги были, когда нас в Грозном расстреливали? Жирок нагуливали. С нас шкуру снимали, а они жировали… Почему я должен за них переживать?

— Ну, кто-то же из них тоже служил. И воевал.

— Кто-то. Но не все.

— А три шкуры со всех дерешь.

— Вот только мораль разводить не надо, — скривился Пушкарь.

— Это не я начал…

— Копай давай!

Земля сначала была легкой, с песком, затем пошел сплошной суглинок, но Прохор не унывал. Он опустился вниз на целый метр, потом выбрался из ямы и воткнул штык в землю со словами:

— Твоя очередь.

— Кто сказал? — возмущенно глянул на него Пушкарь.

— Твоя очередь сказала.

Прохор устало опустился на пенек, вынул из кармана пачку «Примы», выбил из нее сигарету. Закурил и Пушкарь. Он не торопился браться за лопату, но и Прохор не собирался работать за него. А время шло.

В конце концов Пушкарь понял, что Прохора не пробьешь, и взялся за работу. Но хватило его ненадолго. Он углубил яму всего на полметра, и на этом его терпение иссякло.

— Все, хватит. И так сойдет.

Прохор пожал плечами. Ему все равно, на какую глубину ляжет убитый кем-то человек. Не ему отвечать, если тело вдруг случайно найдут.

Они вытащили покойника из машины, поднесли к яме. Но сбросить не успели.

— Стоять! Руки вверх! — звонко выстрелил знакомый девичий голос.

Прохор обернулся на голос и увидел курносую. Спортивный костюм на ней, на ногах резиновые сапоги, на голове бейсболка. А в руках она держала самый настоящий обрез «берданки».

Мертвое тело глухо шлепнулось на землю. Пушкарь оторопело уставился на курносую:

— Эй, что за шутки?

— Это шутки? — Девушка на мгновение нацелила ствол на мертвое тело. — Почему он без головы?

— Потому что всадник.

— Какой еще всадник?

— Всадник без головы… Мы его в морге взяли. Для спектакля.

— Для какого еще спектакля?

— По книге «Всадник без головы». Читала? — Пушкарь заговаривал зубы, неторопливо приближаясь к девушке.

— Нет… Кино смотрела, — в замешательстве проговорила она.

— Вот и у нас кино…

— Никакое это не кино! Стой, пока не пристрелила! — Девушка вовремя сообразила, что Пушкарь водит ее за нос, и сама сделала шаг к нему, надавив при этом на спуск обреза.

Пушкарь застыл как вкопанный, даже сошел с лица от страха. Прохор и сам поверил, что курносая сейчас выстрелит.

— Кто вы такие?

— А ты не видишь? Друга искали! — кивком показал на труп Пушкарь. — Он голову от любви потерял.

— Что ты меня все время лечишь? — нахмурилась курносая.

— Он в самом деле голову потерял… От любви…

— Так бывает только в переносном смысле.

— Лешка влюбился в жену крутого бандита. И переспал с ней. А бандит ему за это голову отрубил… Даже не знаю, куда голову перенесли.

— Влюбился в жену крутого бандита?

— А что здесь такого? Ты, случайно, не жена крутого бандита? — Пушкарь взбодрился, медленно и осторожно шагнул к девушке.

— Нет.

— Жаль. А то бы я в тебя влюбился…

— Не надо в меня влюбляться.

— Почему не надо? Ты очень красивая… Как зовут?

— Инна.

— Да? У меня у друга жену Валей зовут. Так он, когда выпьет, Инной ее называет. А знаешь почему?

— И знать не хочу! Стой, кому говорю!

— Васька у нас, когда напьется, двух слов связать не может. Инна!.. Жена ему, да не Инна я… А он ей — ин на хрен!..

— Что? — не поняла девушка.

В этот момент Пушкарь пришел в движение и молниеносно ударил рукой по стволу обреза. Инна нажала на спуск, но послышался только холостой щелчок.

— Иди на хрен, говорю! — заорал на нее Пушкарь.

И снова ударил — на этот раз рукой по лицу. Наотмашь, внешней стороной ладони по щеке. Инну швырнуло в сторону, она попыталась удержаться на ногах, но все же опустилась на землю.

Обрез тоже упал, и Пушкарь его тут же подобрал. Отвел затвор, заглянул внутрь. Патрона там не было, это увидел и Прохор, который подошел к нему.

— Ты откуда такая взялась? — спросил Пушкарь. Он отбросил обрез в сторону, вынул из-за пояса пистолет.

— За своей лопатой пришла, — сказал Прохор.

Инна не спешила подниматься с земли. Сидела, встревоженно смотрела на них и потирала щеку.

— За лопатой?! Она что, видела, как ты у нее лопату увел?

Прохор кивнул.

— А как же мы ей лопату отдадим? Как мы ее закапывать без лопаты будем? — Пушкарь наставил ствол на девушку.

— Зачем закапывать? — Прохор отвел его руку с пистолетом в сторону.

— А что там говорил твой очень хороший знакомый? — Пушкарь сделал шаг в сторону и снова наставил на Инну пистолет.

— Труп в другом месте закопаем. Никто ничего не докажет. — И снова Прохор взял его за правую руку.

— Может, и не докажут. Но проблемы будут.

Пушкарь вырвал руку, но Прохор встал между ним и напуганной девушкой.

— Не убивайте меня, пожалуйста, — дрожащим голосом попросила она.

— Ствол убери!

Прохор пронзительно смотрел на Пушкаря. Ствол пистолета едва не касался его груди. Он мог ударить по нему, обезоружить бандита. Или получить пулю в сердце. Одно из двух. Но Пушкарь предпочел третий вариант.

— Копать будешь ты, — произнес он, опуская руку.

— А я никому ничего не скажу, — подала голос Инна.

— Как ты нас выследила? — спросил Прохор, глянув на нее, как на досадную помеху.

— Я не следила… Просто видела, куда вы свернули…

— Дура!

— Мы тебя сейчас свяжем, — с озадаченным видом проговорил Пушкарь. — И здесь оставим… А потом вернемся… — Он с сомнением глянул на Прохора и, добавив: — Может быть, — покосился на свою руку, в которой держал пистолет.