Другая история литературы. От самого начала до наших дней - Дмитрий Калюжный

«Принимали они (славяне) участие и в опустошительных походах в Европу и другие страны. При этом, по свидетельству Герберштейна, по имени предводителей тех походов всех их называли готами. Нанесли руссы большой урон и Греческой империи. При императоре Льве Лакопене в Большом море флотилия из 15000 парусных судов с неисчислимым, как пишет Зонара, количеством воинов внутри, осадило Константинополь. То же повторилось и при императоре Константине Мономахе. На основании этого можно судить о величии и могуществе славянского народа, сумевшего в короткое время создать столь великий флот, что прежде никакому другому народу не удавалось. Однако греческие писатели, стремясь возвеличить деяния своего народа, пишут, что руссы вернулись домой почти с пустыми руками. Еремей Русский в своих анналах, напротив, свидетельствует о том, что руссы перебили многих греков и вернулись домой с большой добычей».

Интересно, что русских причисляет к туркам и современник Скалигера, историк Жан Боден (1530–1596). Мы тут постараемся цитировать этого автора как можно больше; некоторые его высказывания вообще сшибают с ног. Например утверждается, что если бы галльский проконсул слушал не приказы Сената, а советы Демосфена, то император Священной Римской империи германской нации Карл V, воюя с Османской империей (в XVI веке), смог бы избежать поражений в ходе пунических войн (во II–III веках до н. э.):

«По мнению неопытных и несведущих людей, для Карла V было выгодно убить послов Рихена и Фредоса и скрыть, что они были убиты его людьми, потому что они имели своими союзниками армию турок. Все же это преступление не только оказалось подлым, но и обернулось самым пагубным образом против Карла V и его страны, став поводом для великой войны, в которой христианское королевство запылало в огне. Разрушение Коринфа и поражение Тарента не имели какой-либо иной причины, кроме оскорбления послов».

Карл V жил в 1500–1558 годах, Коринф был разрушен римской армией Луция Муммия в 146 году до н. э., Тарент захвачен Ганнибалом в 212–209 годах до н. э. Так когда же были Пунические войны? Во времена Карла V. С точки зрения традиционной истории бред, но в нашей версии, допускающей передатировку «по синусоиде», логично.

Жан Боден не указывает в своих текстах дат жизни большинства упоминаемых им лиц, поэтому позвольте нам и дальше в скобках дополнять его традиционными датами:

«Тот, кто рассказывал о войнах Генриха (II Валуа, 1519–1559), я упущу имя этого историка, кто воевал в книге с императором Карлом V (1500–1558) и принимал решения и за того и за другого, окружил короля такой лестью, так засыпал его славословиями, что даже Генрих не мог выносить его восторгов без отвращения; с другой стороны, Карла он обвинил в таких грехах, как безнравственность и подлость. Этот «хороший» человек не понимал, что и лесть и упреки могут быть одинаково оскорбительны, особенно если речь идет о собственном короле, от которого зависели вопрос войны с врагами упомянутого лица, победа над ними и, самое главное, договор о его [короля] женитьбе. В результате он единодушно признан всеми лживым как историк и пристрастным как судья. Не менее безрассуден был в своих оценках и Джовио (XVI век), когда он не встретил согласия с собственным мнением у мудрого Селима (1467/68 или 1470–1520) и Исмаила (1487–1524), затем у Карла V и папы Павла (1468–1549), а также и у других королей. Я согласен с позицией Ксенофонта (430–354 до н. э.), Фукидида (460–396 до н. э.), Светония (70-140), Гвиччардини (1483–1540), Слейдана (1506–1556), которые отваживались на собственное мнение, но делали это довольно редко и осмотрительно».

Все перечисленные авторы показаны Боденом как его недавние предшественники. «Древние греки» Ксенофонт и Фукидид жили самое большее за 150–200 лет до него. Действительно «древность», если вникнуть в смысл слова: ведь это столько же, сколько от нас до А. С. Пушкина. Ни из чего не следует, что от Ксенофонта и Фукидида до Бодена и Скалигера два тысячелетия:

«…Фукидид превозносил Перикла (ок. 494–429 до н. э.), а Слейдан – короля Франции и герцога Саксонского. Дю Белле и другие искали правды, а Слейдан присваивал себе награды, которые те отклоняли, поссорившись с соотечественниками. Если кто-либо неизвестный голословно утверждал что-либо, то они требовали в подтверждение необходимых доказательств или сами находили их, приняв безоговорочно слухи толпы, молву. Это является общим для всех, кто вместе с Гвиччардини (1483–1540), Плутархом (ок. 45 – ок. 127), Макиавелли (1469–1527), Тацитом (ок. 55 – ок. 120) пытается вывести на чистую воду чьи-то тайные планы и разоблачает различные военные уловки.

Слейдан был представителем короля Франции и очень часто участвовал в посольствах в другие страны. Но так как он планировал писать в основном о религии, у него не было причины разглагольствовать о чем-то другом. Он не только не привел главных и второстепенных аргументов, но также пренебрег и книгами о религии, написанными обеими сторонами, что многим неприятно.

Никто, конечно, не увидит ничего предосудительного в том, что человек интересуется историей древних (столетней давности) и делает государство предметом своих исследований. Это касается прежде всего таких писателей, как Монстреле (1400–1453) и Фруассар (1337–1404). У них великое множество всякой всячины, тех самых подробностей, безделиц, которые и открывают нам картины древности; да и современные времена не были ими опрометчиво обойдены. Та же картина была найдена мною у Эмилия, опустившего многие вещи, уже описанные другими. Подобный характер носят труды Льва Африканского, Альвареса (1465–1541) и Гаци, который подошел к материалу столь отстраненно, не определяя его значения, что в глазах инквизиции просто рябило от всевозможных вариаций и подробностей.

Но эти вещи более устраивают нас в трудах греков или римлян, которые имели дело только с гражданскими и военными занятиями, иногда их материалы описывают какое-либо конкретное памятное событие, как, например, у Ливия – горящая столица в пожаре гражданской войны, а у Тацита – рассказ о великом огне пожара, уничтожившем двенадцать районов города. Между тем не только совершенно заурядные авторы, но даже и очень известные описывали невероятные чудесные ясновидения. Так, даже весьма высоко оценивавший себя Цезарь (100-44 до н. э.) писал в «Гражданской войне», что однажды статуи покрылись испариной, и это показало преступнику презрение к нему и богов и людей.

В отношении Ливия: он обличал всех в вере в приметы, точнее, я бы сказал, в суевериях, ибо во всех этих рассуждениях о том, что поведали коровы, или как сгорели служащие государственного учреждения, или почему статуи покрылись испариной, или о том, что бог явился Ганнибалу, а шестимесячный ребенок провозгласил своим криком победу, люди не были беспристрастны…»

Франческо Пезеллино. Аллегория города Рима. Иллюстрация к поэме о Пунической войне Силия Италика. XV век.

Франческо Пезеллино. Ганнибал Карфагенский. Иллюстрация к поэме о Пунической войне Силия Италика. XV век.