Царский сплетник и дочь тьмы - Виктор Баженов

— А ты чего не с ними? — хмыкнул юноша, кивая на толпу.

— Я умет читат межту строк, — многозначительно тряхнул первым выпуском газеты посол, — все, как ми ест тоговариватся. И потом, раз ви ест зтес, значит, там ви ест нет! А то, что ест там, — Вилли высунул свою физиономию из проулка и кивнул на Ваську с Жучком, — это ест… э-э-э… как это ви обычно говорит… развот!

— Это точно, — согласился юноша. — И кто-то скоро от меня за этот развод огребет, если, конечно, наваром не поделится. А если бы это все-таки не был развод?

— Я все претусмотрет, — успокоил Виталика Вилли. — Половина очерет — мой человек.

— Прелестно. И что же ты прочитал между строк?

— Ви ест писат зтес: «Реклама — твигател торговля!» Значит, у вас ест новый бизнес, а новый бизнес ест большие теньги. Я готов телать инвестиция. Я толко не понят, что такой ест реклама.

— Это и есть реклама. Ты прочел между строк, задумался, и другие, когда прочтут, задумаются. Вот кто лучше думает, тот и сорвет большой куш.

— Ви ест гений. Я хочу, чтобы на мой ротной Германий был такой же газет и реклам.

— Это к царю. Он в доле, так что права без его санкции пока не продаются.

— О та, та! Я знайт, что из Великий Британий пришел почтовый голуб тля английский посол, закупат патент. Но великий Германий таст болше! Много болше! Толко вот патент нигте нет! И я никак не могу понят, зачем сразу Страсбургский сут, если нет патент?

— Чего? — опешил Виталик. — Страсбургский суд?

— Я, я, Страсбургский сут. Патент нет, Страсбургский сут ест. Я не понимайт, против чего протестоват, если нет патент?

Виталик потряс головой. Это кто же сумел подсуетиться? Гордон? На него не похоже. Странно. Вообще-то мысль здравая. Шила в мешке не утаишь, и, если вовремя не запатентовать изобретение, его в конце концов стырят и будут наживаться на халяву. Однако чья же это работа? Может, Василиса? Вряд ли. Она баба грамотная. Сначала бы патентом занялась…

Тут взгляд Виталика упал на пушистых обормотов, продолжавших строить толпу, и до него дошло.

— Кажется, я знаю, чья это работа, — пробормотал он. — Ладно, Вилли, ты уж меня извини, но у меня море дел. Я, как только свои вопросы решу, свяжусь с тобой. Лады?

— О та, та, я все понимайт.

Виталик попрощался с немецким послом, проскочил проулок, зашел к подворью Янки Вдовицы с другой стороны, с разбегу перемахнул через забор и, миновав задний двор, поспешил в дом. Обычно его появление не оставалось незамеченным, но не на этот раз. Янка с Лилией увлеченно перебирали вываленные из корзины на стол травки, недавно принесенные хозяйкой подворья с базара, и не обращали на него никакого внимания.

— Нет, нет, при отеке ног это не то, — убеждала Лилия Янку. — Лучше всего помогает льняное семя.

— Да ладно!

— Точно тебе говорю, тетенька.

— Да какая я тебе тетенька!

— Прости, тетенька. Так вот, я и говорю: четыре ложки семян на две чашки воды. Если их минут десять кипятить, а потом оставить в теплом месте и дать отвару настояться, то будет самое то. Его можно даже не процеживать. Пить несколько раз в день по полчашки. Через две недели все как рукой снимет. Мы с мамой бабку Матрену завсегда так лечили и других стариков тоже.

— Надо будет попробовать. Еще что интересного расскажешь?

— А еще корень валерьяны…

— С этим корнем все понятно. От сердца, если прихватит. А вот если у кого при перемене погоды голова сильно заболит, чем лечите?

