Милая моя - Юрий Иосифович Визбор

приходят, и мы решили это место отметить. Вынули из одной гранаты запал, написали, что такого-то числа здесь были в разведке лейтенанты Грязнов и Коротаева.

Потом сложили тур из камней и положили туда гранату. Договорились, что кто первый после войны придет — сообщит другому, что снял эту гранату. Ни ему, ни мне не пришлось больше там побывать…

Пришло время — нам приказали сорвать немецкие флаги. Начался путь из Приэльбрусья.

Когда мы остановились в Итколе ночевать, то установили дежурство на веранде балкарского домика. Была чудная лунная ночь, и как раз из Иткола было очень хорошо видно гребень, на котором оставили мы гранату. Все вышли на балкон. Андрей Грязнов стал напевать про себя песню, а потом случайно у него сложились слова: «Помнишь гранату и записку в ней». А потом кто-то добавил: «На скалистом гребне для грядущих дней». И у нас такой энтузиазм сразу вдруг появился к сочинению — и начали создавать. Вот слова «Баксанской песни» — она, вы знаете, как начинается:

Где снега тропинки заметают,

Где лавины грозные гремят,

Эту песнь сложил и распевает

Альпинистов боевой отряд…

К нам очень часто приходили другие ребята-альпинисты. Когда они из своих отрядов шли, нас не могли миновать, потому что мы располагались как раз на «столбовой дороге» в Баксанском ущелье. Коля Моренец, украинец, симпатичный парень, высокий такой, очень хорошо пел. Он пел нам романсы и вообще склонность слагать стихи проявлял. У него много было стихов — мы думали, что он будет знаменитым поэтом. Вот им и была осенью 1942 года сложена песня «Барбарисовый куст»:

Мне не забыть ту долину,

Сложенный холм из камней,

И ледоруб в середину

Воткнут руками друзей.

Ветер тихонько колышет,

Гнет барбарисовый куст,

Парень уснул и не слышит

Песни сердечную грусть.

Почему именно барбарисовый куст? В Баксанском ущелье очень много барбарисовых кустов, и я думаю, что для Коли именно поэтому он стал каким-то символом.

Эти песни, когда мы собираемся, а у нас традиционные сборы каждое 17 февраля, поем за праздничным столом.

Наступал ответственный момент: все три отряда, объединившись у «Приюта одиннадцати», готовились к штурму вершин. Слово — документу. Дневнику, который велся сначала группой Н. ГУСАКА, а затем стал летописью и всего отряда.

Штаб Закавказского фронта поручил младшему лейтенанту Н. А. Гусаку подобрать и снарядить группу военных альпинистов с задачей: снять фашистские вымпелы с вершин Эльбруса и установить советские флаги.

В состав группы вошли: Г. Одноблюдов, Габриэль Хергиани, Бекну Хергиани, Б. В. Грачев, В. П. Кухтин, А. И. Сидоренко.

…Уже две недели плохая погода.

29.01.43. На лыжах от Местии пришли в Бечо. Получили продовольствие и снаряжение.

30.01.43. Вышли на промежуточную базу. Вечером получили приказ: отзывали сопровождающий отряд и В. Кухтина. Спустился в Бечо и Н. Гусак.

31.01.43. В 14.00 Н. Гусак сообщил, что отряд уходит. Снегопад.

01.02.43. Оформили документы. Отстояли В. Кухтина. Оставили в селении Доли лишние вещи. В 17.00 прибыли на Промежуточную. Пасмурно.

03.02.43. Прекрасная погода! С перевальной точки увидели Эльбрус, Донгуз-Орун, Тегенекли-Баши. Внизу Кабардино-Балкария, родной «Рот-фронт». Сердце охватило радостное волнение… В 17.00 на перевал поднялись Гусак и Одноблюдов. У Торопова сдало сердце. Его отправили вниз. Ночью почти не спали. В 13.15, кроме Гусака и Одноблюдова, начали спуск на север. У опушки леса проволочные заграждения с подвешенными гранатами, окопы, пулеметные гнезда, обуглившийся каркас блиндажа. Здесь были немцы… От дома остались стены. Уцелел кусок электропроводки. Гордость ротфронтовцев — гидростанция с наливным деревянным колоссом — руины. Щемило сердце… Все равно восстановим!!!

