Республика ночь. Вампирский Петербург - Виктория Моrana

— А что ты имеешь против неудачников? — послышался из коридора знакомый голос. Милена решила, что переутомилась, а когда в кабинете — на месте преступления, между прочим! — появился Кирилл в обнимку со своей ламией, то и вовсе свихнулась.

— Хватит меня преследовать! — отшатнулась Зубкова. — Громов, фас!

Лубишомен, видимо, привык выполнять чужие приказы, да и время было раннее, так что упырь дёрнулся, но потом замер. На глазах удивлённой Милены Диг, хранивший ей верность ровно два часа, бросился к девушке Кирилла.

— Вы приехали! — Громов ровно так же, как ранее с Миленой, рухнул к ногам ламии и запричитал: — Я уж думал, не дождусь! Представляете, весь день молился Семейству Мучеников Калленов, чтоб вас побыстрее сюда, к нам… Встал такой перед плакатом «Затмения» на колени и говорю: «Эдвард Каллен Кровоточащий…»

— «…Вампиролюбец наш, загрызи и испей», — молитвенно сложив руки, закончила за него вампирша.

— Ой, бляя… — схватилась за голову Милена, на всякий случай отойдя подальше. — Ничего себе, культурная столица. Да ты предатель, амиго.

Бразилец попереводил взгляд с одной вампирши на другую, потом, видимо, реалистично оценил ситуацию и бросился уже к Кириллу примерно с теми же всхлипываниями.

Милена и ламия молчали. Первая демонстративно начала огораживать место преступления третьим километром красно-чёрной ленты. Несколько змеиных чешуек упали с кожи плеча Златы на пол. Милена демонстративно откинула их в сторону носком красной туфли. Молчание затягивалось.

— Так, ну вы вообще кто? — не выдержала Зубкова, намотав уже пять слоёв ограждения.

— Я всё ждала, когда вы спросите, — тихо ответила Злата. — Бальтазар Кусанов был моим отцом.

— Вообще-то, он Бельфегор, — холодно поправила Милена. — И как-то вы с ним не похожи.

— На самом деле он Бальтазар. Просто взял псевдоним. Сделался Бельфегором, всегда говорил, что имя Бальтазар слишком простое, — вздохнула ламия.

Милена чуть не подавилась растворимой кровью с холестерином.

— А насчёт похожи… я уродилась в мать. Ламии рожают только девочек, причём по одной за всю свою вечность. Мы взрослеем до человеческих двадцати трёх лет, а потом такими и остаёмся.

Злата говорила с такой скорбью, что Милене захотелось её пнуть. Как же тяжело, блин, быть вечно юной! Самой Зубковой стукнул тридцатник, причём тоже на веки вечные, и даже утверждать на публике, что ей девятнадцать, не всегда помогало. На месте младшей Кусановой она бы так не расстраивалась.

— Я уже знаю, что вы приехали из Московии, чтобы расследовать убийство моего отца, — продолжила ламия, встряхивая белыми волосами. — Я хочу вам помочь.

— Какой ужас, — вырвалось у Милены.

— Да, я очень любила папу, — шмыгнула носом Злата.

— Да я не об этом, — скривилась вампирша. — Ужас в том, что, кажется, всё население Петербурга лезет мне помогать, не имея для этого нужной квалификации. Где местная Служба вампирской безопасности? Где охрана? Где репортёры, в конце концов?

— Зря вы так, — вскинула голову Злата. — Конечно, я не имею офицерского чина, не работаю в Службе, зато хорошо знаю свой город и папу. Его убила женщина с чёрными волосами, он часто видел её где-то за неделю до смерти.

В который раз услышав про мифическую женщину, Милена потёрла виски. Конечно, «шерше ля фам», но как-то это слишком просто. Женщины, какие-то перья…

— Парочка экспертов бы не помешала, — не сдалась Милена, она всё ещё вертела в руках пластиковый пакетик с вороньим пером.

Экспертов ей не полагалось. Громов в дальнем углу комнаты развёл руками. Ламия Кусанова тоже, видимо, ничем помочь не могла, она же не генеральская дочка.

Подумав пару секунд — вернее, это было мучительное колебание, — Милена бросила пакет с уликами в руки Кириллу. Вампир удивлённо покосился на неё.

— Что смотришь? — пробурчала Зубкова. — Ты тут единственный эксперт по всякой ерунде. Можешь, конечно, спросить: «Что мне за это будет?», а я тебе даже отвечу, но стоит ли шокировать твою девушку?

Вампир ничего не сказал, но вид имел смущённо-довольный. Злата на шпильку от Милены не отреагировала, села тихо рядом с трупом Кусанова и затаилась.

— Большое перо, — пробормотал Кирилл. — Значит, птица старая. Был у нас в офисе орнитолог…

— Так и знала, что вы там у себя в рабочее время предавались сексуальным извращениям, — фыркнула Милена.

Кирилл колкость проигнорировал, видимо, сам не гордился офисным прошлым.

— Для письма такое не подходит, — продолжил он. — Неудобное. Если это не простой хлам, то, возможно, им делали какие-то грубые штрихи. Кончик немного стёрт.

Милене не надо было подходить, чтобы убедиться в его правоте. Вампирское зрение не подвело, издалека неровный конец пера был отлично заметен. И как она раньше не обратила внимания?

— Злата Бульбазавровна, ваш отче артом, мейби, не штырился? — лениво поинтересовалась вампирша.

— Что? — испугалась ламия.

Зубкова не могла понять, глава «КровьПроПрёма» реально вырастил незабудку или блондинка притворяется?

— Офицер СТЕРВА-ТЫ-МИЛЕНА интересуется, — перевёл Кирилл, оскалив в сторону Милены клыки, — не увлекался ли твой отец каким-то рисовальным искусством? Что.

— Нет, папа был эстетом, — покачала головой Злата. — Поэтому и женился на ламии.

Милена закатила глаза. Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. В комнате с ними, видимо, был второй эстет. Кирилл так таращился на эту Злату, будто она — пятилитровая банка крови. Не съесть, так в Интернете похвастаться…

— Впрочем, какое-то время назад он сделал татуировку, — внезапно добавила ламия. — Совершенно несвойственный ему поступок, да и рисунок дурацкий, словно летучая мышь лапой…

Кирилл и Милена одновременно бросились к телу Кусанова: в который раз за ночь покойного упыря требовалось осмотреть. Вампирша резво порывалась окончательно стащить с трупа штаны, но Кирилл её остановил.

— Не у всех татуировки там же, где у тебя, — заметил он.

Милена ткнула его локтем в бок. — Клык даю, рисунок защитный.

— На фига? — удивилась Милена.

— Ну, не бабочку же он себе на ключице заказал, — справедливо заметил упырь.

Зубкова кивнула, Кусанов был очень правильной личностью, подобные шалости были не для него.

— Бизнесмен, серьёзный вампир…

Татуировка обнаружилась на плече, большая и грубая, синими чернилами на бледной коже. С рисунка смотрели волк и медведь, схватившиеся в смертельном бою. В более художественном стиле такую картину пришлось бы писать маслом на трехметровом полотне. А тут всё было очень приземлённо: десять линий — на волка, пятнадцать — на медведя.

— Племенной защитный знак, — констатировал Кирилл.