Герцог - Кэтрин Коултер

Клод достиг желаемого результата. Его спокойный, рассудительный сын вышел из себя. Еле сдерживаясь, он прошипел сквозь зубы:

— Эта сволочь! Ему и так в Пендерлиге дают деньги на шлюх. Черт бы побрал его и леди Аделлу. Мне стоило убить ее раньше. Старый Ангус был прав. Мир вздохнет спокойнее без этой старухи и ее козней.

Клод откинулся в кресле и сцепил пальцы.

— Приятно видеть, что у тебя еще осталось самолюбие. А то я иногда начинаю сомневаться, не родила ли твоя мать тебя от кого-нибудь другого.

Бертран уставился на отца. Фраза болью отозвалась в его сердце.

— А что ты скажешь, если леди Аделла вернет моему отцу право на наследство?

На секунду глаза Бертрана вспыхнули. Пендерлиг. Как он любил этот заплесневелый замок, как обожал каждую щель в старых, сырых камнях, пропитанных тяжелыми ветрами Северного моря. Продал бы душу, лишь бы владеть Пендерлигом. Он уже обладал большей его частью. Но у отца появился реальный шанс получить право на наследство. Тогда в один прекрасный день он, Бертран Дуглас Робертсон, станет графом Пендерлигом, хозяином замка. И не придется играть в грязные игры с чертовой старухой. От таких сладостных мечтаний у Бертрана перехватило дыхание.

С трудом возвратился он к реальности. Отец говорил:

— Нет, леди Аделла — старая ведьма, и она будет играть с нами, как с мячиком, и смеяться. Я не хочу ее смерти. Слава Богу, Ангус не уговорил тебя укокошить ее. Если она умрет раньше, чем мы получим право на наследство, это означает конец нам обоим. Скорее всего, старуха вернет наше имя. Если она помилует одного из Робертсонов, то сделает это и в отношении нас тоже. Леди Аделла нужна нам не меньше, чем этому ничтожеству Перси.

Господи, как трудно иногда быть последовательным, практичным, но Бертран ответил спокойно.

— Нельзя строить планы, основываясь на предположениях. Если даже она и восстановит наши права, это не значит, что мы действительно что-то получим. Английский герцог, не забывай о нем.

— Тебе не хватает оптимизма, Берти. Сначала нужно вернуть нам право на наследство, а дальше — посмотрим.

Старик улыбнулся, показав остатки зубов. У леди Аделлы сохранилось больше зубов, чем у Клода, хотя он был на двадцать лет младше.

— Мы же знаем, что она любит играть в такие игры. Старуха, как леди Макбет, варит колдовские зелья и получает от этого удовольствие. Но я бы на твоем месте не стал надеяться на невозможное, папа.

— Может быть, ты и прав, и доверять ей не стоит. Но на ней лежит тяжелая вина. Я думаю, она захочет искупить ее и воздаст Ангусу должное, нарушит его волю, поможет нам и Перси претендовать на наследство.

Теперь Клод обвинял леди Аделлу в убийстве.

— Ты сказал «ее вина»? Может, наконец, расскажешь, почему мы лишены права на наследство? Почему прадедушка оставил без наследства дедушку?

Бертран понял, что скоро сорвется на крик, и старался говорить как можно медленнее и спокойнее. Этот вопрос не давал ему спать много лет, но отец всегда говорил: «Не твое дело» или «Ты еще маленький».

Клод смотрел на огонь.

— Нет, мальчик мой, я не могу тебе ответить. Может быть, после того как умру, ты узнаешь правду.

— Я уже спрашивал тебя, — сказал Бертран и стиснул пальцами колени.

— Ты меня удивляешь, сын. А что ответила тебе Аделла на этот вопрос?

— Она ткнула в меня палкой и приказала убираться. Я испугался, что меня изобьют, но все обошлось.

— Будем надеяться, — сказал медленно Клод, глядя сыну прямо в глаза, — что ты не унаследовал от своей матери ее мозги. Темперамент ты выказал, Берти. Теперь приведи этого бездельника Фрейзера. Мне кажется, что обедать мы будем сегодня в замке. Там многое предстоит разузнать. Не стоит оставлять Перси наедине с моей тетей. Никогда не предугадаешь, что сделает старая ведьма.

— Ой, Брэнди, наш кузен Перси такой симпатичный! У него очень красивый пиджак и цветочки на нем. А штаны — просто загляденье. И ноги такие стройные. Он — само мужество, я не могла отвести от него взгляд. По-моему, он весьма аппетитный.

Конни заметила, что у Перси красивые ноги? Не могла отвести взгляд? Поразилась его мужественности? Господи! Это уж слишком. Что шестнадцатилетняя Конни понимала в мужских ногах? У Брэнди были ответы на свои вопросы, она также знала, что ее сестра ежедневно упражняется перед зеркалом, изображая смущение, обиду, загадочно улыбаясь, складывая губки в капризную гримаску, учась искусству обольщения, обольщения сластолюбцев вроде Перси.

Брэнди улыбнулась и пожала плечами.

— Нет, не думаю, что Перси очень симпатичный, кроме того, «аппетитной» может быть еда, но никак не продажный мужчина.

— Продажной может быть только женщина, Брэнди.

— Перси — продажный, уверяю тебя. И совсем не так хорош, как тебе кажется. Ему наплевать на нас, он думает только о себе. Перси — плохой человек, поверь мне, Конни.

Брэнди замолчала, неожиданно поняв, что раньше никогда не разговаривала с сестрой так откровенно. Ради всего святого, великий Боже, покажи ей настоящее лицо Перси.

— Конни, обещай мне, что будешь держаться подальше от Перси. Он не стоит тебя. Кроме того, Перси — наш родственник. Ты можешь, если хочешь, здороваться с ним за руку, но, ради Бога, забудь о его мужественности и ногах. Помни, что он продажный человек, эгоист, думающий только о себе.

Констанция взглянула на сестру сквозь ресницы, великолепные пушистые ресницы, которые, бесспорно, украшали лицо шестнадцатилетней девушки. Она знала, как нужно смотреть, чтобы добиться максимального эффекта. Кто научил ее этому?

— Почему, Брэнди? Почему я должна держаться подальше от Перси. Он красивее любого мужчины в округе. Ты, наверное, сама положила на него глаз. Так вот оно что! Мне следовало бы сразу догадаться.

Брэнди подняла руку, чтобы ударить сестру. «Нет, нельзя, надо доказать ей, что она ошибается».

— Конни, — сказала девушка, растягивая слова, — я не выбрала бы Перси, даже если б выбирать пришлось между ним и дьяволом.

По всему было заметно, что Конни не верит сестре, и никакие слова тут не помогут.

— Ты ведь знаешь, Конни, Перси довольно стар. Ему уже около тридцати.

Брэнди попыталась заставить сестру поверить ей.

— Он пьет так много, что скоро, наверное, станет таким же старым козлом, как дядя Клод. У Перси уже появился красный нос, у него нет многих зубов. Я никогда не вышла бы за него замуж.

— Что за чушь ты несешь. Перси стар? Он — само совершенство и останется таким всегда.

У Брэнди опустились руки. Она подошла к поросшему травой краю обрыва и стала смотреть на море, на белые барашки волн и на темнеющий горизонт, откуда надвигалась буря. Девушка вспомнила про свою маленькую лодку.