Найди мое Сердце - Оксана Ильина

На следующий день я не выдержала и сама написала ему эсемэску в WhatsApp: «Кирилл требует тебя».

Макс прочитал ее спустя минут двадцать и не ответил. Я же не на шутку напряглась, не выпуская из рук телефона. Что ж, значит, не считает нужным отвечать?! И тут меня понесло. В голове забурлили самые нехорошие мысли. «Да гори ты, Юдин, огнем! И без того всю неделю мучилась. А теперь вообще считаю себя последней мразью… Отчасти, наверное, так оно и есть. Но ему никто не дает права думать обо мне в подобном контексте. Если разобраться, то он больше виноват. Не я набросилась на него, пьяного, в коридоре. Может, гад все специально подстроил? Да нет, бред! Женя угомонись!»

Меня уже трясло от злости, когда мессенджер оповестил о новом сообщении. Я тут же схватила телефон, прочитав вслух: «Заеду за ним в шесть, если ты, конечно, не возражаешь». Вздохнула, но ответила не сразу: «Хорошо».

Больше ничего, ни слова. Почитал – и тишина. Ну почему меня это, черт возьми, так напрягает? Макс и раньше был скуп на слова. Ничего не поменялось. Господи, как бы я хотела, чтобы он ничего не помнил, чтобы не помнила и сама. Но без сомнений, помнит... Юдин был тогда в бόльшем сознании, чем я. На это глупо надеяться.

Звук домофона, слово электрический разряд, прошелся по моим нервам. Открыла не с первого раза, повесив трубку обратно. И, проходя мимо зеркала, на автомате посмотрелась в него, поправив волосы. «С каких это пор меня заботит то, как я выгляжу перед Максом?»

Мотнула головой, прогоняя сомнительные мысли, и отправилась в комнату ребенка.

– Кирюш, давай кофточку наденем, крестный приехал за тобой, – в глазах сына отразилась радость. Детская, бескорыстная, несравнимая ни с чем.

– Максим, ула, Максим! – затараторил возбужденно сынуля. Собрав сына, я подняла его на руки и поцеловала в шею, втягивая носом сладкий аромат. Тот в ответ рассмеялся, изо всех сил пытаясь вырваться с криками:

– Щекотно, щекотно... Пусти, мама, Максим идет.

И правда, в этот момент долгожданный гость постучал в дверь. Я на мгновение замерла, сильнее сжав в руках Кирилла. Однако строгим тоном велела себе успокоиться, опустив ребенка на пол. Малыш тут же потянул меня в коридор.

– Сколее, мама, идем!

Я открывала дверь с замиранием сердца, практически не дыша, не зная, что сказать, как посмотреть ему в глаза. И, слава Богу, Кирилл мгновенно избавил меня от необходимости говорить, бросившись на руки к дяде. А тот поздоровался, даже не взглянув на меня. И от этого сразу же груз на моих плечах стал невыносимо тяжким.

– Привезу его через пару часов, хорошо? – спросил Юдин совершенно спокойно, будто и вовсе ничего не произошло. Но я видела, что ему было неловко, как он то и дело отводил глаза. Стыдно? Что ж, хорошо. Отчего-то внутри стало спокойнее. Странное облегчение разнеслось по венам. Значит, не меня одну винит в произошедшем, чувствует и свою вину…

– Хорошо, – стараюсь ответить спокойно, в то время как сама до предела напряжена. – Я дома.

Они ушли, а мои щеки пылали настолько сильно, что, казалось, на них остался ожог. Медленно выдохнула, снова с шумом наполняя легкие, а в грудной клетке звучала барабанная дробь. За эти дни равновесие, которого я с таким трудом добивалась несколько лет, подкосились. И это нервное состояние мне совершенно не нравилось… Я чувствовала себя напряженной, растерянной, взвинченной, уязвимой. Когда-то психолог посоветовал мне на время оградить себя от всех переживаний. И я огородила, только вот не на время... Все эти годы я тщательно сторонилась всего того, что могло спровоцировать неконтролируемые эмоции, выбить из колеи. И до недавнего времени это выходило неплохо.

