"Проклятые вопросы" Великой Отечественной. Утерянные победы, упущенные возможности - Александр Больных

Примерно таким же было и соотношение сил в воздухе. Опять-таки, российские источники никак не могут договориться относительно количества собственных самолетов. С немецкими, как ни странно, проще, потому что состав всех воздушных флотов давным-давно известен, но в то же время и сложнее, так как многие авторы не желают показывать, насколько слаба была немецкая авиация. Признать, что немцы сумели наскрести для войны на востоке всего лишь 2250 самолетов, как-то неловко. Да и это если считать все самолеты поголовно. У нас любят уточнять: столько советских самолетов (танков, орудий и так далее) были небоеспособны. Так ведь и у немцев наблюдалась та же самая картина, процент неисправных машин, как это ни странно, был примерно одинаковым в обеих армиях. Советский Союз имел на западе около 8300 самолетов, хотя это число легко могло быть увеличено путем переброски авиационных частей и соединений из внутренних районов СССР, ведь наша страна не воевала в Африке и на Средиземном море, не вели жестокие бои над Ла-Маншем с воспрянувшими духом Королевскими ВВС. Но даже имевшиеся силы превосходили немецкие почти в 4 раза.

Вообще-то, точная оценка сил неприятеля — оружие обоюдоострое, потому что командующие фронтами генералы Кузнецов, Павлов и Кирпонос, опираясь на нее, будут с еще большей настойчивостью требовать от подчиненных перехода в наступление, ведь в приграничных округах находилось около 14 ООО советских танков. Однако эта же оценка может пресечь всю болтовню о тысячах танков, прорвавшихся в тыл, и придать уверенность командирам и бойцам, так как они будут знать, насколько слаб противник. И все-таки мы предположим, что оценка сил вермахта была сделана с точностью около 10 процентов, ведь в этом нет ничего фантастического?

Кстати, немцы тоже более чем смутно представляли противостоящие им силы. И дело даже не в том, что они в разы недооценили количество техники, которую имела Красная Армия, или мобилизационный потенциал. Хваленый абвер не сумел вскрыть даже состав приграничных группировок ни по численности, ни по составу. Так что и немцы также находились в потемках, хотя смотрели в прямо противоположную сторону. Советская разведка завышала численность немецких войск, немецкая — занижала численность советских.

МНВ-2 — советское командование сумело хотя бы частично сориентироваться в оперативных планах немцев. Приходится напомнить, что всезнающая советская разведка скормила своему командованию первоклассную дезу, предсказав, что немцы повторят маневр Наполеона и двинутся на Москву «по старой Смоленской дороге». Самое интересное, что такая информация могла оказаться правдивой, ведь немецкие генералы действительно собирались проделать нечто подобное. Но Гитлер потребовал ведения операция по всему фронту, поставив первой задачей уничтожение главных сил Красной Армии. И если посмотреть на дислокацию вермахта перед нападением, становится совершенно очевидным, что немцы намеревались прежде всего окружить и уничтожить войска, сосредоточенные на Белостокском выступе, положение 2-й и 3-й танковых групп прямо-таки кричало об этом. Чтобы увидеть это, совсем не требовалось быть Гинденбургом, хватило бы и Люден-Дорфа. Ах да, людендорфов, на нашу беду, в Красной

Армии тоже не оказалось, но ведь мы можем сделать небольшое допущение.

Ну, а следующее МНВ-3 будет вообще микроскопическим, мы предположим, что в тылу Красной Армии будет наблюдаться некое подобие порядка, не то чтобы уж совсем немецкий орднунг, но и не тот хаос, который воцарился там к полудню 22 июня. В чем это выразится? Да хотя бы в том, что штабы не потеряют управление войсками. Пусть оно будет частично нарушено, пусть оно будет затруднено, но все-таки анекдотичная ситуация, когда командование фронта теряет целые армии, не будет иметь места. Ну и последует нормальная реакция командования при виде успешного развития наступления противника — мосты через Западную Двину и Днепр в случае необходимости будут своевременно взорваны. Заметьте, мы ничего не говорим о мостах через Неман, пусть все идет, как шло в действительности, некоторый элемент растерянности все-таки будет присутствовать, но растерянность — это не хаос. Но в этом случае немцы столкнутся с нешуточными трудностями, потому что к форсированиям таких рек вермахт не был готов. Да что там вермахт, вспомните, какие бои шли вокруг плацдарма на Рейне возле Ремагена в самом конце войны, хотя уж западные союзники никогда не жаловались на нехватку техники.

