Комиссар госбезопасности. Спасти Сталина! - Олег Таругин

Вождь с кряхтением распрямился, следом за Сергеем оглядев разгромленный кабинет. Снова выругался на родном языке, после чего пихнул того в бок:

– Спасибо. Ну, чего застыл? Нормально все со мной. Погляди, что с Лаврентием и твоим товарищем.

– Виноват, – до Кобрина только сейчас дошло, что Зыкина с наркомвнуделом так и скрывает стол для совещаний, и подниматься они отчего-то не спешат. Твою ж мать, неужели?! Да нет, не может быть, ну, не осколками ж стекол их насмерть накрыло? Чушь, быть такого не может, в худшем случае кожу посечет. Правда, сидели они как раз со стороны окон, так что и приложило их несколько сильнее, но все равно…

Раскидывая сапогами осколки, Сергей обежал стол, с облегчением заметив, как в этот самый момент шевельнулся лежащий ничком Зыкин. Судя по всему, он все-таки успел отреагировать на крик Кобрина и повалить Лаврентия Павловича на пол; а вот на то, чтобы прикрыть его своим телом, времени Витьке уже не хватило. Но упал народный комиссар достаточно удачно, лицом вниз, что защитило его от осколков, во множестве усыпавших плотно обтягивающий спину френч. Да еще и стулом сверху накрыло. А вот рухнувшая буквально в метре массивная люстра Сереге весьма не понравилась: вроде и не должно было наркома зацепить, но поди знай…

Осторожно растормошив лейтенанта, командарм помог ему занять сидячее положение. Глаза у товарища были шальные, из носа струилась кровь: то ли ударился, когда падал, то ли последствия контузии, но в себя он уже почти пришел.

– Живой?

– Ага… Степ… тьфу, Серега, что с товарищем Сталиным?

– Тоже живой. Промахнулись фрицы.

– А…

– Сейчас гляну, – поняв, что имеет в виду товарищ, Кобрин склонился над Берией. С натугой перевалив отнюдь не субтильного наркомвнудела на спину, он пощупал пульс на сонной артерии и оттянул веко, припомнив, как учили поступать на курсах по оказанию первой помощи. Облегченно выдохнул:

– Тоже живой, без сознания просто. То ли об пол головой приложился, то ли спинкой стула по затылку стукнуло. Скорее второе, больно уж в кабинете стулья монументальные.

– Нормальные у товарища Сталина стулья, – сварливо сообщил Иосиф Виссарионович, подходя ближе. Похоже, из всех четверых только он да сам Кобрин полностью сохранили самообладание. Хотя грузинский акцент в его речи, как автоматически отметил Сергей, стал гораздо заметнее, что говорило о серьезном волнении.

– Как Лаврентий?

– Оглушило, товарищ Сталин. Думаю, скоро очнется. Но лучше бы врачам показать.

– Сейчас прибегут, – хмыкнул Вождь, – вон, уже топают, слышишь? И охрана, и врачи. А хорошо по нас шарахнуло, да? Знаешь, меня уже не раз убить пытались, даже бомбу однажды кидали и мост минировали. Но чтобы так? Нет, такого точно не было…

Задумчиво оглядев засыпанный осколками стол с опрокинутой лампой (знаменитый абажур, известный по множеству исторических фотографий и кинофильмов, треснул), пожевал губами и пробормотал себе под нос что-то насчет трубки, «которую теперь придется по всему кабинету искать». Автоматически проследив за его взглядом, Кобрин понял, что он имеет в виду: ударная волна не только сбросила со столешницы папки, разметав по полу секретное содержимое, но и опрокинула пепельницу. А вот массивные телефоны и письменный прибор остались на месте.

