Сокровище альбигойцев - Морис Магр

Проблема эндуры. — Взгляд катаров на чувственный мир был настолько пессимистичен, что многие без колебаний приписывают им практику самоубийств. Эту версию распространяют прежде всего сочинители романов, историки в большинстве своем к данной гипотезе относятся сдержанно. Поверить в добровольные самоубийства побуждали два ряда факторов. Во-первых, все катары проявляли неслыханное мужество перед лицом смерти, в том числе и в самых ужасных ее формах, а именно перед гибелью в огне. Чтобы не прочесть молитву или же не съесть кусок мяса, иначе говоря, чтобы не совершать поступка, противоречащего учению, катары без колебаний сами бросались в огонь — как поодиночке, так и целыми группами. Катары, казненные в Госларе, предпочли умереть в петле, нежели свернуть голову курице… В глазах многих подобное поведение вполне соответствовало самоубийству. Можно вспомнить еще немало случаев, подтверждающих этот тезис: например, сто пятьдесят еретиков из селения Минерв, распевая гимны, добровольно бросились в костер. Добавим: католики, убежденные, что мученичество является эксклюзивной прерогативой христианской Церкви, также были склонны считать подобное презрение к смерти своего рода самоубийством. К таким выводам подталкивало и поведение катаров, заключенных в темницу: многие из них, желая положить конец своим страданиям, начинали голодать и в конце концов умирали.

Также из показаний тех, кого инквизиция подозревала в сочувствии к катарам, стало известно, что еретики, и главным образом женщины, сами подвергали себя эндуре, то есть такому продолжительному посту, в результате которого наступала смерть. Этот пост назначал им диакон общины. Факт этот доказан, однако он требует некоторых разъяснений. Во-первых, столь суровая практика эндуры возникла только в XIV в., в то время, когда катарские церкви уже прекратили свое существование. В эпоху расцвета катаризма мы не находим ни одного упоминания об эндуре. Все, что нам известно об учении катаров, не дает нам ни возможности сделать вывод, что катары поощряли самоубийство, ни утверждать, что они его запрещали. В этом вопросе подлинная доктрина катаров хранит молчание. Вероятнее всего, забота о собственной жизни и смерти предоставлялась на усмотрение каждого, в зависимости от его личной установки. Несомненно, среди адептов катаризма встречались самоубийцы, однако их было не так уж много, и они вполне укладываются в рамки обычной статистики самоубийств, случавшихся во все времена и во всех странах. К тому же эндура ограничена не только во времени, но и в пространстве; бесспорные случаи смерти от эндуры зафиксированы только в высокогорной долине Арьежа (в районе Акс-ле-Терм). В большинстве своем эти случаи отнесены на счет последнего альбигойского диакона Пьера Отье, укрывшегося от преследований в труднодоступных лощинах арьежских Пиренеев. Следовательно, речь идет прежде всего о личной инициативе, а не о религиозных принципах, о своего рода «ереси» в рамках религии катаров. Именно эндура во многом послужила и продолжает служить обрядом, который всегда приводят в пример, когда хотят выставить катаризм доктриной антиобщественной, аморальной и опасной.

Обряды. Консоламент. — Как мы уже убедились на примерах других дуалистических верований, ритуалы катаров чрезвычайно просты. Они включали в себя молитвы, песнопения, продолжительные посты, а главное, проповеди, разъяснявшие их учение; возможно, проповедники также устраивали диспуты с внимавшей им аудиторией. Есть основания полагать, что отправление культа могло совершаться в любом месте. В Монсегюре, например, существовало специальное помещение, предназначенное для проповедей; впрочем, замок Монсегюр представлял собой сооружение исключительное, о котором мы поговорим отдельно. Катары могли молиться и читать проповеди где угодно: в лесах, замках или домах слушателей. Они отвергали все таинства Церкви, включая брак, что послужило поводом обвинить их в стремлении разрушить семью, хотя совершенные вполне одобряли вступление в брак простых верующих. Уточним: они одобряли «гражданский» брак. И очевидно, что тех, кто сочетался браком без присутствия священника, католики рассматривали как живущих в преступном сожительстве. В регистрах инквизиции термины amasia («любовница») или concubina («сожительница») служат для обозначения женщин, вступивших в брак без соблюдения католической обрядности. Верующие, видевшие в римской Церкви творение демона, не могли допустить, чтобы союз их был освящен членом католического клира. Но мы не знаем, освящали ли диаконы катаров браки своих верующих. Известно, что катары практиковали своего рода публичные исповеди, именовавшиеся апарельямент и напоминавшие один из обрядов манихеев. И наконец, главным обрядом катаров считался консоламент (утешение).

Эта на удивление простая церемония, судя по всему, проводилась в двух обстоятельствах. Консоламент (consolament) давали верующему, когда тот хотел стать совершенным, а совершенные давали его верующим по их просьбе, когда этим верующим грозила гибель. Как в одном, так и в другом случае церемония была практически одинакова; но когда консоламент давали умирающему, обряд проводился в еще более упрощенной форме. Прежде всего у кандидата спрашивали, препоручает ли он себя Богу и Евангелию. Если ответ был утвердительным, ему приказывали дать обещание отныне не есть ни мяса, ни яиц, ни сыра, ни прочей пищи, кроме растительных блюд, приготовленных на растительном масле, и рыбы. Далее кандидат обещал не лгать, не давать клятв, не вступать в плотские отношения и не покидать сообщество катаров из страха перед смертью в огне, в воде или любой иной гибели. Дав требуемые обещания, кандидат читал «Отче наш» «на еретический манер», затем совершенные налагали на него руки и возлагали на голову книгу — без сомнения, Новый Завет. Потом совершенные целовали его и преклоняли перед ним колена. И все участники собрания также по одному преклоняли колена перед кандидатом, и на этом все заканчивалось. В сохранившемся до наших дней документе катаров, носящем название Лионского ритуала, церемония консоламент описана со многими подробностями; например, указано, каково должно быть расположение предметов в комнате, слова, которые следует произносить, а также объясняется смысл и происхождение обряда, и т. д. Церемония, изложенная нами выше, является ядром, основой сакрального ритуала, главной частью которого считалось «наложение рук». Видимо, катары усматривали в консоламенте своего рода причастие, ибо посредством него человек принимал Святой Дух, часто идентифицировавшийся с Христом.

Как это ни удивительно, но из обряда консоламент мы не узнаем ничего, что относилось бы к основным догмам катаризма. Любой католик мог бы исполнить этот обряд, пребывая в уверенности, что он ни в чем не преступил законов своей веры. Консоламент налагал на верующего определенные обязательства в земной, материальной жизни, но нисколько не регламентировал его поведение в жизни духовной. Испытание духа кандидата проводилось «до того». О том, какие ритуалы предшествовали церемонии, мы почти ничего не знаем, и естественно предположить, что речь идет об инициации, или, скорее, об обучении и о периоде испытания[2]. Для верующих, просивших консоламент перед смертью, обучение, вероятно, сводилось к прослушиванию проповеди, содержавшей достаточно подробное изложение учения и требование безоговорочной веры в катарскую доктрину. Если же верующий, принявший консоламент в предчувствии смерти, выздоравливал, он мог по собственному желанию вернуться к жизни простого верующего. Такие случаи бывали редки, так как обычно совершенные сами решали, пребывает ли кандидат на принятие консоламента на пороге смерти или же нет. Отметим: принявшие консоламент крайне редко отрекались от совершенного обряда. История катаризма свидетельствует, что принявшие косоламент строго соблюдали данные ими обещания, и в частности обещание не бояться смерти в огне.