Записки Мелового периода - Вадим Ледов

то, появляясь, то опять исчезая за хребтом крыши. Ветер настырно и деловито швырял в них снежной мелочью и раскачивал черные, вровень с крышей, голые кроны деревьев.

Внезапно, словно оценив тщету своих усилий, дворники-верхолазы, все разом исчезли из виду, Илья, задумавшись, даже не успел уловить этого момента.

«Вот те на!» — удивился он вслух, и даже привстал из-за стола, будто рассчитывал увидеть их всех внизу. Никого там не было, кроме лохматой дворняги, вынюхивающей что-то у ржавого мусорного бака, да нескольких ворон, опасливыми черными кляксами, чертящих снег на некотором расстоянии от нее.

«О ерунде думаю», — сказал себе Илья, снова сел и нехотя придвинул иностранный научный журнал, который перед тем вяло пролистывал.

Незаметно подкрались быстрые зимние сумерки. Буквы латиницы на глянцевых журнальных страницах расплывались, становясь неразборчивыми. Илья так и не включил свет, а когда стало совсем ничего не видно, просто перестал читать. Подперев кулаками щеки, он уныло смотрел в окно, за которым, теперь уже во всю мощь, повалил снег. Комната оживала в сгущающейся темноте. Тускло-красным светились раскалённые спирали электрокамина. Суетливо подмигивали разноцветные огоньки и цифры на панелях приборов, им отвечали их отражения в чёрном оконном стекле,

Погас забытый монитор компьютера. Прорезались, неслышные ранее, разнокалиберные звуки. Негромко завывала в трубах вентиляция, периодически меняя тональность с тоскливой на бодрую. Приглушенно стрекотал из-за стеклянной дверки самописец. Булькали нагретой водой и жужжали моторами разномастные термостаты. Временами к этой какофонии, то громко, то почти не слышно, примешивалось дребезжание каких-то вибрирующих стекляшек.

Звуки были привычными, Илья их даже не замечал. О работе думать совершенно не хотелось. Да и как о ней думать, когда в голове такая сутолока. Как ни пытайся себя отвлечь, мысли все равно сворачивают в тот летний лес, к тихой заводи. Туда, где Анюта бездумно валялась на песке, закинув за голову руки, а Илья сидел рядом и, любуясь на нее, подбрасывал на ладони гладкий камешек.

* * *

Расстались они месяц назад, после новогоднего корпоратива.

Анюта в тот праздничный вечер была, как обычно весела и непосредственна, может даже чересчур. Перетанцевала со всеми мужиками и хохотала не останавливаясь. Илью такая развязность несколько покоробила, и он нарочито стал уделять повышенное внимание девицам из своей лаборатории. Тем не менее, вечер прошел весело, без эксцессов. Когда же под утро они, наконец, добрались до дому, Анюта неожиданно набросилась на Илью с яростными упрёками. Сегодня Илья уже слабо помнил их суть, что-то о том, что он не так ей отвечал, всё время ворковал с этой!.. Чуть ли не тискал её на глазах у всех и вообще вёл себя, как последний!.. Всё это несколько удивило Илью, и ему не оставалось ничего, кроме как напомнить, о её собственном легкомысленном поведении. Она начала кричать, что всё это делала ему назло и вообще… Илья никогда раньше не видел Анютку в таком возбуждённом состоянии. Она и так отличалась резким и неустойчивым нравом, а тут ещё сказалось значительное количество выпитого шампанского.

Он сидел в трусах и майке на уже расстеленном диване и посоловевшим взглядом следил, как она взад-вперед бегает по комнате, садится, встаёт, всплёскивает руками и говорит что-то резкое и гневное.

Ласки и последующий секс, наверняка бы, исправили ситуацию, но вместо этого Илья повел себя как дурак и принялся огрызаться, чем окончательно довёл Анютку до белого каления. Одетая уже в одну только его рубашку, девушка сорвала её и, скомкав, швырнула ему в лицо. Вызвала такси, быстро накинула одежду, и выскочила из квартиры, хлопнув дверью. Простучали под окном её каблучки, и всё стихло, только в надвигающемся сером рассвете, чьи-то пьяные голоса, время от времени начинали орать одну и ту же песню. Пропев пару куплетов, сбивались и трудолюбиво принимались заново. Илья лежал на диване, тупо уставившись на люстру, а забытый телевизор продолжал молоть какую-то посленовогоднюю чепуху.

* * *

Даже любящие люди устают друг от друга, поэтому в первые дни после разрыва Илья не слишком переживал, наоборот, испытывал некое чувство умиротворённости.

Через неделю появилось лёгкое беспокойство, которое с каждым днем нарастало и усиливалось, пока не накрыло его подобно лавине. Воспоминания об Анюте стали навязчивыми. Каждую ночь он долго не мог уснуть, ворочался на своём старом скрипучем диване, мысленно лаская или ругая её. Днём от грустных мыслей отвлекала работа, но вечером неотвратимо возвращалась тоска. Будучи человеком разумным и рассудительным, Илья понимал, что есть простое и очевидное решение проблемы — позвонить и попросить прощения. Мешало ли ему ложное чувство справедливости (ведь не он затеял эту ссору)? Возможно. Но больше всего он боялся услышать в трубке её голос и не найти что сказать. Этого его мужская гордость вынести была не в состоянии.

Так продолжались страдания и терзания, пока в воскресенье вечером, в самый разгар очередного их приступа, не заявились незваные гости, Володька Степанов и Марек Левицкий, с двумя же бутылками водки. Усевшись втроём вокруг маленького кухонного стола, они как-то очень быстро приговорили первую бутылку, и пока Марек с Володькой хрустели квашенными капустой и огурцами, принесёнными с собой (знали к кому идут, даже хлеба дома не было), Илья стал жаловаться на судьбу. Следует отдать им должное, друзья сразу же вошли в курс дела и проявили мужскую солидарность, разбавленную, впрочем, изрядной долей сарказма.

— Да плюнь ты на неё! — орал окосевший Володька, ставший по пьяному делу мужским шовинистом. — Ты себе ещё такую девку найдешь, что эта стерва от злости лопнет.

— Вот значит, как… — удивлялся Марек — жопа об жопу и раскатились, как шарики в бильярде!

— Стареешь ты, Васильев! — издевался пьяный Степанов. — Тебя уже женщины стали бросать!

— Нет… — гудел Марек с другой стороны стола, — я завтра сам к ней пойду и поговорю. Она сдурела совсем, такими парнями раскидываться! Так ей и скажу…

Илья же по мере опустения второй бутылки, яростно спорил с ними, ударяя себя в грудь, или неожиданно начинал соглашаться. Когда разлили по последней, гости заметно загрустили и Володька, выражая общественное мнение, предложил сбегать, взять ещё. Дело-то хорошее, говорил им Илья, нужное дело, да вот только завтра надо эксперимент начинать, прямо с утра (они с Володькой работали вместе, в одной комнате). Ну и хрен с ним, возражал Володька, начнём, куда мы денемся, в первый раз что ли. Спорить было бессмысленно, да и не особенно хотелось, и они сбегали. Приняв ещё алкоголя, пьяный, женатый Володька, стал завидовать Илье, объясняя ему, какой он дурак, раз до сих пор не