Оставшись в одиночестве, я опустилась на диван и задумалась. Предыдущие годы были для меня тяжелыми. Слишком тяжелыми. Я надеялась, что больше никогда в жизни не испытаю той боли, с которой однажды удалось справиться... Справиться, наверное, это громко сказано. Лукавить с собой ни к чему. Все, что я сделала, – это похоронила себя прежнюю в сырой земле рядом с мужем. Во мне будто не осталось ничего от той юной Жени. Порой я настолько забывалась, настолько отдалялась от реальности, что спрашивала себя, неужели я была замужем? неужели любила так сильно, что позволила этой любви похоронить себя? сломать? разбить?

На такие вопросы мне отвечала закаленная годами женщина. Женщина, знающая цену чувствам, счастью. Она отвечала, не спеша, растягивая каждое слово:  «Была… Но ответь честно, сколько дней из тех лет ты действительно была по-настоящему счастлива?» И я думала, думала, будто пытаясь вспомнить. Делая вид, что считаю... Только вот вспоминать не требовалось. Я помнила ясно, как вчера, каждый момент, проведенный с Игнатом. И эта жестокая женщина внутри меня была права: счастливые мгновения можно пересчитать по пальцам. Оттого и ценила их так сильно. Остальные – вечные разъезды в погоне за Максом, работа, дела… А там, в стороне, я в очередной раз засыпаю в одиночестве, одна посещаю курсы для беременных... В день родов не могу дозвониться до мужа, потому что он снова не известно где пытается спасти того, кому это совершенно не нужно. Но все равно, между тем, люблю безумно, готовая ради нас справиться со всем. Почему сейчас от этого больнее, чем тогда? Почему теперь все кажется другим? Неидеальным, каким-то кривым, неровным, бессмысленным... Я вроде бы счастлива там, но через день в слезах. Это и есть счастливая супружеская жизнь? Только сейчас понимаю, что верни меня теперешнюю назад, на подобное бы ни за что не согласилась. Да и впредь не соглашусь! К чему лишние страдания? Для счастья мне достаточно мамы и сына!

Вы часто разговариваете сами с собой? Насколько часто слышите ответы? Доверяете кому-то так же, как себе? Да, я доверяла своей маме безоговорочно, но есть вещи, которыми не могу поделиться даже с ней. Порой кажется, если я озвучу все, что держу в голове, меня, без сомнения, сочтут безумной. Поэтому на некоторые сокровенные и болезненные темы приходится беседовать лишь с собой. И я далеко не сумасшедшая, по крайней мере, так говорил мой психолог, которого уже как около года перестала посещать, решив, что достаточно окрепла, посчитав, что советы той больше мне не подходят… Она настаивала на том, что мне пора возвращаться к нормальной жизни. А на том, какой должна быть эта нормальная жизнь, наши взгляды разошлись. У меня и так было все хорошо, настолько, насколько это возможно после гибели любимого мужчины. И другие мне были не нужны, пусть психолог и считала иначе! Однако сложившаяся ситуация открыла мне глаза на то, что я по-прежнему не в состоянии адекватно справляться со своими эмоциями. Стоило чему-то пошатнуть выстроенный с большим трудом внутренний мир, как этот карточный домик моментально рассыпался. И да, меня это пугало! Я не хотела нервничать понапрасну. Не хотела пускать ситуацию на самотек. Необходимо все разрешить, расставить точки над i. Разговор с Максом неминуем...

Мне вернули спящего ребенка. Макс держал его на руках и, скинув ботинки, пронес Кирилла в комнату, осторожно уложив на кровать. Я стащила с сына обувь и накрыла его одеялом, не раздевая, побоявшись разбудить. После этого пошла провожать Юдина. Он молчал, да и я тоже никак не могла заставить себя произнести хотя бы слово. Причем еще минут пятнадцать назад я приняла окончательное решение поговорить с ним. Вот только решения принимать легко, а на деле всё оказывается куда сложнее. Я заламывала пальцы, глядя на то, как Макс обувается. С языка вот-вот готовы были слететь слова, но они замирали на его кончике. Когда мужчина выпрямился и как-то странно посмотрел на меня, я торопливо выпалила: