Бабочка на ветру - Рей Кимура

он хочет отнять у меня счастливую жизнь и разлучить с любимым? Да и зачем ему несчастная, обиженная женщина?!

В несколько мгновений вся жизнь Окити коренным образом изменилась. Она понимала, что отец ее, как всегда, прав. Если высокий чиновник что-то просил от более низкого по рангу, тот не смел ему отказать. Окити представила себе то, что должно случиться, и ее охватил ужас; в тот же миг она потеряла сознание и рухнула на пол у ног отца.

В течение следующих дней Мако умоляла мужа что-нибудь придумать, спасти дочь от позора.

Поначалу Сайто пытался сопротивляться. Он чувствовал всю ответственность перед родными и знал, что каждый японец гордится своей семьей и может сказать: «Я глава в доме и имею право защищать свою семью!» Он держался до последнего, тянул с ответом, но, конечно, где ему противостоять совместным усилиям американского генерального консула и местных властей. Окити все время проводила в доме, иногда одна, а то вместе с Цурумацу. Они молча держались за руки и горевали о предстоящей разлуке — избежать ее им не под силу.

Впервые в жизни Окити пожалела, что не родилась в богатой семье. Тогда никто не посмел бы унизить и опозорить их, заставив отца буквально продать дочь, чтобы ее потом использовали как орудие в дипломатических переговорах, в которых сама Окити ничего не понимала.

Как-то раз Цурумацу не пришел к ней в дом, как они договаривались, и Окити выбежала на улицу, разыскивая его. В тот день она чуть не сошла с ума от ужаса. Отец вернул ее в дом со словами:

— Окити, не делай глупостей! Ты можешь поставить его жизнь под угрозу. Навлечешь беду и на всех нас. Я уже выяснил, что Цурумацу было запрещено видеться с тобой.

Окити застонала, но то был стон облегчения: «Значит, Цурумацу по-прежнему любит меня. Это они насильно запретили ему приходить сюда!» — так решила она. Из груди ее вырвался жесткий безрадостный смех, совсем чуждый для мягкосердечной, веселой девушки. От боли у отца сдавило горло.

— Всесильный иноземный дьявол говорит, что хочет заполучить меня? Возможно, он уже убедил себя в том, что любит меня?! Но тогда он должен понять, что человека, который любит другого, нельзя заставить любить себя. Чувства иноземного дьявола фальшивы! — подытожила Окити.

Это конец ее жизни — девушка поняла, что не сможет сражаться с ними. Разумеется, в конце концов они завоюют ее, но так просто она им не дастся!

Глава III

Противостояние длилось недолго; конец его наступил раньше, чем Окити могла предположить. Все случилось вечером; когда-то это время для жителей Симоды было самым любимым: они собирались семьями после ужина поболтать часок-другой, посплетничать и просто обсудить последние местные новости.

Однако с недавних пор в доме Сайто перестали любить вечера. Вместо милых бесед члены семейства садились вокруг стола, где принимали пищу, и молчали, словно пытаясь без слов найти покой и умиротворение от одного только присутствия близких.

В тот незабываемый вечер, когда все расселись по местам, в горестной тишине внезапно раздался резкий стук в дверь. Окити замерла с побледневшим лицом: сразу поняла — это пришли за ней. Так настойчиво и бесцеремонно не стучал никто из соседей. Отец поднялся из-за стола, чтобы встретить незваного гостя, и медленно побрел к двери, едва передвигая ноги, словно впал в забытье.

Гул голосов звучал бесконечно долго, пока Итибеи Сайто разговаривал с чиновниками, явившимися в его дом за Окити. Она отчаянно вцепилась в край стола, так что костяшки пальцев побелели, но не ощущала боли и все сильнее сжимала бесчувственное дерево.

— Мы получили приказ доставить твою дочь к правителю как гостью, чтобы мы там вразумили ее, — сообщил отцу один из чиновников. — Больше нам нечего тебе сказать. Повторяю — это приказ. Надеюсь, тебе все понятно?

В соседней комнате перепуганная насмерть Окити забилась в угол; по лицу ее катились слезы. Значит, они все-таки явились, чтобы забрать ее с собой… и она больше никогда не увидит Цурумацу! Ее сделают наложницей иноземца, такого старого, что он годится ей в дедушки. Итак, жизнь для Окити заканчивалась в пятнадцать лет…

Но, может быть, еще не поздно что-нибудь предпринять? Убежать… да-да, убежать из дома через заднюю дверь, сейчас же! Скрыться от них где-нибудь в горах… Или искалечить себя, обезобразить так, чтобы им расхотелось забирать ее… Вот какие страшные мысли промелькнули в голове у девушки. Но тут скользящая дверь отодвинулась в сторону и в комнату вошли родители. Поздно, слишком поздно!

— Пойдем, Окити, — мрачно произнес отец. — Ты должна уехать с ними. Больше я ничем не смогу тебе помочь.

— Нет, отец, нет! — зашептала девушка, отходя в дальний угол комнаты. — Заставь их уйти! Пожалуйста, сделай что-нибудь! Пусть они уходят!

— Я не в силах, — печально признался отец, — меня никто и слушать не станет: у меня нет ни власти, ни богатства.

Никогда еще Окити не видела отца в таком состоянии: поникший, молча стоял он посреди комнаты — потерянный, несчастный старик. Мать вытерла глаза рукавом кимоно, подошла к дочери и с нежностью поправила упавшие ей на лицо пряди волос.

— Если судьбе угодно, чтобы ты ушла с ними, дитя мое, — сделай это с достоинством! — тихонько шепнула она. — Подними голову, расправь плечи и смело иди вперед! Тебе нечего стыдиться, ведь это они обошлись с тобой несправедливо и твоей вины в том нет.

Но дочь не могла выполнить ее просьбу. В свои пятнадцать лет она еще не умела прятать под маской равнодушия страх и душевную боль. Что ж, Окити последовала за чиновниками к поджидавшему у дома экипажу. Краем глаза она видела, как соседи, осторожно выглядывая из окон, наблюдают за происходящим. Никто не помахал ей рукой на прощание — ее увозили из дома с позором, она станет наложницей чужеземного дьявола.

Мако Сайто, ничего не видя из-за струившихся по дрожащим щекам слез, в отчаянии шла за экипажем, увозившим ее дочь в неизвестность.

— Дитя мое, дитя мое! — тихо стонала женщина. — Что же теперь с тобой станет?!

Горе и стыд охватили Окити; показалось ей даже, будто слышит она злобные голоса соседей, разговаривающих о ней. Никто из них не верил, что девушку забирают из дома насильно; обитатели поселка и подумать не могли, что Сайто оказался беспомощным перед властями и не сумел защитить дочь от посягательств иноземца. Неужели и Наоко тоже откажется разговаривать с ней и посчитает, что Окити уехала из родного дома по своей