Змеиный перевал - Брэм Стокер

Подыщи кого, чтобы загладить отметину на физиономии, — бросил Дан.

Мердок обернулся и яростно глянул на него, а потом прошипел:

Кое-кому придется многое загладить. Хорошенько запомни это! Я никогда не отступаю и не дам слабину, и мой черед для удара еще придет. Вы все еще пожалеете! Если я змея на горе, опасайтесь змей.

А тому, кто поднял на меня руку, придется заплатить за это. — И с этими словами он развернулся и пошел к двери.

А ну-ка постой! — воскликнул священник. — Мертаг Мердок, я тебе вот что скажу: это слово — предупреждение. Сегодня ты ведешь себя, как Ахав по отношению к Навуфею Изреелитянину, так опасайся его судьбы! Ты забрал добро своего соседа — ты воспользовался властью, в которой нет милосердия, ты поставил закон на службу насилия. Запомни мои слова! Давно сказано, что каким судом человек судит, таким и сам он будет судим. Господь справедлив. Нельзя насмехаться над Богом. Что посеешь, то и пожнешь. Сегодня ты посеял ветер — будь готов пожать бурю! Господь видел грех Ахава Самаритянина, и Он видит грехи всех людей — так Он и твои грехи не оставит без внимания и возложит грехи твои на тебя. Ты не просто забрал чужую землю, ты сделал нечто худшее. Не забывай историю о винограднике Навуфея и о печальной кончине несправедливого человека. Не отвечай мне! Иди и раскайся, если можешь, попытайся найти печаль и милость по отношению к другим — если не желаешь навлечь на себя несчастья. Иначе проклятье обрушится на тебя!

Без единого слова Мердок открыл дверь и вышел вон, а затем мы услышали стук копыт его лошади по каменистой дороге, уводящей его к Шлинанаэру.

И только когда стало ясно, что ростовщик уехал, поток жалости и сочувствия обрушился на Джойса. Ирландская натура эмоциональна, и мне не доводилось еще видеть столь искреннего и сильного проявления чувств… Глаза многих были полны слез, все были глубоко тронуты несчастьем ближнего. Казалось, меньше всех взволнован сам бедняга Джойс. Он словно ушел в себя, отвага и гордость помогали ему устоять на ногах. Однако постепенно он поддавался на теплые пожелания друзей и, наконец, сказал в ответ на предложение оказать ему помощь:

Да, если позволите. Лучшее не ехать сейчас домой к моей бедной Норе, не огорчать ее сейчас. Несчастная! Ей и без того нелегко приходится.

Ему помогли снять сырой плащ, нашлись те, кто взялся забинтовать его поврежденную руку. Священник имел некоторые представления о хирургии и на основании их сделал вывод, что перелом простой, без смещения кости. Он примотал к руке крепкую щепу в качестве временной меры, и все сошлись во мнении, что Джойсу в любом случае надо переждать грозу, прежде чем возвращаться домой. Энди пообещал отвезти его на повозке, так как хорошо знал дорогу — она частично совпадала с нашим путем в Карнаклиф, надо было всего лишь сделать небольшой крюк; мы можем также завернуть к доктору, который правильно позаботится о сломанной руке Джойса.

А пока все мы уселись у огня, слушая завывание ветра и жестокие порывы стихии, метавшейся по долине и пытавшейся вломиться в дверь, сорвать крышу или каким-то иным способом уничтожить наше хрупкое пристанище в горах. Естественно, всех занимала лишь одна тема, так что едва ли кто-то удивился словам старого Дана:

Эй, Фелим, все мы тут друзья, так расскажи нам, как же Черный Мердок сумел до тебя добраться? Точняк, любой тута рад бы тебе помочь из евоных когтей вырваться.

Все одобрительно загудели. Джойс вздохнул и проговорил:

Спасибо вам, соседи, за доброту ко мне в такую скорбную ночь. Ну чего там сказать? Как Мердок надо мною власть забрал? Помните мальца моего, Юджина?

Славный парень, благослови его господь! — отозвалась одна из женщин.

