Убийства единорога - Джон Диксон Карр

Теперь я мог слышать мотор, но это был не автомобиль. Прерывистый тарахтящий звук раздался у нас над головой так близко, что я невольно пригнулся. Пассажирский самолет находился в двухстах футах над нами, и у него явно были неприятности. Сначала я разглядел красный огонек левого крыла, потом он исчез за черным корпусом.

— Надеюсь, мы сможем остановиться, не перевернувшись, — спокойно заговорила Эвелин. — Впереди нет моста.

Это была правда. Мы уже очутились в воде, так как река вышла из берегов. Грязная полоса дороги обрывалась у бреши в белом парапете, который захлестывали бурные воды Луары. Но мы избежали холодной ванны, потому что вода сама задержала нас. Автомобиль послал вперед две волны, которые откатились назад от парапета, прежде чем колеса увязли в грязи и перестали вращаться. Фары освещали брешь. Теперь было ясно, почему инструкции предписывали Эвелин ехать по основной дороге, а не по этому спрямляющему спуску. Мост здесь существовал только в воображении составителей карты. Мы видели стальные кабели парома, но самой баржи на этом берегу не было. Объявление на доске гласило, что паром прекращает функционировать в 19.00.

Мы оказались в западне. Впереди была река шириной в добрых двести ярдов. Единственная дорога вела назад, туда, где находились преследователи. Помимо того, что наш карбюратор залило, требовались еще одна машина и канат, чтобы вытащить нас из трясины, в которой мы увязли. Парни в красном автомобиле загнали нас в тупик.

— Не знаю, что делать, — с истерическим смехом сказала Эвелин. — Ты умеешь плавать?

— Да. Но посмотри на течение.

— Ну а я не умею. И не поплыла бы, даже если бы умела. Для этого нужно слишком много героизма. Давай взглянем фактам в лицо. Мы не попадем в гостиницу. Мы даже не можем вернуться и бросить вызов. Я хочу только принять горячую ванну и переодеться.

— Мы не должны сдаваться. Поблизости есть замок. А если они едут по нашим следам…

— Они уже здесь, — прервала Эвелин.

Я пинком открыл дверцу и шагнул в воду, которая стояла выше нашей подножки. Сначала я надеялся, что это может быть снова звук самолета, но по дороге ехал автомобиль. Его фары вынырнули из-за поворота, и он мчался к нам со скоростью, вдвое превышавшей нашу. Я судорожно глотнул.

— Ну и как же нам поступить? — осведомилась Эвелин, успев взять себя в руки. — Конечно, у нас есть пистолет. Но я не вижу, чем нам поможет убийство пары полицейских… Погоди! — Она тоже выскользнула из машины. — Возможно, они не знают, что тут нет моста, и просто видят нас. Если мы высунемся и помашем им, они могут промчаться мимо нас в реку или хотя бы увязнуть в грязи, и тогда мы снова будем на равных.

Лично я не видел особого этического различия между выстрелами в полицейских и утоплением их. Но сейчас было не до различий — приходилось повиноваться инстинкту. Сев в машину, я высунулся в окошко и начал кричать и махать рукой.

Мои жесты возымели прямо противоположный эффект. Водитель, очевидно, расценил их как предупреждение или вовремя заметил брешь в парапете. Я не знаю точно, что произошло, так как меня слепили фары. Потом раздался скрежет, машина промчалась мимо, фары повернулись и застыли, а приливная волна хлынула на нас. Колеса увязли в трясине, когда автомобиль находился всего в нескольких футах от бреши. Но я успел разглядеть, что это такси «ситроен» и что в нем находятся только двое, ни один из которых не походил на наших преследователей. Машина остановилась почти боком к нам. На заднем сиденье кто-то размахивал кулаком, потом боковое окошко со стуком опустилось.