И еще одно замечание. Немцы совсем неспроста надеялись и старались завершить свой Восточный поход до наступления зимы. Видимо, немецкие генералы интуитивно чувствовали, что затягивание войны окажется смертельным для Германии, что, собственно, и произошло. Именно поэтому я всегда утверждал и буду утверждать, что после поражения под Москвой у Германии не осталось даже теоретических шансов на победу. Поэтому, если бы Красная Армия, пусть даже потерпев несколько поражений, сумела бы остановить к зиме вермахт на полпути к Москве, война не затянулась бы до 1945 года. Разумеется, все это послезнание, и никто из советских генералов не думал о затягивании кампании до зимы, но если бы намеренно или случайно события пошли по такому сценарию, это было бы крайне выгодно для Советского Союза.

Рано утром 22 июня без объявления войны (оно последовало только два часа спустя) германские войска пересекли границу Советского Союза на всем ее протяжении. Но уже практически с самого начала немцы столкнулись с проблемами, которые нарастали словно снежный ком. Ведь оперативный план немецкого командования сильно напоминает балансирование на свободно висящей проволоке на высоте около 50 метров. Малейшая ошибка — и трюкач летит вниз с совершенно предсказуемым исходом. Ведь недаром этот номер в цирке исполняют счита-ные единицы. Он справедливо считается на два порядка сложнее, чем попытка пройтись по туго натянутой проволоке. Вот и немецкий план столь же трудноисполним. Кстати, обратите внимание — мы сознательно избегаем употребления термина «Weisung Nr. 21: Fall Barbarossa», так как оперативные планы каждая группа армий разрабатывала самостоятельно в его рамках. Во всяком случае, в немецких мемуарах нет ни одного упоминания о том, как именовался план фон Бока или Рундштедта. Есть подозрение, что они вообще не имели названий, подобных громким операциям «Тайфун» или «Охота на дроф». Разве что совместно наступление немецких и румынских войск на юге получило название «Операция «Мюнхен».

Тем более что все равно у немцев с самого начала дела пошли наперекосяк, об этом постоянно говорит один из главных исполнителей оперативного плана, командующий 3-й танковой группой генерал-оберст Герман Гот. По его словам, с самого начала Восточной кампании из штаба Группы армий «Центр» ему на голову начали сыпаться приказы, противоречившие первоначальным планам. Вот мы и просмотрим ключевые развилки на ухабистом пути немецкого наступления, причем мы не будем касаться всего огромного Восточного фронта, а возьмем выборочно лишь несколько особенно выпуклых моментов.

При этом мы будем разбираться во всем по порядку, точнее, с севера на юг по всему Восточному фронту. Первоначальные действия Группы армий «Север» окажутся такими же, как в реальности. Даже бой под Расейнаем будет точно таким же, включая знаменитый эпизод с танком КВ, который застопорил продвижение боевой группы «Зекедорф». Честно говоря, мне совершенно непонятен энтузиазм, с которым современные историки разоблачают погибших героев. Да, разумеется, Суворов/Резун хватил через край, когда ляпнул, что безымянный сержант генерал-оберста Геппнера остановил. Нет, сержант всего-навсего на сутки притормозил немецкую танковую бригаду. А сейчас займемся простейшей арифметикой. Вермахт имел на Восточном фронте 17 танковых дивизий, то есть 17 боевых групп — импровизированных танковых бригад. По различным расчетам, западные военные округа имели около 470 танков КВ. Если каждый из них задержит немецкую танковую бригаду всего на один день, это означает, что все немецкие танковые группы простоят на месте 27 дней. Весь график наступления провалится в тартарары... Такой подсчет, конечно же, шутка, но наши историки с большей пользой потратили бы время на то, чтобы выяснить фамилии экипажа героического танка, чем на доказательства того, что полковники Зекедорф и Раус, а также генерал-майор Ландграф просто не заметили эго неожиданное препятствие.