Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир - Ингрид Карлберг

У отца Альфреда Нобеля было много общего с другом детства, иллюстратором Фердинандом Толлином, и это не только художественный дар. Оба они без конца размышляли о новых технических изобретениях. Оба мечтали о гениальном озарении, которое навсегда решило бы экономические проблемы. Писатель-современник описывал Толлина как «буйную голову» – человека, который «постоянно на острие, фонтанирует блестящими идеями и презирает высокомерие и чванство». Эта характеристика с таким же успехом подошла бы и Иммануилу Нобелю25.

Добавьте к этому безграничную веру в себя и общее недоверие к общественным авторитетам, в особенности к церкви, – и вы получите набор качеств, весьма характерных для личностей, двигавших в те времена науку и человеческие знания.

* * *

Альфреда Нобеля угораздило родиться в самое увлекательное на тот момент столетие в истории науки. Само собой, это сыграло огромную роль в учреждении Нобелевской премии. За годы жизни Альфреда Нобеля мир перешел от тьмы к свету – в прямом и переносном смысле. И такое превращение оказало на него огромное влияние, хотя сам он никогда не называл себя ученым.

Конец XVIII века ознаменовался идеями просвещения и верой в человеческий разум. Вольтер и другие философы-просветители сурово критиковали церковь, предрассудки и обскурантизм. Они утверждали, что человек наделен умом, позволяющим анализировать и объяснять мир на основании научных фактов. Такие заявления болезненно воспринимались высокопоставленными церковниками, которые учили, что всякая жизнь на Земле священна и всякое знание о мире – в руках Господних.

На самом же деле эта битва началась задолго до эпохи Просвещения. История пестрит примерами того, как реагировала Церковь, когда кто-то пытался противопоставить библейским посланиям естественно-научные объяснения. Еще в начале XVI века Коперник утверждал, что не солнце вращается вокруг Земли, а наоборот, а сто лет спустя итальянец Галилео Галилей смог доказать, что Коперник был прав. Галилей построил телескоп, понаблюдал за небосводом и представил астрономические данные, говорившие сами за себя. Католическая церковь беспощадно боролась с научной мыслью. Труд Коперника, распространившийся уже после его смерти, подвергли жесточайшей цензуре. Галилею же пришлось предстать перед судом инквизиции и провести остаток своих дней под домашним арестом.

Во взрослом возрасте Альфред Нобель напишет пьесу, в которой будет высмеивать католическую церковь и прославлять Галилея, как и других пострадавших от инквизиции ученых, «которые стали первопроходцами разума, указавшими человечеству путь к более высокой цели, нежели сжигать ближних своих и иссушать их мозг»26. Впрочем, вопрос о противостоянии между духовной верой и человеческим знанием будет волновать Альфреда на всех этапах его жизненного пути.

Исааку Ньютону, когда в 1687 году он опубликовал свой революционный труд о законе всемирного тяготения и трех законах механики «Математические начала натуральной философии», повезло больше. Ньютон доказывал, что Вселенной управляют математические, а не божественные законы. Однако ему удалось избежать преследований за свои труды. Возможно, это связано с тем, что, будучи глубоко верующим человеком, Ньютон сделал в конце книги оговорку: научный поиск тоже можно рассматривать как религию. «Господь всемогущ, постоянно присутствует в своих творениях, и посему, изучая природу, мы обретаем знания о Нем»27.

В годы, предшествовавшие рождению Альфреда Нобеля, можно отметить нескольких эпохальных шагов в этой борьбе. Католическая церковь внезапно решила убрать из списка запрещенных книг работу Коперника трехсотлетней давности «О вращениях небесных сфер». Это был воистину исторический шаг (хотя приговор инквизиции Галилео Галилею был отменен только в 2000 году).

Не менее важным стал прорыв в области химии в 1828 году, связанный с именем немецкого ученого Фридриха Вёлера. Ему случайно удалось синтезировать органическое вещество из неорганического, что было воспринято как чудовищная провокация против тезиса об особой «жизненной силе» божественного происхождения. Вёлер сумел синтезировать мочевину, идентичную тому веществу, которое содержится в моче у всех млекопитающих. Однако главное значение имело не само вещество, а принципиальный прорыв: Вёлер смог перекинуть мостик между процессами, происходящими в живых организмах, и теми, что происходят в пробирках химической лаборатории. До того момента Церковь утверждала, что такое невозможно. Бог имел, так сказать, исключительное право на все живое.

Возникло ощущение, что лед тронулся, причем одновременно в нескольких областях. К примеру, геологи выступили с убедительными расчетами, доказывавшими, что Земле гораздо больше шести миллионов лет, о которых говорили толкователи Библии. В 1837 году Чарльз Дарвин сделал первые наброски к своему фундаментальному труду об эволюции, который много лет спустя выйдет под названием «Происхождение видов». Его теория естественного отбора – развития видов в борьбе за выживание, где выживают особи наиболее приспособленные, была сформулирована еще в 1839 году. Однако она казалась слишком новаторской, настоящей провокацией по отношению к библейскому мифу о сотворении мира. Свою работу Дарвин опубликовал только в 1859 году, выждав ровно двадцать лет.

Еще более долгий срок понадобился человечеству, чтобы воспринять величайший прорыв в области химии, совершившийся в начале XIX века. В 1803 году химик и физик Джон Дальтон представил свою атомистическую концепцию и тем самым возродил идею древнегреческого мыслителя Демокрита об атомном строении вещества. Дальтон заявил, что каждый химический элемент состоит из микроскопических атомов, четко различимых и неделимых. Кроме того, он утверждал, что несколько атомов за счет химической реакции могут образовывать то, что мы сегодня называем молекулами. Потребовалось еще сто лет, прежде чем будущий лауреат Нобелевской премии молодой Альберт Эйнштейн однозначно доказал существование атомов.

В те времена знаменитый шведский химик Йёнс Якоб Берцелиус был одним из немногих, кто сразу воспринял рассуждения Дальтона и попытался развить его мысль дальше. Кстати, во время эпидемии холеры в Стокгольме в 1834 году 55-летний Берцелиус заявлял, что проблема коренится в распространении заразных веществ, а не в плохом воздухе или неблагоприятном расположении планет.

Неудержимое стремление к познанию овладело всем миром. Словно неведомый континент, простирались перед учеными и изобретателями главные загадки бытия. Да и перед смекалистым инноватором открывалось огромное поле деятельности.

Иммануил Нобель имел образование скорее практическое и техническое, нежели естественно-научное, к этой же области относились его интересы и задумки. Однако с Берцелиусом он был знаком и попытался извлечь пользу из этого знакомства.

В сентябре 1836 года в семье Нобель родилась дочь, которую Иммануил и Андриетта назвали Шарлотта Генриетта Вильхельмина28. Теперь, когда ртов в семье стало еще больше, Иммануил с особой силой стремился к успеху. Оптимизм не изменял ему, однако добиться долгожданного прорыва все не удавалось.

Весной 1837-го предприимчивый отец четверых детей написал письмо королю и его министрам, испрашивая разрешения использовать принадлежащие казне помещения для производства резины. С большой гордостью он приложил рекомендательное письмо от Йёнса Якоба Берцелиуса. Ученый с мировым именем подтверждал, что резиновая продукция Нобеля не хуже иностранной. Производственные технологии Нобеля, по личной оценке Берцелиуса, свидетельствовали об «изобретательности и продуманности», и потому Нобель «вполне заслуживает права воспользоваться помещениями»29.