Гремучий ручей - Татьяна Корсакова

Ольга остановилась перед дубовой дверью, протянула руку к медному кольцу, но постучать не успела. Дверь открылась сама. С той стороны стояла старуха. Ольга и себя-то давно не считала девочкой, но женщина, кутающаяся в пуховую шаль, была именно старухой – сухой, сморщенной, со строгим пучком седых волос и горделивой осанкой. Чего ей стоило держать спину прямой, Ольга понимала. Одна лишь эта сила воли вызывала уважение.

– Вы к Отто? – спросила старуха на немецком, словно была уверена, что Ольга должна понимать этот язык. И по тому, как по-свойски она называла фон Клейста по имени, становилось понятно, что она не простая прислуга, что она на ступеньку выше. А то и на несколько ступенек.

– Здравствуйте! – Ольга поздоровалась, попыталась улыбнуться, но не смогла. Слишком уж внимательным, слишком острым был взгляд старухи. – Да, я к господину Отто фон Клейсту. У меня есть пропуск. – Она потянулась к сумочке, но старуха нетерпеливо махнула рукой и сказала, продолжая сверлить Ольгу взглядом:

– Не нужно. Если вы прошли контроль…

Как это беспечно со стороны старухи! Да, Ольга прошла контроль, но ее не обыскали. Лишь осмотрели сумочку. При большом желании оружие можно спрятать в одежде.

В темноте за спиной старухи вспыхнули две пары глаз, а потом Ольга увидела псов. Крупных, поджарых, остромордых – опасных. Псы безмолвно оскалились, а старуха положила ладони им на головы и ласково сказала:

– Деймос, Фобос! Спокойно, мальчики.

Да, оружие бы не помогло. По крайней мере, холодное. Наверное, и пистолетом Ольга не успела бы воспользоваться.

– Интересные клички. – Ольга все-таки нашла в себе силы, чтобы вежливо улыбнуться. Она не боялась собак. Ни сейчас, ни в детстве. Она вообще мало чего боялась после рассказов бабы Гарпины. Все самое страшное осталось там, в рассказах. А жизнь – это всего лишь жизнь. Так ей думалось до тех пор, пока не началась война…

– Вам так кажется? – А старуха не улыбалась и впускать Ольгу в дом не спешила.

– Фобос и Деймос… – Ольга пожала плечами. – Это очень… тонко.

Она сомневалась, что эту старуху можно пронять банальной лестью, но клички и в самом деле были такие… со смыслом, очень подходящие этим черным псам.

– Есть еще Гармония, она сейчас с Отто. Проходите в дом. Кстати, как вас зовут?

Ольга перешагнула порог, представилась.

– Можете звать меня фрау Ирма. Если Отто решит вас оставить. – В том, что сказала старуха, не было ни насмешки, ни презрения – простая констатация факта. Ольгу могут оставить в Гремучем ручье, могут вышвырнуть за дверь, а могут скормить мифической четвероногой тройке: Деймосу, Фобосу и Гармонии[1]. – Следуйте за мной и постарайтесь не делать резких движений. Мальчики этого не любят.

Мальчики следили за Ольгой такими же внимательными взглядами, как и фрау Ирма, но, в отличие от старухи, были готовы в любой момент ринуться в атаку. Справилась бы с ними Ольга? Она не знала, поскольку не задумывалась, сработают ли ее способности на зверях. Нужно будет как-нибудь проверить. Если фон Клейст решит оставить ее в Гремучем ручье.

Вслед за старухой Ольга пересекла просторный и гулкий холл, который не успела толком рассмотреть, поднялась по дубовой лестнице на второй этаж, свернула в узкий и слабо освещенный коридор. Коридор вел в западное, отреставрированное еще до войны крыло. Эхо их шагов гасила толстая ковровая дорожка, в сумраке коридора казалось, что фрау Ирма не идет, а скользит по ней, не касаясь ногами пола. Или это не из-за сумрака, а из-за по-кошачьи плавных, выверенных движений? Порой старуха вовсе не казалась старухой. Со спины ее даже можно было принять за юную девушку.

Они остановились перед плотно запертой дверью. Прежде, чем войти, фрау Ирма постучала. Но это был короткий формальный стук, не предполагающий ответа. Теперь по иерархической лестнице она поднялась еще на пару ступеней. Не прислуга. Точно не прислуга.

В комнате за дверью царил полумрак. Тусклый свет просачивался в нее сквозь плотную тюлевую кисею, слабо освещая помещение и почти не освещая дальние углы. Зато человек, сидящий за письменным столом, находился в ярком пятне света от настольной лампы. Желтый свет ложился на его лицо причудливыми мазками, от чего лицо напоминало безжизненную маску. Там, на площади, Ольга не могла разглядеть Отто фон Клейста как следует, даже возраста его не могла определить. Впрочем, даже сейчас она не могла сказать доподлинно, сколько лет сидящему за столом мужчине. С одинаковым успехом ему могло быть и сорок, и шестьдесят. Волосы его были черными, без единого седого волоса, а глаза за стеклами круглых очков светлыми. Губы под полоской аккуратно подстриженных усиков были сжаты в тонкую линию. От этого казалось, что Отто фон Клейст недоволен. Очень недоволен тем, что его потревожили. Или он был недоволен появлением Ольги?

– Что такое, Ирма? – Тонкие губы разжались и сложились в подобие улыбки. Отто фон Клейст привстал из-за своего стола. Он привстал, а лежащая у его ног черная, остроухая собака вскочила на лапы. Та самая Гармония, сестрица Фобоса и Деймоса. Она тоже не рычала, просто молча скалилась, просто сверлила Ольгу взглядом, готовая по первому приказу хозяина разорвать ей глотку. – Кто это с тобой?

– Это фрау Хельга.

Вот как ее представили. Не какая-то русская из деревни, а фрау Хельга. Наверное, это означало, что старуха решила дать Ольге шанс. Старуха решила, а вот как насчет фон Клейста?

– Пришла наниматься на работу помощницей по дому. – тем временем добавила старуха.

– Она слишком стара для такой работы. – Фон Клейст окинул Ольгу быстрым, равнодушным взглядом.

– Я еще старше, Отто. – Старуха усмехнулась. – И мне нужна помощница. К тому же, фрау Хельга отлично говорит по-немецки.

– Правда? – Черные брови фон Клейста слегка приподнялись. – Ну, скажите мне что-нибудь, фрау Хельга. – это прозвучало насмешливо, но Ольга была готова. Ей бы еще подойти к нему поближе. Настолько близко, чтобы заглянуть за тонкую преграду очков, чтобы нащупать петельку.

– Я всю жизнь проработала учителем немецкого языка, господин фон Клейст. – Когда Ольга заговорила, голос ее не дрожал. Такие… вервольфы чуют страх на расстоянии. Она не должна бояться. Да ей и не страшно. – Я люблю этот язык.

Любит. Хоть и полюбила не сразу. Певучий итальянский поначалу нравился ей куда больше. Но все же немецкий она предпочитала французскому. Да, ей легко давались языки. Так уж был устроен ее мозг и память.

Наверное, у нее получилось, потому что Отто фон Клейст кивнул, опустился обратно в кресло, сказал:

– Вы производите впечатление, фрау… – Он прищелкнул пальцами, словно вспоминая. Ольга молчала, дожидалась, когда он решит, что она достойна того, чтобы он помнил ее имя. Это такая игра. Она принимает ее правила. Пока принимает. Подойти бы поближе…