04.02.43. В 17.30 пришли на «Кругозор». Строений нет. На морене выше бывшего здания «Интуриста» ряд немецких землянок. Встретили группу Николая Моренца. Нашли страницу из немецкого журнала. На фото специально посыпанный снегом портрет немецкого егеря, по-видимому, капитана Гротта, здание «Приюта одиннадцати», немецкие флаги на Эльбрусе. Изрядно потрепанные ветром. Рядом высокопарный текст, воспевающий «подвиг героев».

08.02.43. Погода ясная. В 10.00 из немецких землянок, расположенных в конце морены, что выше «Кругозора», вышли на «Приют одиннадцати». До второй морены глубокий снег. Грачев и Багров впереди на лыжах. Несколько человек в снегоступах, остальные пешком. В 14.30 увидели «Приют одиннадцати». Над ним летает стая ворон. Никаких следов и признаков жизни. Грязнов и Бекну из карабинов сделали несколько выстрелов по приюту. Только вспорхнули и улетели вороны. В 15.15 подошли к приюту.

Из комнаты № 210 на втором этаже выбросили снег. Вставили стекло и фанеру. Затопили печку. Через три часа с потолка и стен потекли ручьи. Стало теплее. Хорошо поужинали. Настелили на пол матрацы (их здесь много) и сравнительно прилично поспали.

09.02.43. С утра тихо и ясно. Только бы идти на вершину. Отдыхали. Осмотрели помещение и окрестности. С полудня усилился ветер. Минус 20.

10.02.43. Низкая облачность, снегопад, метель. В 10.15 вышли на разведку на «Ледовую базу». Весь путь немцы аккуратно маркировали еловыми жердями. В 11.30 были у цели. На высшей точке морены у домика «Ледовой базы» два живописных березовых креста. Оба отошедших в иной мир немца имели по железному кресту.

День ясный. Готовились к выходу на вершину: затачивали зубья кошек, штычки ледорубов, шили защитные маски, меховые носки. Выход назначили на два часа ночи.

Вечером Гусак увидел на плато трех человек, которые поднимались к нам. Мы дали салют из карабинов и автоматов. Как мы и предполагали, это была группа А. М. Гусева с кинооператором. Когда стемнело, в нашу каюту вошли А. Гусев, Е. Белецкий, Е. Смирнов, Л. Кельс, В. Лубенец и кинооператор Ника Петросов. Объятия, рукопожатия, восклицания. Кто ожидал, что здесь в такое время соберется столько альпинистов! Решили отложить день выхода на вершину и идти всем вместе.

13.02.43. Гусев и Гусак не спали. Погода испортилась. Западный ветер, облачность, снегопад. Гусак нервничает. Решил идти группой на Западную вершину. В 2.30 вышли Гусак, Белецкий, Бекну и Габриэль Хергиани, Смирнов и Сидоренко. Одноблюдов вернулся (не совсем в форме, недоволен погодой), но потом ушел с группой Гусева.

Ориентировка затруднена. Взяли левее. Габриэль и Сидоренко проваливались несколько раз в трещины. За вершину принимали «Приют Пастухова». Гусак пошел направо и обнаружил там «Приют» — голые скалы. У Белецкого то и дело гнутся на левой кошке зубья. Трудно чинить на таком ветру. Туман на миг рассеялся, и мы увидели вершину. На альпенштоке шелковый лоскут — обрывки немецкого военного флага. Много снега. Тура и записки не нашли. Установили советский флаг. Написали записку. Во время спуска туман рассеялся больше. Хергиани увидел на западе