Искушение золотого джокера - Валерия Леман

– Вот это сюрприз! А я, пока лифт сползал вниз, непрерывно ворочал мозгами: мсье Муар – кто бы это мог быть? И для чего желает меня видеть? Елы-палы, откуда он меня знает?.. И как это я сразу не подумал, что это наш добрый старый сыч Петрухин! Так бы сразу и сказали.

Мы радостно похлопали друг друга по плечам, после чего Леха быстро оформил мне пропуск, мы поднялись на этаж газеты «Вести Брюсселя» и устроились на диванчике в кофейном уголке.

– Ну, рассказывай, каким макаром ты объявился в Брюсселе, – угощая меня кофе, поинтересовался Леха. – Насколько я помню, твой папа – из тех парижан, которые вечно относятся к старушке Бельгии с легким высокомерием.

– Насчет папы ты все правильно помнишь, – кивнул я. – Но магазины моего папы раскиданы по всему белу свету, в том числе и в старушке Бельгии, в славном городе Брюсселе, на улице Лаке, прошу любить и жаловать и только там приобретать крем от юношеских прыщей и прочие штучки для себя любимого.

Леха весело хмыкнул.

– Как скажете. Значит, ты прибыл к нам по делам фирмы?

– Можно сказать и так. Прибыл, вышел утром позавтракать и с трепетом сердечным увидел в утренней газете знакомое имя, правда, слегка европеизированное – Алекс Олеш. Теперь твоя очередь – колись, Леха, каким макаром тебя забросило в ряды бельгийской прессы?

Надо было видеть, с каким счастливым видом парень расплылся в улыбке.

– Все просто и старо, как мир: Леха влюбился, недолго думая, женился. Ну, а поскольку возлюбленная женушка оказалась бельгийкой, то пришлось добру молодцу срочно совершенствовать свой и без того неслабый французский – собственно, я и познакомился с моей Мишель, когда был собкором ведущего российского канала для всей франкоговорящей Европы. Так что я уже второй год как счастливый женатик и бельгийский журналист, успешно освоивший, кстати сказать, и мудреный нидерландский язык.

Что ж, Леха был абсолютно прав, все ясно и старо, как мир: влюбился, женился. Между тем пора было браться за работу – завербовывать для себя бесплатного агента в стройных рядах местной прессы. Согласитесь, столь неожиданно заиметь в стране, где у тебя толком ни единого друга-приятеля, надежного соратника в лице журналиста, имеющего доступ везде и всюду, – большая удача.

Я откашлялся и с самым многозначительным видом отставил в сторону пустую чашку из-под кофе.

– Рад за тебя, Леха. А теперь слушай сюда. Предлагаю тебе плодотворное сотрудничество в расследовании дела под условным названием «Труп в мансарде». Ты вчера, как я узнал из утреннего выпуска газеты, успел побывать на месте и выслушал резюме полиции. Скажи честно и откровенно: тебя хоть немного заинтересовала таинственная смерть господина Пилцига?

Пару секунд Леха смотрел на меня, что называется, со слегка отвисшей челюстью. В конце концов он коротко хохотнул, покачав головой.

– Вот это новости! При всех своих амбициях не могу поверить, что, прочитав мою крошечную заметку о трупе на чердаке, ты был настолько заинтригован, что примчался ко мне с утра пораньше, чтобы услышать мое мнение о данном убийстве. Чует мое сердце, ты тут каким-то боком замешан. Я прав?

Я неопределенно покачал головой.

– Все относительно. Могу сообщить тебе, что убитый старик был не просто богатым пенсионером. Себастьян Пилциг на момент смерти являлся великим магистром ордена «Наследие Скильда», и при нем должен был находиться бесследно исчезнувший первый из старших арканов Таро колоды оного Скильда под названием Джокер – аркан из чистого золота, ради которого его скорей всего и прихлопнули.

Сценка под условным названием «отвисшая челюсть» повторилась. На этот раз Леха, прежде чем обратиться ко мне, смиренно опустил голову и прижал ладонь к сердцу.

– Могу ли я спросить: вы также принадлежите к оному ордену? Полагаю, я должен пасть пред вами ниц?

Я с милостивой улыбкой похлопал бедолагу по плечу.

– Не стоит, брат, оставайся на своем месте. Просто поклянись отвечать на все вопросы правду и только правду. Так что тебе известно об этом преступлении, чего ты не поспешил отразить в заметке?

Леха негромко рассмеялся, встал и по новой зарядил капсулы в кофейный аппарат. Когда очередные две порции были готовы, он уселся напротив меня, протянув чашку с волшебным напитком.

– Чует мое сердце, мне очень повезло. Согласен пока что не доставать тебя насчет причины твоей личной заинтересованности в этом деле и совершенно безвозмездно сообщить все, что мне известно.

Он сделал глоток.

– Этот Себастьян – личность действительно странная. С одной стороны – очень и очень состоятельный гражданин, регулярно делающий солидные взносы в различные благотворительные организации и фонды. С другой стороны – редкий отшельник, чью фотографию нам так и не удалось найти ни в одном из богатейших архивов бельгийской прессы. Ни одной! Этот сыч редко покидал свою виллу, а если и покидал, то, по-видимому, делал это глубокой ночью.

Он вздохнул и откинулся на спинку диванчика.

– Честно говоря, лично я до вчерашнего вечера, когда нам приказали ехать в центральное управление полиции, и знать не знал, кто такой Себастьян Пилциг и с чем его едят. Но вчера, пока полицейский выдавал нам свой минимум информации, журналист из газеты «Утро» сообщил мне нечто в духе светских сплетен. Дескать, поговаривают, что этот старик был главой некой колдовской секты с кровавыми обрядами, которые проводились в его закрытом для всего мира особняке.

Я хмыкнул. Что ни говори, а все повторяется! Насколько мне помнится, в глухое Средневековье рыцарей-тамплиеров, чьи свитки переписывал монах Скильд, тоже обвиняли в сатанизме и прочей чернухе и без затей отправили на костер. Между тем, королевская казна неплохо обогатилась за счет этой «чистки», тихо-мирно приватизировав все немалое имущество казненных рыцарей.

– Насчет кровавых ритуалов – очень сильно сомневаюсь. Ты сам только что сообщил, что данный пенсионер регулярно вносил солидные суммы в различные благотворительные фонды. Конечно, можно предположить, что таким образом старик пытался замолить свои грехи, но…

– Согласен, – хмыкнул Леха. – Это классический образец зависти народной: богатых всегда гораздо меньше, чем середнячков, а среди середнячков непременно обнаруживается пара-тройка злых на язык. Вот такие-то и придумывают страшные сказки. Итак, Пилциг был великим магистром – примем к сведению. А вот любопытнейшую новость на счет аркана из чистого золота хотелось бы услышать от вас немного поподробнее. Слушаю вас, мессир!

Он слушал меня минут двадцать – этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы сообщить всю историю путешествия Пилцига на Мальорку, о торгах по золотой колоде и о принятии решения копировать рисунки всех двадцати двух арканов, для чего и были запланированы встречи с художником в мансарде, где во время первой же из них кто-то перерезал магистру горло.

Когда я приступил к рассказу об этих встречах, Леха хитро прищурился.