Виктор II. Академия - Евгений Решетов

Она принялась внимательно слушать меня и попутно обрабатывать мои раны. В этом ей помогали электрический свет фонаря, вода, бинт, спирт и йод.

Эдуард тоже не стоял без дела. Он частенько вставлял в моё и так честное повествование свои «архиважные» мысли и уточнения. Посему рассказ вышел весьма подробным.

Вероника выслушала его, разочарованно вздохнула и почти жалобно проговорила:

— Значит, под землёй нет никаких сокровищ? Всё было зря?

— Ага, — выдал я и придирчиво оглядел свои раны.

После работы девушки они выглядели намного лучше. Однако Вероника на этом не остановилась. Она достала из сумки золотой амулет, испещрённый рунами.

Эдуард, как увидел его, так сразу же вытаращил глаза и поражено прошептал, словно магичка совершила какое-то святотатство:

— Ты посмела украсть амулет Люпена?!

— Взяла на время, — холодно сказала девушка и облила мага тьмы презрительным взглядом. — И как видишь, он пришёлся как нельзя кстати.

Парень пожевал губы и вдруг глухо выдал:

— Так можем тогда срастим мой перелом?

— К целителю сходишь, — твёрдо отбрил я его. — А мне на учёбу надо. Да и как я объясню в лазарете такую травму, ежели её не убрать? Упал с кровати? Набросился оголодавший сокурсник?

— Чёрт с тобой, — процедил Эд, зыркнул исподлобья и сплюнул под ноги.

Вероника победно посмотрела на мага тьмы и прижала амулет к моему многострадальному локтю. Я тут же ощутил прохладу металла. Но вскоре она перешла в довольно болезненное пощипывание. Руны на амулете загорелись красным светом, а моя плоть стала медленно срастаться. Зрелище было довольно фантастическим, но я к такому уже привык. Поэтому без всякого изумления посмотрел на замысловатые белые линии, которые остались в тех местах, где срослась кожа.

— Отлично, — обрадованно выдал я, пошевелил пальцами. Вот теперь они двигались так же лихо, как и прежде. — Благодарствую, Вероника.

Девушка белозубо улыбнулась, убрала в сумку разряженный амулет и задумчиво проговорил:

— И что мы теперь будем делать со всем этим?

— Ничего, — пожал я голыми плечами и почувствовал, что начал замерзать. Всё-таки не май месяц на дворе. — Просто будем молчать. Ничего не видели, ничего не слышали. Нам же не по пятнадцать лет, чтобы встревать во всякую дурнопахнущую муть. Зачем нам это? Ради чего? Денег или других благ? Так мы ничего не получим. А вот проблем огрести можем. Ректор, скорее всего, знает об этой ферме одержимых, но молчит. Почему? Шут его знает. Но и нам следует молчать. Хотя бы до поры до времени, а то меня турнут из академии или прибьют где-нибудь за углом. А Люпену это, в отличие от Эда, очень не понравится.

— Да, наверное, ты прав. Насчёт Эда — так точно, — грустно усмехнулась девушка и элегантным движением откинула со лба прядь волос.

— А что я скажу барону о своей руке? — мрачно процедил Эдуард и снова глянул на свою сломанную крысиную лапку.

— Да он даже не заметит такую мелочь, — небрежно отмахнулся я и серьёзно добавил: — Господи, Эд, соврёшь что-нибудь.

— Я не лгу учителю, — гордо вскинул наполовину лысую голову парень.

— Пора начинать. Добро пожаловать в клуб, — усмехнулась Вероника, посмотрела на меня и с толикой тревоги уточнила: — А что, если тот, кто сотворил жертвоприношение, сумеет выйти на твой след?

— А как он найдёт меня? Я же там оставил только обгорелые остатки кофты и майки. Так что никто на меня не выйдет, — уверенно проговорил я и ощутил мелкую дрожь. Блин, холодно. — В общем, девочки и мальчики, пора закругляться. Я уже замёрз.

— Значит, мы держим ротики на замке и никому не рассказываем о сегодняшней ночи? — произнесла девушка и покосилась на Эда.

А тот облизал губы и нехотя произнёс:

— Я согласен. Но ежели Люпен что-то прознает о наших давешних приключениях, то я скажу, что вы силой заставили меня молчать.

— Годится, — кивнул я.

— Тогда создавай портал, — бросил маг тьмы Веронике.

Она хмуро глянула на него, но смолчала и принялась исполнять пассы. И уже вскоре около нас вспыхнуло подрагивающее зеркало портала. Эдуард быстро исчез в нём, даже не став прощаться. А вот девушка задержалась.

Она вперила в меня блестящие от любопытства глаза и с придыханием спросила:

— А как ты узнал, что в коридоре была лестница? Мне показалось, что ты не хотел рассказывать об этом при Эдуарде.

— Верно показалось, — сказал я и шмыгнул носом. — Всё дело в логике. Я ведь видел пять тварей. И ни одна из них не смогла бы так быстро прибежать в тот коридор. Следовательно, я не увидел шестого одержимого. А почему мне не удалось его заметить?

— Почему? — выдохнула девушка.

— Да потому что между мной и одержимым оказалось слишком много скальной породы. Он был на пару этажей выше меня или ниже. Отсюда я и сделал вывод, что он в тот коридор попал по лестнице.

— Хм, — нахмурилась магичке. — Конечно, твоя логика не без белых пятен, но главное, что она помогла тебя. И теперь меня мучает лишь один вопрос: на кой хрен кому-то совершать жертвоприношения и скармливать труп одержимым?

— Не знаю и знать не хочу. Мне плевать на то, что тут творится. Я доучусь до Нового года и со спокойной душой вернусь в особняк.

— Я тебя поняла. Доброй ночи.

— Доброй ночи, — сказал я и быстро пошёл к опушке леса.

А девушка вместе с лопатами и мешком скрылась в портале.

Когда я завалился в свою комнату в башне, за окном уже немного посветлело. Посему спать мне оставалось недолго. Я тоскливо вздохнул, рухнул на кровать и несмотря на нервное возбуждение довольно быстро унёсся в царство Морфея. И мне удалось преспокойно проспать до самого утра. Но конечно же, я не выспался, потому вид имел помятый: под глазами залегли тени, лицо осунулось, а рот постоянно кривился в богатырских зевках. И хоть локоть полностью зажил, но оставался ещё сонм мелких царапин и ссадин. Они с самого моего пробуждения принялись зудеть. И им вторили мышцы ног, которые охренели вчера бегать, из-за чего сегодня не хило побаливали.

В общем, в столовой я старался лишний раз не делать резких движений и даже не пытался парировать остроты Пашки и Васьки. А эти двое во всю шутили над моим потрёпанным внешнем видом и наперебой пытались угадать, что же такое я делал ночью, раз сейчас был похож на вурдалака.

— Можа, Вик по ночам спортом занимается? — выдал Васька и широко улыбнулся. — Бегает по комнате, что твой бешеный анчоус.

— Спортом? Не думаю, — отмахнулся Ёж, попутно уплетая тушёную капусту с кусочками говядины. — От спорта ведь это… умирают. У меня знакомец был. Билом его звали. Так вот он каждое утро подле леса бегал. Ну и помер. Медведь его задрал. Только кишки потом по кустам собирали.