Рассекреченное королевство. Власть - Ровенна Миллер

Я открыла было рот и снова закрыла. Конечно, разлука с Теодором далась мне тяжело. А вот расставание с Кристосом некоторым образом успокоило. Я и не думала, что мы когда-нибудь встретимся после мятежа Средизимья. Вновь увидев брата, я испытала вихрь эмоций: облегчение, радость и скорбь от того, что наши прежние отношения разрушены. Однако простить пока так и не сумела.

– По поводу брата мои чувства неоднозначны, – наконец выдавила я.

Я опять словно увидела его имя, отпечатанное на проспекте Берика, в ушах зазвучал голос Кристоса, читающего памфлеты. А еще мне вспомнилось лицо брата, озаряемое пламенем свечи, в кабинете Пьорда, когда он предал меня.

– Любой на твоем месте чувствовал бы себя так же, – напрямик сказала Альба. – Если я верно понимаю ваши отношения…

– Не сомневаюсь, что верно, – сухо подтвердила я. Альба не раз наблюдала наши с Кристосом ссоры. Я порадовалась, что сейчас она рассматривала серые скалы, а не мое краснеющее лицо. – Он чуть не убил меня.

– По правде говоря, он никогда не пытался тебя убить.

– Прости мне небольшое преувеличение, но я вполне могла погибнуть, – возразила я. – И что хуже всего, он заставил меня нарушить мой моральный кодекс.

– Ах да. Но ведь и Пьорд приложил к этому руку?

При звуках этого имени с моего лица сбежали все краски.

– Да, приложил.

– Мои чувства к кузену тоже весьма неоднозначны, если говорить откровенно. Чтобы участвовать в политических игрищах, совсем необязательно действовать с помощью шантажа и угроз.

– Какое счастье, что это необязательно!

– Он умер без возможности получить мое прощение, – продолжила Альба, не обратив на мои слова никакого внимания. – И, разумеется, без малейших угрызений совести. Полагаю, в том и разница между Кристосом, насколько я успела его узнать, и Пьордом: мой кузен никогда не признавал свою неправоту.

– Кристос не такой, – выдавила я. – Но все же… Его желания и мои очень разные.

– Ну конечно. Но пока тебе придется с ним примириться. По меньшей мере, как с союзником.

– Сайан говорил нечто похожее, – признала я, но не упомянула, что он говорил это о самой Альбе. – Чтобы быть союзниками, нам надо заручиться дружбой.

– Совершенно верно. – Альба стиснула руки и уставилась на бушующее море, что билось о камни внизу. – Прекрасная картина, не так ли?

– Да, если нравится наблюдать за птицами, – ответила я, глядя, как баклан с бирюзовой грудкой ныряет в волны.

– А тебе нравится за ними наблюдать? – загадочно усмехнулась Альба.

– Не стану утверждать обратное, – уклончиво отозвалась я. – Здесь встречаются альбатросы?

– Альбатросы? О нет. Так далеко на север и в это время года они не залетают. Почему ты спросила?

– Как-то Теодор мне о них рассказывал. Просто стало любопытно.

Альба покачала головой.

– Вы очень странная пара.

Как пара альбатросов, молча улыбнулась я. Если я и была уверена до мозга костей в каком-то своем решении, так это в нашей с Теодором помолвке. Разлука это лишь подтвердила. Теперь я понимала, что вижу дальнейший путь только с ним. Мы не могли существовать по отдельности, иначе жизнь казалась пустой.

Мы с Альбой развернулись и направились обратно. На подходе к чистенькому, опрятному и ужасно скучному Рильке Альба скривилась.

– Фенианские города все как один. Может быть, кроме Трешки – там, по крайней мере, есть концертный зал и кофейни.

– Но мы же не собираемся в Трешку?

– Конечно, нет, нам, измученным паломникам, просто не может так повезти.

Перед нами простирался Рильке с его упорядоченными улочками и строениями бежевого кирпича. В центре поселения возвышалась статуя какого-то фенианского исторического героя. Интересно, в городах устанавливают разные бронзовые статуи или везде это один и тот же мрачный истукан?

– Но зато мы проведем немного времени в литейном цехе. Посмотрим, как продвигается заказ.

Пусть мне хотелось остаться в прохладном уюте просторной гостиницы, а не отправляться в огненный жар литейного цеха, я все же последовала за Альбой на противоположный от ткацкой фабрики конец Рильке.

Састра-сет заставила сопровождать нас сына владельца плавильни, расспросила мастеров обо всех этапах процесса, о качестве руды. К пылающим печам и зияющим чанам с раскаленным докрасна железом нам подходить запретили, впрочем, у меня и соблазна такого не возникло.

От жары казалось, что я поджариваюсь, словно буханка хлеба, а вот Альба не утратила энтузиазма. Я улизнула из цеха, на цыпочках спустившись по узкой лестнице, и вышла в звенящее фенианское лето.

В этой части Рильке низкие скалы вели к небольшой гавани, где волны омывали отвесный берег с черным песком. Захотелось спуститься вниз, но это было неразумно. Я не знала часы приливов и отливов – возможно, вода внезапно начнет прибывать и запрет меня, барахтающуюся, в морской ловушке.

Я присела на длинную скамью, где в ясную погоду литейщики имели обыкновение пить чай и проводить обеденные перерывы. После беседы с ткачами я так и чувствовала на себе взгляды фенианских работяг. Но вместо того, чтобы уставиться на свои поношенные башмаки, я посмотрела прямо в лица фенианцам, на которых были написаны любопытство и молчаливая решимость. Показалась группа литейщиков с обеденными судками. Проходя мимо меня, они обхватили левой рукой сжатую в кулак правую руку. Необычный жест, смысла которого я не знала, но расценила как знак солидарности.

И внезапно одиночество немного отступило.

Альбе я ничего о беседе с ткачами и встрече с литейщиками не рассказала. Всю следующую неделю мы бегали между плавильней и фабрикой. Ткачи закончили очередную партию шерсти – насыщенного красного цвета, которая пойдет на облицовку и манжеты. Она обошлась нам дороже простой серой, однако Альба согласилась с моими доводами: впечатление, что произведет на наши войска и врагов превосходная форма, стоит затрат.

Мы со спокойным удовлетворением смотрели, как из станка выходит последний рулон красной шерсти. Ткачи работу закончили, пушки уже на подходе, следующая остановка на пути в Галатию – верфи Пижмика. Всю дорогу до нашей гостиницы в центре Рильке Альба обсуждала только будущую сделку. Комнаты нам достались такие же «шикарные», как и все в Фене, то есть просторные и безыскусные, но симпатичные. Мебель, ее обивка и ковры – высшего качества, однако абсолютно лишенная ярких красок, так любимых галатинцами и серафцами. У меня в комнате была всего одна легкомысленная вещица: мозаичная звезда с перламутром, что висела над дверным проемом. Альба сказала, мол, это полузабытый религиозный обычай.

Я неуклюже плюхнулась на кровать и принялась разуваться. По просьбе Альбы мне дали фенианскую одежду: строгие юбки серого и голубого цвета, жакет со шнуровкой и тяжелые ботинки. Я их на дух не переносила. В Галатии мы привыкли носить яркие башмачки и легкие шелковые туфельки. После них фенианские высокие ботинки телячьей кожи с тугой шнуровкой казались неподъемными.