За сумеречным порогом - Питер Джеймс

– Ой! – Харви почувствовал острую боль.

– Великолепно, – произнес Уинн. – А теперь левая нога.

Харви вскрикнул снова.

– Отлично, – пробормотал Уинн, баюкая ногу Харви в руках, затем он постучал по колену резиновым молоточком, потом фонариком, похожим на карандаш, посветил в каждый его глаз по очереди, внимательно их изучая.

– Я видел, как все произошло, – спокойно сказал Харви.

Мистер Уинн слегка приподнял брови и выключил фонарик.

– Я видел, как доктор вышел из своей машины и подошел к моему телу. Я наблюдал за ним. – Харви увидел недоуменное выражение на лице медсестры.

Хирург покачал головой:

– Думаю, тебе это приснилось, дружище.

– Я не спал, – настаивал Харви. – Я могу его описать.

Хирург кивнул, чтобы он продолжал.

– Он… – Харви ясно видел доктора, как он выскочил из автомобиля и побежал через дорогу. Потом образ рассыпался на части, замутился, будто вода, в которую бросили камень. Он видел машину доктора, но она превратилась в авто, кто-то сидел за рулем – женщина, которая кричала. Харви попытался вернуть воспоминание, но оно ускользало.

Хирург ободряюще улыбнулся:

– Боюсь, старик, на тебе здорово сказался наркоз. – Он бросил взгляд на листки, прикрепленные к спинке кровати. – Ты был в шоке, тебе вводили кетамин. Он иногда вызывает галлюцинации, которые могут длиться в течение нескольких дней.

– У меня нет галлюцинаций. – Харви посмотрел на медсестру, ища одобрения, но она нахмурилась, ее лицо превратилось в застывшую маску. Через не загороженное ширмой пространство он увидел женщину в полотняной шапочке, везущую кофе на металлической тележке.

– А как чувствует себя твоя левая рука? – спросил хирург с отсутствующим выражением лица, как будто его мысли были где-то далеко.

– С ней все в порядке.

– Ты не левша?

– Нет.

– Тебе повезло. Она не будет действовать еще пару месяцев.

– Но я правда все видел, – повторил Харви. – Я… я видел…

Насмешливый взгляд хирурга заставил его запнуться, он засомневался: правда, что же он видел? Он хотел сказать доктору, что видел свою мать, но понял, что это будет звучать еще более смехотворно.

– Хотелось бы взглянуть на твоего отца, – улыбнулся мистер Уинн. – Я не видел его лет десять. Передай ему мой привет. Загляну через пару деньков. – Он отошел, тихо сказал что-то врачу и сестре и вышел.

Сиделка открепила листочки от спинки кровати, что-то написала на них и прикрепила снова. Потом сложила ширму, шепнула что-то медсестре, и, как щенки на поводке – пришло Харви в голову сравнение, – все трое вслед за хирургом вышли из палаты.

Понедельник, 22 октября

Кэт Хемингуэй, как всегда по утрам, спешила в редакцию, горя нетерпением приступить к работе. Она потеряла перчатки и засунула руки глубоко в карманы плаща от Берберри в стиле пятидесятых годов, который она купила в комиссионке на Ковент-Гарден и который был ей велик на целый размер. Под ним на ней был двубортный пиджак мужского покроя, бесформенная черная юбка и черные легинсы.

Процесс накладывания макияжа раздражал Кэт, да ее лицо почти не требовало косметики, хотя твердой уверенности в этом у нее не было. Худое скуластое лицо с естественным цветом здоровой кожи оживляли веснушки, рассыпанные по лбу и по обе стороны хорошенького вздернутого носика. Краситься она не умела и накладывала слишком много грима, не очень разбираясь, куда какой, что вместе со спутанной копной пшеничных волос придавало ей вид продавщицы с дешевой распродажи или студентки-старшеклассницы, но никак не репортера, ищущего свою тему.

Вход в редакцию располагался на боковой улице, на противоположной стороне размещались административные здания, ряд примыкающих друг к другу гаражей и строительная площадка. За спиной Кэт громоздился мусорный бак, и, когда она, слегка толкнув плечом синюю дверь, входила в темный вестибюль с цементным полом, в холодном сумеречном воздухе раздался стон подъемного механизма. В вестибюле на переднем плане висели пожарный огнетушитель, пробковая доска объявлений с пожелтевшим актом об эксплуатации, приколотым кнопками, рейка с гвоздиками, на которые нанизывали объявления, рядом – расписание смен типографских рабочих, деревянная стойка с ячейками, над которыми висело отпечатанное большими буквами объявление: «Запись посетителей»; за стойкой сидели два охранника и болтали. Они отвлеклись от своего разговора, когда вошла Кэт, и дружелюбно с ней поздоровались.

– Привет! – Она торопливо махнула им рукой и быстро поднялась на один лестничный пролет, где с голых, выкрашенных синей краской стен кусками сыпалась штукатурка, и пошла по длинному узкому коридору мимо бухгалтерии и отдела распространения. Взглянула на свои наручные часы – поддельный «картье», купленный три года назад в Бангкоке: восемь пятьдесят.

Кэт ускорила шаг и вышла на лестничную площадку в конце коридора, где стоял слабый запах подгоревшей пищи. Отсюда одна лестница вела наверх, в кафетерий, а другая вниз – в экспедицию и типографию; тут же висел ряд воззваний, обращенных к сотрудникам редакции: «Репортажи о несчастных случаях – вот что от вас требуется», «Десятипроцентная скидка на уборку квартир», «Меню. Понед. Тушеное мясо. Вторн. Цыпленок по-мадрасски с карри».

Здание представляло собой настоящий лабиринт; Кэт работала тут уже три месяца, но до сих пор еще не полностью освоила его географию. Были и такие, кто, проработав год, не преуспел в этом.

Она рывком распахнула двойные двери, которые находились прямо перед ней, и вошла в отдел новостей – просторное, без перегородок помещение во всю длину здания, заполненное рядами столов, заваленных бумагами, на каждом – компьютер. За многими уже работали, и в комнате царила атмосфера несуетливой деловитости, которая медленно сходила на нет в течение дня, по мере того как шесть выпусков газеты отправлялись в печать.

Колонны, балки, батареи отопления и трубы кондиционеров, окрашенные в красный цвет, резко выделялись на фоне кремовых стен, коричневого коврового покрытия и столов. Унылый дневной свет проникал через окна, расположенные по обе стороны здания; из неоновых трубок, подвешенных на цепях под потолком, лился холодный, мертвый свет. Шипение отопительной системы и мягкое постукивание клавиатур образовывали постоянный звуковой фон.

Кэт прошла мимо столов хроникеров. Заняты были только два. На одном из пустых столов разрывался телефон. На столе литературного критика лежала груда романов в твердых обложках, а на столе обозревателя кино и телефильмов громоздилась куча видеозаписей. Большинство репортеров были уже на месте и работали, помощники редакторов в задумчивости скребли подбородок, а у стола художника шла горячая дискуссия. Две машинистки в наушниках быстро набирали тексты на компьютерах. Главный редактор, его заместитель и ночной редактор сидели за своими столами прямо позади команды редактора отдела новостей.