Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

дошел смысл его слов, магический барьер под его ногами исчез вместе с призванным Чу Ваньнином божественным гуцинем.

В последний момент Мо Жань успел призвать Бугуй и вскочить на него, зависнув среди облаков. Чу Ваньнин же просто падал вниз, как высохший лист, сорвавшийся с дерева поздней осенью. Словно эта последняя песня Цзюгэ исчерпала все его жизненные и духовные силы.

— Ваньнин!

Изменившись в лице, Мо Жань направил свой меч вниз. Он успел подхватить на руки безвольное тело прежде, чем оно разбилось о лед Тяньчи.

— Чу Ваньнин! Ты… ты…

Глаза Чу Ваньнина были закрыты, из его ушей, рта и носа текла кровь.

Для Чу Ваньнина всегда было важно сохранять чувство собственного достоинства. Этот человек держал осанку и не сгибал спину, даже когда Мо Жань заточил его во Дворце Ушань. Он никогда не позволял себе выглядеть недостойно. Но сейчас, потеряв контроль над собственным телом, Чу Ваньнин истекал кровью и выглядел по-настоящему жалко. От его праведного и благородного образа ничего не осталось.

Чу Ваньнин, сглотнув пузырившуюся у него на губах кровь, прохрипел:

— Ты говорил… я не могу выбрать жить или умереть… но видишь, Мо Жань… в итоге ты недооценил своего учителя... Если я решил уйти, ты не можешь помешать… не можешь удержать меня...

— Учитель… Учитель!.. — Мо Жань смотрел на него и чувствовал, как кровь стынет в жилах, и холод прокрадывается в сердце. В этот момент он чувствовал себя совершенно беспомощным и мог только кричать.

Чу Ваньнин улыбнулся и чуть приподнялся. В этот момент он выглядел почти счастливым:

— Я так долго влачил жалкое существование, но в душе так и не смог смириться. Думал… все время думал, что если останусь с тобой еще на несколько лет, смогу обучить тебя… не творить снова все это зло… однако сейчас… сейчас…

Мо Жань почувствовал, что дрожит. Сжимая в руках безвольное тело своего учителя, он вдруг испугался по-настоящему.

Ужас.

Более десяти лет прошло с тех пор, как он испытывал это чувство. Сейчас же оно налетело так внезапно и нанесло сокрушительный удар по его сердцу.

— Теперь я понял, что только моя смерть может изменить тебя… больше не делай зла…

Казалось, каждое произнесенное слово причиняло Чу Ваньнину сильнейшую боль. Он бросил все силы на то, чтобы вызвать Цзюгэ, и теперь не только его духовное ядро было разрушено, но и все тело смято и изломано. Из-за того, что все внутренние органы были повреждены, кровь непрерывным потоком лилась из его рта. Продолжая сжимать его в объятиях, Мо Жань опустился на берег озера Тяньчи. Обезумев от внутренней боли и страха, он непрерывно вливал поток духовной энергии в тело Чу Ваньнина, но она тут же рассеивалась, как капля пресной воды, упавшая в соленые воды моря.

Теперь Мо Жань действительно запаниковал. Великий Наступающий на бессмертных Император, цеплялся за умирающего, снова и снова пытаясь поделиться с ним своей духовной энергией.

— Бесполезно… Мо Жань…. Я использовал свою жизнь, чтобы вызвать Цзюгэ. Моя смерть неизбежна. Если у тебя... в сердце сохранилось немного света… пожалуйста, я прошу тебя… отпусти…

Кого отпустить?

Сюэ Мэна и Мэй Ханьсюэ?

Всех этих людей из Куньлуньского Дворца Тасюэ? Или весь мир совершенствующихся?

Да-да! Конечно, он может всех отпустить! Если это нужно, чтобы Чу Ваньнин жил, лишь бы этот самый ненавистный для него человек не умер вот так.

Чу Ваньнин задрожал и, с трудом подняв руку, холодным как лед кончиком пальца дотронулся до лба Мо Жаня. Этот жест выглядел очень интимным, исполненным искренней привязанности и сочувствия.

— Пожалуйста, я прошу тебя… освободись… отпусти себя…

Злобное выражение на лице Мо Жань в одно мгновение замерзло и превратилось в гротескную маску.

Отпустить кого…

На границе жизни и смерти о ком это он так беспокоится?

Отпусти… Отпусти себя…

Он ведь это сказал?

Сейчас, сжимая тело учителя в своих руках, Тасянь-Цзюнь одновременно испытывал самые противоречивые чувства: растерянность и облегчение, удовлетворение и сильнейшую душевную боль.

— Отпустить себя? Твое последнее желание — чтобы я себя отпустил?

Мо Жань беспрестанно бормотал эту фразу. Его глаза налились кровью, и он зашелся в безумном хохоте. Его смех был злобным и неистовым, как будто темное пламя из адских глубин пронзило небеса, испепелив его рассудок и душу.

— Ха-ха-ха-ха! Освободить себя? Чу Ваньнин, ты еще безумнее меня! Такой наивный… ха-ха-ха-ха!

Казалось, что весь хребет Куньлунь вибрирует от эха его мрачного хохота. Этот полный нечеловеческого веселья, искореженный хриплый хохот заставил каждого, кто слышал его, содрогнулся от ужаса.

Безумный смех отдавался нестерпимой болью внутри Чу Ваньнина, но он мог только глотать кровавую пену. Если бы у него остались силы, он бы нахмурил брови, но сейчас ему оставалось только с грустным выражением смотреть на Мо Жаня. Прекрасные очи феникса, некогда столь острые и непреклонные, полные строгости и решимости, а иногда исполненные тепла и нежности, сейчас были наполнены безграничной печалью. Эти глаза, такие же чистые и прозрачные, как лед озера Тяньчи, постепенно затуманились, словно покрывшийся инеем фарфор.

Взгляд Чу Ваньнина становился все более рассеянным, некогда блестящие, метающие молнии глаза, теперь совсем потухли и, казалось, уже ничего не видели.

Наконец, он мягко прошептал:

— Не смейся, когда я вижу тебя таким, мое сердце разрывается от боли…

— …

— Мо Жань, всю эту жизнь, несмотря на то, что было после… с самого начала я плохо учил тебя... сказал, что твой дурной характер не поддается исправлению… это я тебя подвел... в жизни и в смерти я не буду винить тебя… — лицо Чу Ваньнина окончательно утратило все краски, мертвенно бледные губы почти не двигались. Собрав последние силы, он поднял взгляд, чтобы посмотреть в лицо Мо Жаня. Широко открытые глаза переполнились влагой, но вместо слез из его глазниц по щекам потекли капли крови.

Плачущий Чу Ваньнин, в конце концов, смог прохрипеть:

— Но ты… на самом деле так сильно ненавидишь меня… до самого конца… что даже сейчас не хочешь дать мне... уйти с миром…. Мо Жань… Мо Жань… перестань… не делай этого снова… я прошу снова, проснись… опомнись… поверни назад... ты должен одуматься...

Проснись…

Он просил его проснуться, но сам заснул, устремив вдаль взгляд широко открытых глаз. Вот так взял и заснул!

Мо Жань не мог в это поверить. Он не хотел верить, что Чу Ваньнин мог вот так просто взять