Котт в сапогах. Конкистадор - Сергей Ковалев

И тут с улицы донеслась отборная ругань. Ругалась женщина, и, судя по стремительно нарастающей громкости, женщина эта не менее стремительно приближалась к дворцу. Сколившиеся у входа зрители заоглядывались и инстинктивно прянули в стороны. И вовремя! В следующий момент наименее расторопные были сметены с ног, словно кегли. В зал ворвалась настоящая валькирия, как их изображали в древних мифах. Высокая, выше большинства мужчин, сложенная мощно, словно молотобоец, она оглядела зал, мрачно сверкнула глазами и зашагала к трону. Нельзя сказать, чтобы она двигалась очень быстро, но в походке была такая неумолимая целеустремленность, что стражники нервно перехватили мушкеты на изготовку. Однако «валькирия» не собиралась сносить трон или нападать на королевскую чету. Резко остановившись в положенном месте, она выкинула вперед руку и провозгласила трубным голосом:

— Вот!

— Ух! — выдохнул Герхард.— Впечатляет!

— Да уж,— подал голос кардинал.— Мне сразу вспомнился тот момент из Библии, когда Самсон рушит дворец.

— Что это... — Анна, похоже, совершенно не потеряла присутствия духа.— Вернее, кто это?

Все присутствующие с интересом разглядывали тщедушного мужичка, которого «валькирия» держала за шиворот в вытянутой руке.

— Я больше не могу! — вдруг разрыдалась «валькирия», отпуская свою жертву и закрывая лицо руками.— Не могу! Сволочь! Мерзавец!

Мужичок, к которому явно относились эти нелестные эпитеты, поднялся с пола и, сохраняя остатки достоинства, поклонился королевской чете.

— Позвольте представиться — Зигфрид...

Наверное, не мне одному в этот момент пришла в голову мысль, что мифы здорово приукрасили действительность. Впрочем, мужичок продолжил, рассеивая наваждение:

— Зигфрид Штрипка, к вашим услугам, ваши величества!

— Э-эм, так что, собственно, произошло, господин Штрипка? Что так расстроило эту женщину?

— Это моя жена — Генриетта. На самом деле сущий пустяк и недоразумение, ваше величество! Не стоит вашего внимания! Просто женщины все так драматизи...

— Сволочь! — Рука, которая могла бы конкурировать по мускулистости даже с рукой Андрэ, метнулась к несчастному, и тот, закатив глаза, мешком повалился на пол.— Пьянь!

— Ну вот, я уже боялся, что будет скучно,— прокомментировал начальник полиции.— А тут убийство.

— Да нет, живой,— не очень уверенно возразил Герхард.— Она его вроде открытой ладонью шлепнула... О, смотри — шевелится! Значит, живой.

— Может, это судороги?

— Ваше величество,— утирая слезы, наконец заговорила Генриетта,— это же невозможно так жить! Когда я выходила за этого пропойцу, он был вполне приличным человеком! Употреблял, конечно, но только по праздникам. Никаких излишеств. Был уважаемым человеком, работал в архиве. Особого богатства в доме не было, но жили в достатке. А потом словно с цепи сорвался, пес шелудивый! Пил в два горла! Со службы его выгнали, так он у меня все заработанное честным трудом отбирать стал. А мне заработок тяжело дается, это он думает, что легко паромщиком на реке работать! А! Да ни о чем он не думает! Когда вещи стал из дома пропивать, тут я и не выдержала — сказала, прибью. Чтобы не мучился и меня не изводил! Он вроде испугался, притих. А сегодня опять нажрался!

— Да не пил я! — запротестовал, не вставая, Зигфрид.— Ни капелюшечки уже целую неделю!

— А кто с крысой разговаривал?! Представляете, ваше величество, захожу в дом, а он стоит на полу на коленях! А перед ним сидит крыса — видать, растерялась от такого приема. И эта пьяная скотина что-то крысе рассказывает!

— Крыса? — Анна переглянулась с Андрэ и посмотрела на ширму, за которой, как она знала, прятался я.

— Вот именно! — горестно вздохнула «валькирия».— допился, скотина, до белой горячки. Не могу я больше так жить, ваше величество! Дайте мне королевское дозволение на развод — иначе в церкви не разрешают разводиться. Не доводите до греха, ведь иначе убью его, паразита.

— Вот что, дорогая Генриетта, дозволение я тебе, конечно, дам. А вот с твоим мужем мне нужно поговорить, так что я его на время заберу.

— Ой, да хоть насовсем! — обрадованно замахала ручищами Генриетга.— Спасибо вам, ваше величество! Избавили наконец от этого «золотца»!

Я не стал досматривать, чем все кончилось, незаметно выскользнул из-за ширмы и поспешил за уводящими Зигфрида Штрипку стражниками. За спиной, в парадном зале, Анна и Андрэ прощались с подданными.

Меня догнал Ле Мортэ,

— Что-то интересное наклевывается! — нервно потер руки начальник Тайной Канцелярии.— Ты подумал о том же, о чем и я?

— Иезус Мария, Герхард! — Я усмехнулся.— В королевстве найдется, возможно, пара людей, способных угадать, о чем ты думаешь. Но я не вхожу в число этих избранных.

— Брось, Конрад! Ясно же, что слова этой женщины о говорящей крысе могли навести нас на одну и ту же мысль. И взгляд королевы, который я тоже заметил, говорит о том, что она вспомнила недавнее приключение с мэтром Мордауном.

— Вполне возможно, Герхард, но только — возможно. Если ты помнишь, она застала мужа разговаривающим с крысой. Она не сказала, что крыса что-то отвечала. Вполне возможно, что он и впрямь напился. У меня в отряде был один любитель заложить за ворот, так он обычно лез целоваться к лошадям, собакам и свиньям. Так что...

— Он трезв как стеклышко, Конрад. Не морочь мне голову. Я вообще-то на стороне хороших парней, если помнишь.

— Я не морочу, просто не хочу упреждать события. Обычно в таких случаях они имеют тенденцию развиваться совсем не так, как предполагаешь. Увидим, вот придем и.., А кстати, куда мы идем? В смысле куда ведут этого Зигфрида?

— Судя по всему, в кабинет мэтрессы Коллет. Видимо, ее величество считает присутствие на допросе придворного мага полезным. И я с ней полностью согласен.

Я похолодел.

Что со мною? Иезус Мария, взрослый же мужик, наемник! А робею, словно школяр. Что она скажет, увидев меня после почти трех месяцев, которые я прятался на чердаке? Как посмотрит? А если в ее взгляде будет только равнодушие?!

«Прекрати истерику! — мысленно одернул я себя.— Ты, между прочим, по делу сюда пришел!> Как ни странно, это помогло, и в кабинет Коллет я вошел уже спокойно. Ну если честно — почти спокойно. И... ничего страшного не произошло. Моя рыжая ведьмочка сначала, конечно, удивилась неожиданной делегации, но все-таки впустила нас, а меня даже обняла.

— Сволочь ты, Конрад! Где пропадал? Я скучала!

— Э-э-э... Да вот служба... Я порадовался, что под шерстью незаметно, как я покраснел.— Прости.

— Ну ладно, раз служба — прощаю.— Коллет поздоровалась с Ле Мортэ, оглядела с ног до головы Зигфрида Штрипку: — А это кто? Государственный преступник? Будем превращать в жабу?