– Послушай, майор, – Вождь впервые назвал Сергея его настоящим званием. – Спросить хочу. Вот ты как считаешь, это кто сделал, немцы? И откуда ты узнал…

Договорить он не успел. Дубовые створки входных дверей с треском – видимо, немного перекосило при взрыве – распахнулись, поддавшись напору извне, и в кабинет ввалилось сразу с полдесятка людей. Первым оказался, разумеется, Поскребышев, за спиной которого толпились сотрудники НКВД в разных званиях и военврач в распахнутом белом халате с увесистым саквояжем в руке. Александр Николаевич прижимал к голове какую-то окровавленную тряпицу, чему Кобрин особо и не удивился: его кабинет располагался ближе к эпицентру, потому и пострадать должен был куда больше. Уцелел, значит? Отлично, поскольку на его счет имелись определенные сомнения. Вторым, кого он тоже узнал сразу, был начальник охраны Власик. Остальные были незнакомы, видимо просто дежурная смена.

– Товарищ Сталин! – молнией метнулся вперед Николай Сидорович. – Вы целы?

– Как видишь, – буркнул тот. – Ну, чего столпились? Николай, распорядись – вон, товарищу народному комиссару медицинская помощь нужна. И товарищу Поскребышеву тоже. Остальным тут делать нечего. Пусть делами занимаются. А с тобой мы после поговорим. Работай!

Обернувшись к Кобрину, Иосиф Виссарионович коротко дернул головой:

– Товарищ генерал-майор, выполни мою просьбу, собери бумаги. А Зыкин пускай тебе поможет. Не нужно, чтобы секретные документы на полу валялись, нехорошо это, неправильно. И поторопитесь, холодно тут. Нужно в другое место пойти, да.

– Так точно, товарищ Сталин! – спокойно выдержав тяжелый взгляд Власика, который, судя по поведению хозяина кабинета, был не в курсе настоящей личности командарма Ракутина, а значит, и всего остального, четко кивнул Сергей. – Товарищ лейтенант, приказ слышал? Давай живенько, ты вон оттуда начинай, а я – с этой стороны. Потом пробежишься по кабинету, чтоб ни один листок в какую щель не попал.

– По папкам? – нахмурившись, счел необходимым уточнить Витька, смущенно сжимая в кулаке окровавленный носовой платок. Судя по всему, окончательно в себя Зыкин пока так и не пришел. Впрочем, состояние боевого товарища Кобрин прекрасно понимал: сначала с самим товарищем Сталиным встретился, а затем вместе с ним едва не погиб. Какое уж тут душевное спокойствие, откуда ему взяться?

– Вить, да просто собирай, найдется, кому рассортировать. Давай, быстренько, незачем тут долго находиться. Окна, вон, вышибло, а на улице совсем не лето. Товарищ Сталин замерзнуть может, а без этих документов он кабинет не покинет, сам понимаешь.

– Товарищ Сталин, – неожиданно подал голос Власик, накидывая на плечи Вождя невесть откуда взявшуюся шинель. – Полагаю, у товарища Ракутина и товарища лейтенанта госбезопасности нет допуска к документации такого уровня…

Медленно повернув голову, Иосиф Виссарионович несколько секунд сверлил глазами начальника охраны, отчего тот явно нервничал, но все-таки снизошел до объяснений:

– Уже есть, я так решил. Товарищ Поскребышев ранен, что ж мне, самому их собирать? Занимайся своим делом, Николай Сидорович, а в другие не лезь. Ты меня охранять должен? Вот и охраняй, а то чуть не убили, да. Пусть твои сотрудники разберутся, что за стрельба в коридоре была перед тем, как бомба упала. Это сейчас самое важное. Работай. Доложишь через час.

– Простите, товарищ Сталин, – стушевался тот. – Через час будут первые результаты!

Куда именно их отвели, Кобрин точно не знал. Судя по всему, в переоборудованный под бомбоубежище подвал бывшего Сенатского дворца, где высшее руководство страны должно было пережидать вражеский авианалет, если не имелось возможности или времени добраться до основного укрытия. Небольшая комната напоминала сталинский кабинет в миниатюре: и телефонная связь имелась, и стол для заседаний, и даже занавешенная карта СССР на стене. С точки зрения Сергея – так даже и поуютнее верхних апартаментов, каких-то излишне просторных, под стать всему зданию в целом. Компактненько так, чем-то даже похоже на кабинет генерал-лейтенанта Роднина…