Фортуния любит отчаянных - Элина Литера

попавшей в низкое положение, и поинтересовался, не хочет ли Энни работать в цветочной лавке его тетки, где составляют букеты для столичной знати. Никаких поползновений он не делал. Кларк, по ее выражению, осмотрел всю, но ничего не сказал и не двинулся с места. Командор завел разговор и упомянул о сыновьях. Подловить Дженкинса ей не удалось.

Десерт расположили на низком столике у диванов. Отодвинув пирожные подальше я развернула четыре листка. Сантион настроен на победу. Он хорош собой, спокойно держится в обществе... Надеюсь, завтра удастся с ним поговорить. Кларк и Вольф пока выглядят неплохо.

Дженкинс... как говорил любитель скачек генерал Бридл, "темная лошадка". Кажется, у одной из кухарок есть двухлетняя дочь. Можно нарядить ее в грязное тряпье и посадить недалеко от конюшен. Вот только как заманить туда Дженкинса?

Так ничего и не придумав, я решила, что мне необходимо сбросить злость на всю ситуацию, в которую меня загнал добрый папенька. Я позвала камеристку.

— Энни, подай мне мундир кадета.

— Куда вы, Ваше Высочество, на ночь глядя?

— Хочу надрать кому-нибудь задницу.

Гости в такой поздний час либо спали, либо разошлись по своим покоям, и принцессу в непотребном виде встречали только постоянные обитатели дворца, что для них было не внове. Папеньке, конечно, доложат, но на мои экзерциции папенька смотрел сквозь пальцы, сделав совершенно верные выводы, что чем бы Ее Высочество не тешилось, лишь бы дворец не рушило. Но чтобы не фраппировать публику больше обычного, для таких проходов поверх мундира я набрасывала длинный плащ.

У дежурного гвардейца на лице возникла смесь чувств. С одной стороны, он услышит много неприятных слов, вытаскивая товарищей из сухой казармы на вечернюю прохладу с сыростью. С другой — в этот раз развлекать принцессу станут другие, ему самому не положено уходить с поста.

Мне привели двух молоденьких рядовых. Я отправила их назад — что они, порядка не знают, будто в первый раз. Поняв, что не уловка не прошла, вызвали лейтенанта Дикса и сержанта Прастона, который был ненамного моложе моего папеньки.

— Ваше Высочество, — с упреком сказал он. — Спать уже пора.

— Ничего, Прастон, размяться никогда не поздно.

Видя мое настроение, сержант решил не спорить.

— Эти олухи мне двух рядовых пытались подсунуть, — наябедничала я.

— Меня будить побоялись, значит.

— А второй зачем?

— Эти лоботрясы, Ваше Высочество, — вступил в разговор лейтенант, — в карты разыгрывали, кому с вами разминаться. У них считается, что экзерциции с Ее Высочеством дают благословение Фортунии.

Мы рассмеялись.

— Ее Высочество давно переросла благословения рядовых, господин лейтенант, — ответил Прастон. — Завтра намылю им шею. К бою!

Прастон был совершенно незаменим в распознавании ошибок и построении последовательности ударов для экзерциций, поэтому мог себе позволить некоторые вольности в обращении.

Через полчаса я заметно выдохлась, и вот тогда Прастон вступил в дело. Лейтенанта отправили назад, дабы не ронять авторитет Короны.

— Кадет! — рычал сержант. — Задница, как у курицы на насесте, голову в плечи вжал, да тебя любой сопляк три раза стукнет, пока повернешься!

Я получала трижды: по плечу, по бедру и по упомянутому месту, пока не выравнивала стойку. Удары отрабатывали до изнеможения — моего. Еще через полчаса возвращались назад: впереди грозный сержант, за ним едва волочащий ноги кадет с растрепанной косой.

Вернувшись, я написала записку казначею и наказала Агни отнести ее с утра. Прастон, хоть и ворчал, но премии за тренировки Ее Высочества любил. А как не любить, когда у тебя пять дочерей. Он потому в сержантах и засиделся, что тренировать гарнизон королевского дворца — дело денежное (на это дело папенька денег не жалел), а жизнь в столице с сержантом для женщин предпочтительней, чем при офицере, которого могут послать, куда Дионисий кентавров не гонял. Так что, хоть Прастон и обещал членовредительство посыльному, который выдергивал из-за карточного стола, а то и из койки в дни дежурств, но за мое ходатайство оставить его вечным сержантом при гарнизоне Большого дворца был благодарен.

День третий

"Темная лошадка" поджидал меня у выхода в сад. Отвесив положенный поклон он пристроился рядом и завел приличествующий случаю светский разговор о погоде. Но стоило нам углубиться в садовый лабиринт, как Дженкинс прервал размышления о возможности завтрашнего дождя и будто между делом спросил:

— Ваше Высочество, могу я поинтересоваться, какое испытание вы назначили для меня? Будет ли это потерявшийся щенок или заплаканный ребенок?

— Отчего вы решили, что вас ждет такое испытание? — благодаря дворцовой выучке я умела удерживать удивление внутри.

— Окна моей комнаты выходят на дорожку из хозяйственной части. Одна из ваших горничных пробежала в сад с белым котенком, после чего лорд Сантион вернулся в запачканной рубашке. Он, разумеется, постарался скрыть ее под жилетом и камзолом, но манжеты выдавали, что он изрядно извозился. Затем лорд Кларк привел хромающую пожилую служанку с грязной корзиной. Я бы оставил это без внимания, если бы через час мастер Вольф не привел бы ту же женщину с той же корзиной тем же путем и с той же хромотой. Также осмелюсь заметить, что ваша камеристка Энни весьма мила, и я уверен, что вы позаботились о ее безопасности, но я бы посоветовал не вовлекать ее в подобные миссии, а подобрать хорошего мужа. — Глянув на мое озадаченное лицо он поинтересовался: — Ваше Высочество, могу я узнать, кому достался второй выход котенка, Беллу или Виллиамсу?

Так вот чем занимался Дженкинс — вызнавал сведения и присматривался к жизни во дворце. Нужно попросить горничных разузнать, с кем он успел переговорить, и о чем.

— Лорд Дженкинс, вы уже сбросили со счетов героического командора?

— Ваше Высочество, я сомневаюсь, что вы захотите стать мачехой двум офицерам старше себя.

Все это Дженкинс говорил совершенно серьезно, позволив себе лишь тень улыбки. Что-то подсказывало мне, что от этого человека нужно держаться подальше.

— Вы весьма хорошо осведомлены, лорд Дженкинс. Неужели за два дня вы успели собрать сведения на всех своих соперников?

— Увы, увы, не на всех. — Он дернул ртом. — Мы с командором встречались на приеме год назад, когда он сетовал моему двоюродному дяде, что оба сына больше тяготеют к полевой работе и наотрез отказываются переводиться в штаб. Поскольку штабные должности предлагают не раньше трех лет после выпуска из военной академии, а выходят оттуда