Вот, и вы знаете, что он отлично управился, как я его в школу послал, и доктор Уолш мне прям говорил сделать с него инджинера. Он мне толковал, что парень много обещает из себя и жаль не дать ему правильного старта в жизни, вот и дал мне письмо к сэру Джорджу Хеншоу, большому инджинеру. Ну, я поехал к нему, и он мне сказал, что возьмет мальца. Он сказал, что стоит то немало, но мне не надо тревожиться — по-любому он-то сам платы с меня не возьмет, да и партнера попросит проявить снисхождение. Но тока тот заупрямился, денег затребовал. Говорил, что не можа того сделать без денег, но срежет плату вдвое, но тока чтобы я заплатил все сразу и наличными, никаких рассрочек и закладных. Ну, так-то плата пять сотен фунтов была, а тока сэр Джордж милостив был, да партнер его половину взял, и все было реально. Но тока у меня было несколько фунтов — я же перед тем потратился на посадки и ограду, и заплатил за школу для мальца, и за девочку свою монахиням в Гэлоуэе, и в обрез все стало мне, а деньги сыскать надо прям сразу. Но не мог же я упустить шанс парню дорогу в жизнь положить. И я засунул гордость в карман, пошел и попросил деньги у Мердока. И он был такой складный и приветливый — теперь-то ясно почему. И пообещал, что даст всю сумму сразу, но под заклад земли. Воображаю теперь, как он тама потешался! А я же ничего и не заподозрил. Он мне твердил, что бумаги, что я подписываю, чистая формальность и он их применять-то не станет…

Тут его перебил Дан Мориарти:

Что ты подписал, Фелим?

Было тама две бумаги. Одна была такая, что ежели я не выплачу деньги в такой-то срок, то земля моя будет в обеспечение долга. А вторая от имени поверенного в суде, что такой-то, мол, срок и такие-то деньги. И я был уверен, что мне ничего не грозит — я же все уплачу в срок, а если уж совсем какая беда случится, успею у кого другого перезанять, чего не хватает. А возврат в десять раз больше суммы долга, немало же! Вот и в том, думал, его интерес. Да чего теперь назад смотреть! Подписал я бумаги — тому уж год и одна неделя. И неделю назад время пришло, — он подавил рыдания и продолжил. — Ну, значит, год минул, и сами знаете — плохой тута был год, и я уж увидал, что никак мне сумму не поднять. Парень-то молодец, он мне, считай, ничего не стоил — сам брал работу и кормил себя, а девочка моя, Нора, приехала из школы и тута трудилась со мной, и мы каждый пенни экономили, да что толку! Так и не смогли собрать, скока надо! А тама еще беда со скотом учинилась, тоже все знаете, и три лошади, что я продал в Дублине, померли раньше, чем истек срок гарантии. Что они не хворые.

В разговор вмешался Энди:

Да уж правда! В Дублине какая-то напасть со скотом и конями приключилась повально. Даже мистер доктор перфессур Фергюсон разбирался, да не разобрался!

Джойс кивнул и продолжил:

И как время-то приближалось платить, мне все страшнее делалось, но Мердок сам пришел, я был один как раз, и говорит он мне: мол, не бойся, про шерифа и не думай, мол он ему записку послал, что дела у нас слажены. И ты, говорит, Норе-то не сказывай, не пугай девочку, женщины, мол, близко к сердцу все принимают, а то все мелочи для нас, для мущщин. И, прости меня господь, я ему и поверил. Ни слова детке моей не сказал о том — даже когда от шерифа письмо пришло. А как появилось объявление про мою землю на столбе, я его и сорвал сам, чтобы детка моя не перепугалась, — спаси меня, господь! — он смешался, опустил голову, но потом собрался с силами и продолжил: — Мне все же было неспокойно на душе, и чем ближе была дата торгов, тем я сильнее места себе не находил. В итоге все сказал Норе. Это вчерась тока было — вот гляньте на меня нынче! Нора считала, что нечего доверять гомбину, послала меня в Банк Гэлоуэя взять денег в долг. Она сказала: ты честный человек, ты фермер со своей землей, банк ссудит тебе деньги. И точняк: пришел я утром в банк, как назначено, и меня там встретили чин-чином, Нора спросила у матери-настоятельницы, та ей описала, как мне себя вести, как просить. И управляющий в банке — настоящий джинтман, он мне ответил: мол, я могу взять деньги в долг. Я лишь оставил расписку и получил деньги. Вот они тут, в кармане, в хороших банкнотах. С ними я в озеро свалился, но, к счастью, они все целы. Но слишком поздно, помоги мне, господь! — он помолчал, а потом с видимым усилием добавил: — Банк мне поверил, и я не должен обмануть их. Верну деньги в Гэлоуэй, как можа скорее. Я человек поконченный, но не бесчестный. Но бедняжка Нора! Помоги ей бог! Все это разобьет ей сердце.