Равные звездам - Евгений Валерьевич Лотош
Шрифт:
Интервал:
Она потянулась и коснулась разума мальчика. Точки возбуждения – одна, вторая, третья – словно острые подрагивающие иглы, терзающие нейроны головного мозга. Очень осторожно коснуться, успокоить, разгладить мечущиеся волны детских эмоций… Может, проделать то же с матерью? Нет, для дела не нужно, и не следует лишний раз лезть руками в чужой мозг.
– Все будет хорошо, Сэцу, – повторила она. – Тебя больше не обидят. Тут специальное место, в котором живут такие же дети, как ты. У тебя вчера пробудился дар, и теперь ты особенный. Мы научим тебя пользоваться новыми способностями, а когда научишься, отправим домой. Тебе надо хорошо учиться, ведь ты теперь очень сильный, гораздо сильнее других.
– Сильнее? – робко спросил мальчик. – Сильнее, чем Сайдзай?
– Да, – улыбнулась ему Яна. – Гораздо сильнее, чем Сайдзай. И тебе больше нельзя драться, чтобы не убить кого-нибудь случайно.
– Я не люблю драться, – насупился мальчик. – Но пусть ко мне тоже не лезут! Если Сайдзай опять начнет приставать…
– Не обязательно драться, чтобы победить, Сэцу. Тебя научат, как это делать. Но сначала придется какое-то время пожить здесь. Две недели, может, период. Не заскучаешь по дому?
Мальчик яростно мотнул головой.
– Ну, вот и славно. Ты ведь хороший умный мальчик, и ты научишься всему. Хочешь…
– Ты кто такая, госпожа? – раздался из-за спины резкий высокий голос. – Что ты здесь делаешь и почему с девианта снят ошейник?
Мальчик снова дернулся и перепугано вжался в спинку дивана. По сиденью рядом с ним словно пробарабанили крупные дождевые капли – вероятно, непроизвольно дернулись манипуляторы. В глазах его матери снова плеснулся страх. Подавив внезапный приступ ярости, Яна ободряюще улыбнулась им обоим и одним движением, которое бы одобрила и Карина, поднялась с пяток на ноги, разворачиваясь.
Прямо перед ней, уперев руки и бедра, стояла высокая смуглая женщина лет сорока, одетая в белый халат воспитателя. Она возмущенно щурилась, глядя на Яну. От нее исходила смесь страха, злости, раздражения и отвращения, направленных, впрочем, не только и не столько на Яну, сколько на вжавшегося в диван мальчика. За ее спиной в дверном проеме стоял господин Мамора с заложенными за спину руками. Директор службы безопасности интерната с явным неодобрением смотрел на женщину, уголок его рта кривился в презрительной усмешке. Поймав взгляд Яны, он коротко пожал плечами и возвел глаза к потолку, а в сторону воспитательницы от него плеснуло отчетливой брезгливой неприязнью.
– Госпожа Акума, твой тон недопустимо резок, – спокойно сказала Яна. – Перед тобой ребенок. Будь добра, говори…
– Я сама знаю, как должна говорить, – резко оборвала ее женщина. – Мамора, ты, что ли, снял с девианта ошейник без моего разрешения? Ты хочешь, чтобы он всех здесь поубивал?
Мамора открыл было рот, но Яна не дала ему сказать и слова.
– Госпожа Акума, немедленно выйди в коридор! – приказала она. – Господин Мамора, посторонись, пожалуйста.
– С какой стати ты командуешь… – женщина резко осеклась, когда манипуляторы Яны обхватили ее и вздернули в воздух, приподняв над полом на несколько сантиметров. Яна почти физически почувствовала плеснувшую от нее волну ужаса. Секунду спустя воспитатель спиной вперед вылетела в коридор. Яна двинулась за ней, но остановилась и оглянулась.
– Молодой господин Сэцу, госпожа Уса, я сейчас вернусь, – сказала она и глазами показала Маморе на выход. – Приношу свои извинения. Я все улажу.
Вместе с директором по безопасности она вышла в коридор и плотно закрыла за собой дверь. Воспитатель, прижатая ее манипуляторами к стене, со страхом смотрела на них. Яна отпустила ее, позволив провалиться с высоты в несколько сантиметров и придержав, чтобы та не потеряла равновесие и не упала на пол.
– Госпожа Акума, – холодно сказала она, – мое имя Яна Мураций. Со вчерашнего дня я новый директор по воспитательной работе. Я ответила на вопрос, кто я такая?
– Прости, госпожа… – пролепетала воспитатель. – Я не знала…
– Ты действительно не знала. По моей просьбе господин главный директор не стал представлять меня коллективу, пока я не осмотрюсь здесь как следует. Неведение, однако, никак тебя не извиняет. Ты вошла в комнату с перепуганным мальчиком, только вчера осознавшим свой эффектор и искалечившим отца, и его матерью, которая от страха только что сознание не теряет, и перепугала их еще сильнее. В своих высказываниях ты использовала совершенно недопустимые слова и тон. И, сверх того, ты без уважительной причины опоздала, заставив четверть часа ждать и без того взвинченных людей.
– Прости, госпожа…
– Мне тебя прощать не за что, у меня с эмоциями все в порядке. Однако, госпожа, довожу до твоего сведения, что за последние полгода на твою работу родителями детей неоднократно подавались жалобы, и половину вчерашнего вечера я провела за их исследованием. Сегодня я намеревалась самостоятельно проверить, как ты ведешь себя с новоприбывшими детьми, но, похоже, не судьба. Великолепная госпожа Акума Варуй, официально объявляю, что с сего момента ты уволена. Господин Мамора, отзови пропуск госпожи Акумы и проследи, чтобы ее как постороннюю персону немедленно выдворили за пределы режимной территории. Сообщи также бухгалтерии, что формальности по ее расчету необходимо завершить сегодня же.
– Ты не можешь… – пискнула воспитатель, растерявшая весь свой высокомерный вид, но Мамора положил ей на плечо тяжелую руку.
– Ты слышала, что сказала госпожа директор, – мрачно пробасил он. В его эмоциях Яна читала совершенно явное удовлетворение. Похоже, воспитательница не пользовалась его симпатиями. – Пойдем, госпожа Акума, я проведу тебя в твой кабинет, чтобы ты могла забрать вещи. Госпожа Яна, прислать другого воспитателя? Дайто! – сказал он в пространство, постучав себя по вставленной в ухо пуговке рации, – прямо сейчас зайди в пятый кабинет. Надо выдворить с территории постороннего.
– Спасибо, господин Мамора, другого воспитателя пока не надо, – поблагодарила Яна. – У всех и без того полно дел. Я приму ребенка самостоятельно, а потом отведу его в группу.
Равнодушно скользнув взглядом по фигуре растерянно стоящей перед ней женщины, она повернулась и вошла обратно в комнату. Странно. Впервые в жизни она уволила совершенно постороннего человека, которого только что увидела, возможно, сломав ей не только карьеру, но и жизнь, но не испытывает из-за того совершенно никаких эмоций. Словно дохлую мышь из дома выбросила. Она прикрыла за собой дверь и ободряюще улыбнулась мальчику и его матери.
– Снова приношу свои извинения, – сказала она. – Инцидент исчерпан. Госпожа Акума больше нас не побеспокоит.
Она приблизилась к дивану.
– Сэцу, – ласково сказала она, – нам с твоей мамой нужно поговорить наедине. Ты
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!