Рождество Желтофиолей - Лиза Клейпас

Безудержная дрожь потрясла ее тело, но она попыталась оттолкнуть его голову. Опытные, неожиданно нежные губы в умелом соблазнении завладели ее губами. Ханна и не подозревала, что поцелуй может иметь вкус, особый аромат. Она и представить себе не могла, что ее тело ответит на призыв мужчины, которого отвергает разум.

Пока Боумен принуждал девушку покориться глубокому, опьяняющему поцелую, она ощущала, что ее тело плавится, чувства выходят из повиновения. Вероломные пальцы запутались в его иссиня–черных как у ворона волосах, тяжелые пряди которых походили на шелк–сырец. Вместо того чтобы оттолкнуть Рэйфа, она прижалась теснее. Ее рот, искусно обольщенный, затрепетал и открылся, по венам разлился жидкий огонь.

Очень осторожно Боумен оторвался от соблазнительных губ и прижал ее голову к груди. Ханна щекой ощущала тяжелое, неровное дыхание. Ухо защекотал озорной шепот:

— Вот так ухаживают за девушками в Америке. Мы хватаем их и целуем. Если им не нравится, мы делаем это снова — дольше и крепче — пока они не капитулируют. Это сохраняет нам время, которое пришлось бы потратить на остроумные беседы.

Внимательно взглянув на него, Ханна заметила танцующие смешинки в его порочных черных глазах, и гневно вздохнула:

— Я собираюсь рассказать …

— Рассказывайте кому угодно. Я все буду отрицать.

Ханна так нахмурилась, что брови сошлись в прямую линию.

— Вы хуже, чем негодяй. Вы — мерзавец!

— Если вам не понравилось, — прошептал он, — не стоило отвечать на поцелуй.

— Я не…

Его губы снова накрыли рот девушки. Она издала полузадушенный стон и заколотила кулачками по неподатливой груди. Рэйф не обращал внимания на удары, его рука поднялась и накрыла ее кулачок. Он поглощал ее глубоким, чувственным поцелуем, поглаживая рот изнутри, вытворяя в поцелуе такое, о чем она даже не подозревала. Ханну потрясло это неудержимое вторжение, а еще больше — удовольствие, которое она от этого получала. Все ее чувства распахнулись в желании получить больше. Она хотела, чтобы он остановился, но гораздо больше хотела, чтобы поцелуй длился бесконечно.

Щекой Ханна ощущала его горячее, быстрое дыхание. Его грудь неравномерно, но сильно поднималась и опадала. Рэйф отпустил ее руку, и ослабевшая Ханна прильнула к нему, для устойчивости вцепившись руками в плечи. Настойчивое давление его рта заставило ее откинуть голову. Она покорилась с мягким стоном, желая чего–то, чему она не знала названия, но что успокоило бы ее сумасшедшее сердцебиение. Казалось, надо прижаться к нему теснее, чтобы унять чувственное волнение, охватившее каждую частичку ее тела.

С неохотой отрываясь, Боумен закончил поцелуй насмешливым чмоканием и обхватил ладонями ее лицо. Насмешливые огоньки в черных глазах потухли, их сменил опасный огонь.

— Как тебя зовут? — Его горячее дыхание опалило ее губы. В ответ на молчание он легко провел губами по ее рту. — Скажи, а то снова поцелую!

— Ханна, — едва слышно пробормотала она, понимая, что не выдержит еще одного поцелуя.

Подушечкой большого пальца он погладил ее разрумянившуюся щеку. — Начиная с этого дня, Ханна, что бы ты ни сказала, что бы ты ни сделала, я буду смотреть на твои губы и вспоминать их сладкий вкус. — И добавил с насмешкой над собой: — Проклятье!

Осторожно освободив девушку, он подошел к сонетке и вызвал горничную. Когда принесли плащ и шляпку Ханны, он забрал их из рук служанки.

— Мисс Эплтон?

Ханна не могла заставить себя посмотреть на него. Она чувствовала, что лицо заливает отчаянный румянец. Без всякого сомнения, еще никогда в жизни она не была так подавлена и смущена. Она стояла в полубессознательном молчании, пока он ловко накидывал ей на плечи плащ и завязывал его под подбородком.

— До встречи в Гемпшире, — услышала она его слова. Указательным пальцем он поднял ее подбородок. — Посмотрите на меня, дорогая.

Она порывисто повиновалась. Рэйф надел на нее шляпку, тщательно выровнял поля.

— Я напугал вас?

Не отрывая от него взгляда, Ханна подняла подбородок еще чуть–чуть. Ее голос дрожал совсем немного.

— Боюсь разочаровать вас, мистер Боумен, но меня ни напугать, ни запугать.

Его обсидиановые глаза насмешливо блеснули.

— Хочу предупредить тебя, Ханна. В Стоуни–Кросс–Парке избегай оказаться вблизи омелы. Ради нас обоих.

* * *

После отъезда восхитительной мисс Эплтон, Рэйф расположился в холле на тяжелой дубовой скамейке. Возбужденный и смущенный, он обдумывал неожиданную потерю самообладания. Он намеревался быстро чмокнуть молодую женщину, немного ее подразнить и смутить. Но поцелуй превратился в такую жгучую потребность и доставил такое удовольствие, что он не смог остановиться и взял у нее гораздо больше, чем следовало.

Ему хотелось часами целовать этот невинный ротик, хотелось разрушить ее сдержанность, пока она плющом не обовьется вокруг него, нагая, умоляющая взять ее. Представляя, насколько трудно будет ее соблазнить, и какое огромное удовольствие доставит ему залезть девушке под юбку, Рэйф почувствовал себя твердым как камень. Медленная кривая улыбка коснулась его губ. Если это то, что он может получить от англичанок, то он готов навсегда поселиться в Лондоне.

Заслышав шаги, Рэйф посмотрел вверх. В холл вошла Лилиан и обратила на него любящий, но осуждающий взгляд.

— Как малышка? — Поинтересовался Рэйф.

— Она с Аннабел. Почему ты до сих пор здесь?

— Мне нужно немного времени, чтобы … успокоиться.

Лилиан скрестила руки на груди и медленно покачала головой. Она была прекрасна: отважная, красивая, энергичная и свободная от условностей. Пират в юбке! Лилиан и Рэйф всегда понимали друг друга, скорее всего потому, что ни один из них не мог смириться со строгими правилами, которые установили для них родители.

— Только ты, — совершенно спокойно продолжила Лилиан, — мог превратить респектабельное чаепитие в словесную перепалку.

Без всяких угрызений совести Рэйф улыбнулся и задумчиво поглядел на парадную дверь.

— Что–то в ней будит во мне дьявола.

— Держи себя в руках, дорогой. Если хочешь завоевать леди Натали, тебе придется продемонстрировать бóльшую обходительность и глянец, чем ты показал в гостиной. Как ты думаешь, что мисс Эплтон собирается рассказать о тебе своим работодателям?

— Что я — безнравственный, невоспитанный негодяй? — Рэйф пожал плечами и здраво заключил: — Но они и так знают, что я с Уолл–стрит.

Прищурив золотисто–карие глаза, Лилиан задумчиво изучала брата.

— Раз ты не проявляешь никакого беспокойства, полагаю, ты знаешь, что творишь. Но позволь напомнить, что леди Натали желает выйти замуж за джентльмена.

— Мой опыт показывает, — лениво протянул Рэйф, — ничто не вызывает у женщин больше жалоб, чем получение желаемого.