Пасха Страстей и Воскресения в христианском богослужении Востока и Запада - Петр Дмитриевич Сахаров

присутствует и в ексапостиларии Чертог Твой вижду, повторяющемся в первые три будних дня Страстной седмицы:

Чертог Твой вижу я, Спаситель мой, украшенным,

но одежды не имею, чтобы войти в него.

Сделай светлым одеяние души моей,

Податель света, и спаси меня.

Помимо этого в понедельник особое место в библейских чтениях и литургических песнопениях принадлежит ветхозаветному патриарху Иосифу, чьи страдания в Египте рассматриваются как прообраз Страстей Христовых.

Римской традиции, в отличие от византийской, не свойственно стремление скрупулезно прослеживать в эти дни евангельские события, но важно другое: присутствие в богослужении самой темы Христовых страстей. После литургической реформы на этом отрезке времени стала акцентироваться подготовка к воспоминанию страданий и смерти Христа, поэтому в понедельник читается фрагмент о помазании ног Иисуса как Его предуготовлении к погребению (Ин 12, 1–11), во вторник – о предательстве Иуды и начале «прославления» Сына Человеческого (Ин 13, 21–33.36–38), в среду – о подготовке Иисуса к празднованию Пасхи и снова о предательстве Иуды (Мф 26, 14–25); кроме того, во все три дня читаются пророчества о Страждущем слуге из Книги пророка Исайи.

Вернемся, однако, к евангельскому сюжету, которому в эти дни как на Востоке, так и на Западе уделяется существенное внимание: помазание Иисуса грешницей. В православной Утрене и Вечерне Великой среды звучит стихира «Господи, яже во многия грехи впадшая жена», написанная гениальной византийской поэтессой IX в., монахиней по имени Кассия. В этом большом стихотворении, удивительном по красоте в греческом оригинале, проводится параллель между грешницей, помазавшей ноги Спасителя, и праматерью Евой, услышавшей после грехопадения шум ног – шагов Бога в раю (ср. Быт 3, 8). Вот буквальный русский перевод этой стихиры:

Господи, во многие грехи впавшая жена,

Твое ощутившая Божество,

мироносицы служение взяв на себя,

с рыданием миро Тебе прежде погребения приносит, —

«Увы мне», возглашая, —

«ибо ночью для меня является страсть

невоздержания,

мрачной и безлунной – любовь ко греху!

Прими мои источники слез,

из облаков изводящий воду моря.

Приклонись к моим стенаниям сердечным,

приклонивший небеса неизреченным Твоим

самоумалением.

Буду лобызать пречистые Твои ноги,

и еще отру их головы моей кудрями, —

те, шум от которых Ева в раю после полудня,

услышав ушами своими, в страхе скрылась.

Грехов моих множество и судов Твоих бездну

кто исследует?

Спасающий души, Спаситель мой,

меня, рабу Твою, не презри,

имеющий безмерную милость!»

Отчасти (но только отчасти, см. ниже) с тем, что этот евангельский эпизод помазания миром имел место в преддверии Тайной вечери, связан обычай, известный и на христианском Востоке, и на Западе, совершать освящение мира в Великий четверг. В Православных Церквах миро освящает первоиерарх поместной Церкви на Божественной Литургии Великого четверга (правда, не обязательно каждый год, а по мере необходимости). Более того, мироварение занимает довольно долгое время: на Востоке для приготовления мира используются десятки компонентов, и его технология весьма сложна, а сам процесс, начинаясь утром Великого понедельника, когда сам первосвятитель зажигает огонь под котлом, непрерывно сопровождается различными обрядами. А вот в латинской традиции, где состав мира, как и процесс его приготовления, совсем прост, каждый правящий епископ ежегодно освящает миро для своей епархии, и оно непосредственно перед освящением готовится епископом, который всего лишь добавляет в сосуд с елеем один-единственный ароматический компонент и размешивает его. Раньше это происходило на Мессе воспоминания Тайной вечери в Великий четверг наряду с освящением еще двух елеев: елея катехуменов, которым помазываются крещаемые, и елея, который используется для таинства Елеопомазания больных. После реформы эти обряды были отделены от Мессы воспоминания Тайной вечери, которая в соответствии с раннехристианской традицией стала служиться в Великий четверг вечером (а не утром, как прежде) и вошла в состав особой службы, получившей название Мессы освящения елеев. Эта Месса служится в кафедральном соборе каждой епархии либо утром Великого четверга, либо в один из трех предшествующих дней. В ней участвуют по возможности все клирики епархии, и на нее приглашаются все верные, в присутствии которых священники перед лицом своего епископа торжественно обновляют обеты священства, данные ими при рукоположении.

На самом деле, древний обычай освящать миро (а на Западе – и елей) в преддверии Пасхи имеет очень простое объяснение. Как уже говорилось, в первые века таинство Крещения совершалось почти исключительно на Пасху; за ним – будь то сразу или с небольшим перерывом во времени – следовало таинство Миропомазания. Отсюда и необходимость располагать этими двумя освященными мастями. В большинстве традиций их освящение закрепилось за Великим четвергом. И именно в Великий четверг, с воспоминания Тайной вечери, христиане вступают в самый важный, последний этап Страстной недели, а лучше сказать – вступают в Пасху страстей и воскресения Господа.

V. Великий четверг: от ветхозаветной Пасхи к Пасхе Нового Завета

Рассмотрев в контексте Страстной недели и ее начало, мы приблизились, наконец, к Великому четвергу, которым открывается непосредственное воспоминание Пасхальной тайны Христа. Наступает тот короткий период, когда богослужение литургическими средствами воссоздает соответствующие этим дням главные спасительные события евангельской истории: в четверг это Тайная вечеря, прощальная беседа Иисуса с апостолами, Гефсиманское борение; в пятницу – взятие Христа под стражу, суд над Ним, поругание, крестный путь, Голгофа, смерть Иисуса и Его погребение; в субботу – пребывание тела Христа во гробе и незримое для людей сошествие Его души во ад; и в воскресенье – отверстый гроб и первые явления Воскресшего.

Обобщая смысл трех последних дней Страстной недели, можно повторить слова выдающегося французского богослова и литургиста XX в. Луи Буйе (1913–2004): «В Великий четверг мы увидим в Евхаристической Трапезе добровольное принесение воплощенным Словом Себя в дар: приношение Богу воспринятого Словом человечества – в предварении той кровавой жертвы, которая последовала за этим жертвоприношением. В Страстную пятницу мы будем лицезреть само жертвоприношение Богочеловека на кресте. После Святой субботы сошествия во ад – во время Пасхальной ночи – мы станем, наконец, свидетелями восставления Нового человека; славы, рожденной из уничижения; жизни, воскресающей из гроба. И во всем этом мы будем лишь созерцать Бога, примирившего Себе всё в Иисусе Христе (ср. Кол 1, 20)»[8].

Следует заметить, что к последовательному воспоминанию евангельских событий этих дней, какое мы видим сейчас во всех литургических традициях, христиане пришли далеко не сразу. Если взять упоминавшиеся уже заметки анонимной