Оно и к лучшему, решил Виталик, поднимаясь по лестнице в свою комнату. Ему очень не хотелось нагружать Янку своими проблемами. Он предпочитал их решать сам. А она в них непременно бы вцепилась, узнай о происшествии в Лебяжьем переулке. Так что Лилия здесь оказалась очень кстати. Надо же, с каким увлечением в силосе копаются. Янка раскраснелась, у Лилии щечки горят и про смерть мамки с папкой даже забыла. А впрочем, возможно, это Янка ее так от дум тяжких отвлекает. Психотерапия, так сказать. Молодец. Уважаю.

Царский сплетник кинул сверху последний взгляд на девчонок, обменивающихся опытом, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Первым делом он подошел к окну, выудил из перевязи злополучный пистолет боярина Надышкина и внимательно осмотрел его. Пистолет как пистолет. Щелкнул курком. Курок исправно высек искры. Виталик поднес дуло к носу, принюхался.

— Твою мать!

Отшвырнув пистолет в угол, юноша не раздеваясь плюхнулся на кровать, прикрыл глаза и начал думать. То, что его подставили, он сразу понял, как только услышал предсмертные слова Надышкина, но где же была его голова? Почему он сразу не сделал то, что сделал только что? Прямо на глазах кучи свидетелей? Этот пистолет изначально не был заряжен. От него вообще не пахло порохом! Стреляли откуда-то со стороны. Точно стреляли. Явно сверху, чтобы попасть через мое плечо в грудь Надышкина. Так… если бы я такую бяку устраивал, где бы снайпера засадил? Точно, на чердаке борделя мадам Нюры. Оттуда прекрасно просматривается Лебяжий переулок. А теперь вопрос: кто? Зачем — понятно. Возвышение царского сплетника многим боярам поперек горла встало, но на такую подставу у них бы просто ума не хватило. Неужели Дон начал играть против него? Вроде все вопросы с ним и с Кощеем утрясли. Вроде… но уж очень вовремя он в этом переулке появился и с ходу в нужном свете все преподнес. Как он там сказал? Чем он тебе помешал, сплетник? Ну, сука! Ну, гад! Тебе не жить.

Виталик рывком сел на кровати. Как же я тебя из виду упустил? Раскрытием заговоров всяких увлекся, а тебя упустил. Кощей — личность более-менее понятная, Янке с Василисой родня, а ты ларчик с двойным дном. Какого черта тебе в твоей Италии не сиделось? Чего тебе здесь понадобилось? А ведь после того как я шемаханскую царицу завалил, ты со своей бригадой стал все реже в Великореченске мелькать. В последний раз, помнится, говорил, что вообще собираешься на Руси дела сворачивать. Я уж размечтался, что только я да Кощей из криминальных авторитетов в городе останемся. Мое последнее предложение дать Кощею должность начальника ОБХС принято на ура. Осталось только уговорить Кощея. А что? Смысл тот же самый, зато при деле. И тут на тебе — Дон, как чертик из бутылки, с подставой выпрыгнул. Странный Дон. Очень странный. Какой-то он был сегодня не такой.

Царский сплетник поднялся и начал расхаживать по комнате. Так ему легче думалось. Из-за двери со стороны гридницы до него доносилось щебетание девчонок, продолжавших обсуждать лекарственные травы. Лилия… Стоп! А что, если это звенья одной цепи? Ставим себя на место моих врагов. Нападение вампиров. Какова будет моя реакция? Ясен хрен, всю свою гвардию в ружье и сломя голову в Заовражную низменность. Далее идет подстава. О предсмертных словах Надышкина наверняка будет доложено Гордону. Он, если рядом не окажется Василиса, тут же взбесится и упрячет меня в тюрьму, если сразу на кол не посадит или на дыбу не подвесит. Еще бы! Я лично боярина на что-то там подбил, потом из тюрьмы освободил, а затем до кучи в Лебяжьем переулке пристрелил. Выходит, тут появился мой двойник? Миленько. Опять же, с точки зрения того, кто меня подставил, я что должен сделать? Правильно. Не дожидаясь ареста, хватать ноги в руки и сломя голову бежать. Выметываться к чертовой матери из столицы, спасая шкуру. Та-а-ак… кое-что проясняется. Меня под любым предлогом хотят из Великореченска удалить. Ну, что ж, пока сыграем по вашим правилам. А там будем посмотреть.