22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война» - Михаил Алексеевич Алексеев

свое положение, оказав материальную помощь Турции и Греции и через последнюю — Югославии. Эта помощь могла бы настолько увеличить трудности немцев на Балканах, что им пришлось бы еще отложить свое нападение на Советский Союз, о подготовке которого свидетельствует столь много признаков. Если, однако, сейчас не будут использованы все возможности вставлять немцам палки в колеса, то через несколько месяцев опасность может возродиться (выделено мной. — М.А.)»48. «В интересах Советского Союза, — писал Иден, — предпринять все возможные шаги, дабы помешать ему [Гитлеру] разрешить балканскую проблему так, как ему этого хочется».

Если бы английское правительство преуспело в своих намерениях и убедило СССР «предпринять эти шаги», то он мог бы оказаться вовлеченным в войну с Германией еще раньше, чем это произошло, и тем самым время для укрепления его обороноспособности было бы еще больше сокращено.

18 апреля 1941 г. английское правительство через посла Криппса предприняло новый маневр в отношении СССР. На встрече с первым заместителем наркома иностранных дел А.Л. Вышинским посол Великобритании в СССР передал заявление для В.М. Молотова, в котором повторил идею, изложенную им на пресс-конференции для английских и американских журналистов: в случае затягивания войны на продолжительный срок определенным кругам в Англии «могла бы улыбнуться идея о заключении сделки на предмет окончания войны на той основе, вновь предложенной в некоторых германских кругах, при которой в Западной Европе было бы воссоздано прежнее положение». Иными словами, английский посол прозрачно намекал на возможность нового сговора мирового империализма против СССР. Он пытался запугать Советское правительство возможностью такого сговора и вынудить его отказаться от политики невовлечения в войну. В записке содержались даже совершенно неприемлемые для советского государства места, вроде того, что «сохранение неприкосновенности Советского Союза не представляет собой прямого интереса великобританскому правительству, как, например, сохранение неприкосновенности Франции и некоторых других западноевропейских стран»49. Попытка оказать давление и прибегнуть к скрытым угрозам были несовместимы со статусам посла.

Если ранее в советско-германском столкновении правительство Великобритании видело возможность уничтожения социалистического государства — СССР и ослабления своего империалистического соперника — Германии, то в первой половине 1941 г. соотношение сил было таково, что кроме этих двух действовало третье — более важное на этом этапе — соображение, состоявшее в том, что теперь спасение Англии зависело от того, будут ли силы фашистской Германии отвлечены на войну против СССР, удастся ли спровоцировать Советский Союз на нанесение превентивного удара. Английское правительство стремилось к этому, несмотря на то, что оно твердо знало следующее: во-первых, что СССР стремится остаться на позициях нейтралитета; и, во-вторых, что он недостаточно подготовлен для ведения такой войны, так как благодаря попустительству Англии Германия, начиная с лета 1940 г. располагала огромными стратегическими ресурсами, многократно большими, чем за год до этого, когда Советский Союз готов был вместе с Англией и Францией противостоять фашистской агрессии, от чего правительство Чемберлена тогда отказалось.

В рамках магистральной задачи — вовлечения СССР в войну с Германией — английской дипломатией решалась частная — сорвать не существовавшие советско-германские переговоры.

«… в месяц, предшествующий нападению Германии на СССР, усилия англичан в первую очередь были направлены на то, чтобы предотвратить воображаемые переговоры. По иронии судьбы, эти их весьма заметные усилия лишь укрепляли иллюзии Сталина по поводу достижимости соглашения (с Германией. — М.А.). …

Иден и Криппс неустанно старались сорвать «соглашение», которое, по их мнению, должен был заключить Шуленбург по возвращении из Берлина в начале мая. Гитлер, полагали они, готовился к выяснению отношений со Сталиным, подкрепленному значительным сосредоточением войск на границе. Он вызовет Сталина к границе и предъявит ультиматум, который тот должен будет немедленно принять. Криппс, по крайней мере, считал, что Сталин пойдет на все, чтобы задобрить Гитлера, из страха перед англо-германским примирением. Слухи из Москвы о подавленном состоянии Шуленбурга после возвращения из Берлина не слишком повредили этой концепции. Тот факт, что он уже собирал вещи, мог значить всего лишь, что его «заменят на более крутого наци, который лучше сумеет угрожать и давить». ….

Как опасался Криппс, после сокрушительных поражений, которые потерпела Англия, уже ничто не мешало Сталину вести активную политику на Среднем Востоке. Вместо того чтобы делать «действительно опасные экономические уступки», он мог соблазниться возможностью пропустить немецкие войска через южную Россию к Персии и Ближнему Востоку. … Криппс сообщил Идену, что Сталин «не подвержен ни прогерманским, ни про-каким-либо-еще настроениям, кроме просоветских и просталинских. Он питает не больше симпатии или антипатии к нам, чем к Германии, и всегда будет стараться использовать любую страну, чтобы достичь своей цели — оставаться в стороне от войны так долго, как это будет возможно, не подвергая опасности свой режим или советскую власть» (выделено мной. — М.А.). Тем не менее, оба согласились, что ключ к будущему — в развитии событий на Ближнем Востоке. Кабинет предупредили о возможности того, что Сталин уступит требованиям немцев и нанесет ущерб английским интересам, разрешив вермахту «…свободный проход севернее Черного моря через Кавказ в Ирак и Иран. Это позволит обойти с фланга наши позиции на Среднем Востоке, и, если так и случится в ближайшем будущем, мы можем не успеть принять эффективные контрмеры»»50.

До 12 июня 1941 года в распоряжении премьер-министра Великобритании У. Черчилля не было разведывательных данных, которые бы свидетельствовали о намерении Гитлера напасть на Советский Союз. Включительно до этой даты Объединенный разведывательный комитет Великобритании51 не давал однозначной оценки концентрации германских войск на границе СССР52.

«Не было никаких признаков уменьшения германских сил, расположенных против нас на другом берегу Ла-Манша (здесь и далее выделено мной. — М.А.). — Писал У. Черчилль в своих мемуарах. — Германская авиация продолжала совершать сильные налеты на Англию. То, как Советское правительство истолковало концентрацию германских войск в Румынии и Болгарии, явно примирившись с ней, сведения, которыми мы располагали относительно отправки в Германию из России больших и ценных грузов, очевидная общая заинтересованность обеих стран в завоевании и разделе Британской империи на Востоке — все это делало более вероятным, что Гитлер и Сталин скорее заключат сделку за наш счет, чем будут воевать друг с другом.

Наше объединенное разведывательное управление (Объединенный разведывательный комитет. — М.А.) разделяло это мнение. 7 апреля оно заявило, что в Европе распространяются слухи о намерении немцев напасть на Россию. Хотя Германия, указывало управление, располагает на Востоке значительными силами и можно ожидать, что рано или поздно она будет воевать с Россией, представляется невероятным, чтобы она решила открыть сейчас еще один большой фронт. По мнению объединенного разведывательного управления, ее главной целью в 1941 году оставался