Танцующее пламя - Валерий Иващенко

Тут-то и сказал свое веское слово ярл. Он поднялся на ноги, отчего все вдруг как-то стали меньше ростом. Разговоры стихли, даже озлобленная целительница примолкла.

— Я вольный ярл по праву рождения и по воле Императора. И не могу быть осужден иначе, чем по прямому приказу правителя или его наместника.

Чинуша и магичка скривились, будто им дали хлебнуть прокисшего вина, но, похоже, ничего не могли поделать прямо сейчас.

— Наместник нынче в городе. Посмотрим. — С этими словами городской советник повернулся и гордо направился в сторону ворот, уже освещенных утренним солнцем. За ним потопали и стражники. Целительница в бело-зеленой накидке и деревянных сандалиях на босу ногу тоже поплелась следом, что-то злобно шипя сквозь зубы.

— Это очень серьезно? — Купец-коротышка уже оклемался и иногда только умиленно посматривал на беззаботно скачущую вокруг Марико.

Чуть помедлив, ярл кивнул.

Купец почесал в затылке.

— Ну, со стражниками я потолкую, ребята почти все знакомые. — Тут он ощупал свой кошелек. — И на советника из магистрата управу найдем. А вот с целительницей разбирайся сам — мне с ней заводиться как-то не с руки.

— А чего она такая?.. Кидается на всех. — Айне тоже встревожилась не на шутку и подошла поближе.

— Дык муж у ней и оба сына погибли пару лет тому на войне. С тех пор она немного вроде как и не в себе. Ладно, пойдемте ко мне, товар заберете, да и по чарочке сейчас не повредит — а то у меня в голове чегой-то не того…

По приходе в лавку купец незамедлительно погнал дочь наверх спать, а сам ловким движением фокусника извлек на свет симпатичную глиняную бутыль небольших размеров. Бокальчик Aedorne и впрямь пошел как надо и пришёлся весьма кстати. Айне повеселела и, пока хозяин ходил за стрелами, подобрала себе легкий колчан из тисненой кожи и замшевый чехол для лука. Ярл заплатил, не торгуясь, на прощание выпили еще, и наконец двое растворились в муравейнике большого города.

— Что-то мне в Сумеречные леса захотелось. Неуютно здесь как-то. — Айне хитро посматривала на ярла и поглаживала сквозь чехол свою Песню.

— Нет. Такие дела нельзя оставлять открытыми. Наместник, если не дурак, — а дураков в Асмарал не посылают, — сообразит, что на плаху я не пойду. И в пыточную тоже. Силой меня не потащат — если пойду напролом, мне терять нечего будет. — Ярл помрачнел. — Такого наворочу здесь… Да и вреда никакого и никому я не нанес. Если стражники будут отнекиваться и чиновничек тоже, целительница ничего не докажет. И наместник, скорее всего, охотно замнет дело.

— А если нет?

— Ну что ж. — Ярл на миг задумался, постукивая пальцами по резной каменной скамье, на которой они устроились. — Жди меня завтра у Северных ворот. Приду, даже если от них только головешки останутся.

С этими словами он отсыпал Айне горсть монет, не считая.

— Вон, за мной уже идут. Исчезни.

И она исчезла.

* * *

Достоверно неизвестно, что и как было потом в роскошном тенистом дворце Императорского наместника. Известно только, что стражники кряхтели да отнекивались — дескать, темно было, да и не по солдатскому разумению дела энти. Также и ответственный советник из городского магистрата предпочитал помалкивать, украдкой почесывая синяки, только что полученные от дражайшей супруги. Та, в отличие от муженька, быстро смекнула, на что можно потратить полученный от незаметного купчишки тяжёленький мешочек.

И только магичка, глава гильдии Целителей, пыталась что-то доказать. Шар хрустальный показал, что состоялась черная месса, — раз. Единственный некромант в округе — вот он — два. На месте преступления некоторое время были видны неопровержимые следы, а уж серой как воняло жуть!

Наместник же, еще не старый сановник из Императорского Совета, хмурился все более. Сидя на украшенном завитушками малом троне под сенью герба Империи — Лев вставший на дыбы, в пятиугольном щите, — он крепко задумался. Ход его мыслей ярл предсказал практически правильно. Только не знал ярл, что сын нынешнего наместника Асмарала тоже воевал в Железном легионе и получил из рук самого Императора офицерский патент, и карьера его зависела не только от него лично, но и от непредсказуемости придворных веяний. А внучка наместника как раз сейчас получила вызов на учебу в Университет Магии — способности обнаружились, видите ли. Приходится отрывать дите от гнезда и посылать из надежного родового замка в чужие заморские дали. А ярл этот — птица неведомая, ясно только, что не из простых. Но, с другой стороны, имперский наградной перстень на руке — такие только за большие дела дают! Ну угораздило ж такому случиться, и именно здесь… Еще два года нести тут нелегкую службу, и с местным людом надо как-то ладить. У целительницы тут власти едва ли не больше, чем у самого наместника. С другой стороны, у ярла этого наверняка найдутся защитники и в столице, да и во дворце Императора.

— Было бы легче, если бы вы, почтенный ярл, назвались нам полным именем с перечислением всех титулов, приличествующих вам.

— По дворянским обычаям я имею право называться одним именем и титулом на мое усмотрение. Ярл Valle. К вашим услугам.

Наместник незаметно вздохнул и переменил позу.

— Да будет так. Признаете ли вы, ярл Valle, предъявленные вам обвинения?

— Не скажу ни да, ни нет.

— В таком случае вам придется побыть под стражей до окончания рассмотрения дела. Скорее всего — до завтра. Оружие сдадите добровольно?

— Я знаю закон, — отрубил ярл и снял с себя перевязь. — Только скажите этим мерзавцам из стражи, чтоб не баловались — меч зачарованный, чужих не любит.

* * *

Вот и сидит теперь узник в тесной вонючей камере, задумавшись о чем-то своем при тусклом сиянии магического светильника. А наместник бродит бессонной ночью по дворцу, что-то бормоча и прикидывая так и этак, шаркая шитыми золотом тапочками по плитам пола, распугивая шастающую иногда прислугу и наводя тоску на караульных.

А где-то в лабиринте огромного, никогда не спящего города, среди дьявольского варева факелов, магических шаров и огней, за столиком в полутемном углу маленькой таверны примостилась экипированная, как на войну, девушка леани и, потягивая столь полюбившийся клюквенный напиток, смотрит на светильник, сквозь него и куда-то дальше, в одной ей известные дали и времена.

Человек не спеша спускался по осклизлым ступеням, иногда еле заметно морщась от брезгливости. Был он не худ и не толст, не молод и не стар, несмотря на седину, серебром мерцающую на его плечах. Дань скорее тяжелым трудам и раздумьям, нежели годам, придавала ему ту величавость, которая сразу выдает того, кто несет на себе нелегкую ношу ответственности. За землю, за народ, за порядок и покой, которые так мало ценятся в молодости.

Дежурный офицер, идущий впереди, нес магический светильник и спросонья туго соображал, зачем это наместнику понадобилось посетить подземную тюрьму — донжон, да еще и в столь неурочный час. Предрассветная вахта, которую караульные называли не иначе как «собачьей», была тягомотнее самого безжалостного разноса от начальства. Холод и сырость пробирают до костей, сколь ни надевай теплого под казенный мундир, а с хмельным тут строго. Не прикорнешь в уголке, да и отлучиться некуда — подземелье, знаете ли. А сама природа человеческая так и затягивает в блаженную дрему…