Он придет - Джонатан Келлерман

– У кого-нибудь из них имелся ключ от вашего офиса?

Ага!

– Это совершенно исключено. Так вы считаете, что кто-то из этих людей убил Хикла и представил все как самоубийство?

Еще бы он так не считал! Такое же подозрение возникало и у меня.

– Я не делаю поспешных выводов. Пока что только собираю информацию.

Этот малый был достаточно уклончив, чтобы самому быть психоаналитиком.

– Понятно.

Внезапно Майло встал, захлопнул блокнот и убрал карандаш.

Я поднялся, чтобы проводить его к выходу, но вдруг покачнулся. В глазах у меня потемнело.

* * *

Первым, что я увидел, когда окружающий мир вновь обрел ясность, была нависшая надо мной его огромная уродливая физиономия. Я почувствовал сырость и холод. В руках Майло держал посудную губку, с которой на лицо мне капала вода.

– У вас был обморок. Как вы?

– Отлично.

Я был далек от «отлично» как никогда.

– Видок у вас не из лучших. Может, позвать доктора, доктор?

– Нет.

– Точно?

– Не надо. Ерунда. Просто гриппую уже несколько дней. Надо, наверное, что-то в желудок закинуть…

Майло направился в кухню и вернулся со стаканом апельсинового сока. Медленно потягивая его, я начал чувствовать себя получше. Сел, стал сам держать стакан.

– Спасибо.

– Защищаем и служим, как говорится.

– Со мной уже все нормально. Если у вас нет больше вопросов…

– Нет. На данный момент пока всё.

Детектив встал и открыл несколько окон – свет резко ударил мне в глаза. Выключил телевизор.

– Не хотите что-нибудь поесть, пока я не ушел?

До чего же странный человек, просто материнская забота!

– Все нормально.

– Ладно, доктор. Вы уж поаккуратней.

Мне жутко хотелось, чтобы он наконец свалил. Но когда шум мотора его машины стих вдали, я почувствовал какую-то странную дезориентацию. Не подавленность, как раньше, а возбуждение, беспокойство; просто места себе не находил. Попробовал посмотреть «Как вращается мир»[11], но никак не мог сосредоточиться. Теперь бессмысленные диалоги вызывали у меня одно лишь раздражение. Взялся было за книгу, но слова не складывались в осмысленные фразы. Глотнул апельсинового сока, но от него только остался противный вкус во рту и запершило в горле.

Вышел в патио и смотрел в небеса до тех пор, пока перед глазами не заплясали светящиеся круги. Кожа зудела. Птичье пение раздражало. Я не мог усидеть на месте.

Так прошел почти весь день. Мерзко.

А в половине пятого он мне позвонил.

– Доктор Делавэр? Это Майло Стёрджис. Детектив Стёрджис.

– Чем могу помочь, детектив?

– Как себя чувствуете?

– Гораздо лучше, спасибо.

– Это хорошо.

Наступила тишина.

– Гм, доктор, я, наверное, лезу не в свое дело…

– Это вы о чем?

– Понимаете, во Вьетнаме я служил в медсанчасти. Мы там порядком насмотрелись на то, что вы называете острой реакцией на стресс. Просто подумал, не стоит ли…

– По-вашему, она у меня и есть?

– Ну…

– И что же там прописывали от нее во Вьетнаме?

– Мы как можно быстрее возвращали пострадавших в зону боевых действий. Чем дольше они избегали боя, тем хуже им становилось.

– И вы думаете, мне так и следует поступить? Нырнуть обратно в самую гущу событий?

– Не могу сказать, доктор. Я не психолог.

– Как диагнозы ставить – так психолог, а как лечить – так…

– Ну хорошо, доктор. Просто хотел узнать, как…

– Нет. Погодите. Простите меня. Вы просто молодец, что позвонили.

Растерянный, я терялся в догадках, что за скрытый мотив мог им двигать.

– Ну да. Нет проблем.

– Нет, вправду спасибо. Из вас получился бы просто офигительный мозгоправ, детектив.

Майло рассмеялся:

– Иногда это тоже часть нашей работы, сэр.

После того как он повесил трубку, я впервые за несколько последних дней почувствовал себя человеком. На следующее утро уже сам позвонил ему в управление Западного дивизиона и предложил выпить по стаканчику.

Встретились мы в заведении под названием «У Анжелы», прямо через дорогу от полицейского управления Западного Лос-Анджелеса на бульваре Санта-Моника – кофешопе с прокуренным коктейль-баром в глубине, населенным группками крупных, важного вида мужчин. Я заметил, что практически никто из них не признал Майло, что показалось мне необычным. Я всегда считал, что после службы копы только и делают, что толкутся по барам, панибратствуя с кем ни попадя. Эти же люди выпивали так, будто это была какая-то серьезная работа, – торжественно и тихо.

У Майло и вправду имелись все задатки психотерапевта. Отхлебнув «Чивас» и откинувшись в кресле, он предоставил говорить мне. Больше никаких допросов. Детектив слушал, а я раскрывал ему душу.

Хотя под конец вечера он уже и сам разговорился.

* * *

В течение двух последующих недель мы с Майло выяснили, что у нас очень много общего. Мы были примерно одного возраста – он всего на десять месяцев старше – и оба родились в рабочих семьях в относительно небольших городках. Его отец был сталелитейщиком, мой – электромонтажником. Учился он тоже хорошо – с отличием закончил Государственный университет Пердью в Огайо, после чего получил степень магистра по литературе в Индианском университете в Блумингтоне. Перед тем как его призвали на срочную, собирался стать учителем. Два года во Вьетнаме каким-то образом превратили его в полицейского.

Впрочем, Майло отнюдь не считал, что эта работа идет как-то вразрез с его интеллектуальными устремлениями. Детективы-«убойщики», просветил он меня, – это самая интеллигентная часть любого полицейского департамента. Расследование убийства требует не грубой физической силы, а напряженной работы головой. Ветераны этого отдела зачастую нарушают правила и не носят оружия – зато карандаши и шариковые ручки у них чуть ли не в каждом кармане. Пистолет у Майло все-таки имелся, хотя, по его признанию, на самом-то деле он вполне мог без него обойтись.

– Это настоящие «белые воротнички», Алекс – куча бумажной работы, постоянное принятие решений, внимание к деталям.

Ему нравилось быть копом, нравилось ловить преступников. Иногда он подумывал, не попробовать ли заняться чем-нибудь другим, но так и не пришел к мысли, чем именно.