— Что вы тут вытворяете, черт возьми? — рявкнул по-английски знакомый голос. — Вы пытались убить меня! И это в благодарность за мои старания…

Моргая округлившимися глазами за стеклами очков, из-под съехавшего набок древнего цилиндра на нас уставилось свирепое лицо сэра Генри Мерривейла.

Г. М. избежал утопления буквально чудом, и мы с Эвелин ощутили угрызения совести. Но моим главным чувством было облегчение, несмотря на то что мы столкнулись с единственным человеком, способным меня разоблачить. Г. М. изрыгал страшные угрозы, но его приступы ярости, когда он находился словно на грани апоплексического удара, всегда оканчивались обычным ворчанием.

— Кто здесь? — осведомился Г. М. — Эвелин Чейн, не так ли? Или я всю дорогу из Парижа следовал не за тем, за кем надо? Говорите же, черт бы вас побрал!

— Здравствуйте, Г. М., — кротко произнесла Эвелин.

— Привет, Майкрофт,[16]— поздоровался я. Г. М. внезапно склонил голову набок:

— А это еще кто? Неужели Кен Блейк? Господи, вы-то что здесь делаете?

— Особое задание, Г. М., — ответил я. — Временно я занимаю чужое место. Но как вы здесь очутились?

В этот момент нас прервал недовольный голос водителя.

— Черт бы побрал ваше распрекрасное такси! — заорал Г. М. — Неужели нам мало неприятностей и без ваших жалоб? Слушайте, Марсель, если машина пострадала, я куплю ее у вас — acheter… l'argent[17]— понимаете?

— Oui,[18]— удовлетворенно отозвался Марсель и, откинувшись назад, зажег сигарету.

— Раз вы здесь, все будет в порядке, — сказала Эвелин. — Но, пожалуйста, объясните, что все это значит. Мы попали в жуткую неразбериху и не знаем, что делать. Что вообще мы должны были делать?

Г. М. окинул пейзаж угрюмым взглядом.

— Угу! Я бы и сам хотел разобраться. Это одна из причин, по которым я следовал за вами.

— Сами хотите разобраться? — переспросил я. — Но, боже мой, неужели глава департамента не знает…

Он оборвал меня ругательством по адресу неблагодарных таких-то, которые не слушают его советов.

— Единственное, что сообщила мне эта свинья из министерства внутренних дел (вот увидите, как я с ними рассчитаюсь!), — это что ваша миссия аннулируется. Что бы вы ни должны были делать, это отменяется. А если бы вы, девочка моя, — он указал на Эвелин, — задержались в вашем отеле еще на пять минут, вам бы сообщили это по телефону. Такой неразберихи следовало ожидать от министерства внутренних дел, когда они забрали эту миссию у меня из рук. Я прибыл в Париж, чтобы рассчитаться с ними сполна, и отправился в ваш отель, но мне сказали, что вы только что уехали в Орлеан… Похоже, ваша уховертка здорово увязла, и вода, вероятно, достает вам до лодыжек. Перебирайтесь в мою машину, я расскажу вам, что знаю, и мы постараемся разработать план, чтобы поджарить этих портачей из министерства внутренних дел в их собственном жире. У меня есть виски, — добавил он весьма кстати.

Мы достаточно продрогли, чтобы это оценить, хотя еще не обедали. Я перенес Эвелин в другую машину, и Г. М. зажег свет на потолке. Марсель завел мотор в тщетной надежде извлечь такси из грязи, но не добился даже кашля. Г. М. устроился в углу, надвинув цилиндр на ухо, дабы избежать столкновения с потолком; расстегнутое пальто демонстрировало тот факт, что он снова забыл надеть галстук. В одной руке он держал термос, а в другой — бутылку виски. Его присутствие вселяло уверенность, но благоразумная Англия была далеко. Мы сидели, разговаривая о единороге и потягивая виски, в увязшем автомобиле возле вышедшей из берегов реки где-то во французской глуши, но Г. М. выглядел так, словно закинул ноги на свой письменный стол в родном министерстве.