Охотник - Юрий Корчевский

Алексей успел передёрнуть затвор трёхлинейки и почти в упор, с трёх метров выстрелил унтеру в грудь. Немец упал у ног Алексея.

Справа донёсся приглушённый хрип:

— Лё… ха, выручай!

На разведчика Василия насел дюжий немец и бил его здоровенным кулачищем в лицо.

Алексей прыгнул и винтовкой ударил немца по шее. В шее хрустнуло, и немец упал на Василия. Алексей испугался — не сломалось ли ложе? Бросил взгляд на винтовку — нет, цела.

Из последних сил разведчик столкнул с себя убитого противника и поднялся.

— Здоров, как хряк! Я уж думал — каюк мне. Спасибо!

Лицо Василия было в крови, обильно текущей из разбитых губ и носа.

— Зубы целы?

— Вроде. Гляди, немцы драпают.

Гитлеровцы не выдержали рукопашной, и немногие оставшиеся в живых убегали. Пятились спиной вперёд бронетранспортеры — во время рукопашной они не стреляли, боясь зацепить своих.

— Назад, в окопы! — подал команду командир роты.

Красноармейцы бросились в окопы. Алексей успел подхватить лежащий возле убитого немца автомат и вытащить из его подсумка единственный оставшийся магазин. Чай, бой не последний, пригодится.

Едва немногие оставшиеся в живых немцы скрылись за бронетранспортёрами, те открыли пулемётный огонь. Несколько бойцов, замешкавшиеся на месте схватки, были сражены наповал.

Алексей спрыгнул в свой окоп, и тут же на него свалился Василий.

— Приютишь, пока немцы стреляют? Глянь, что я добыл! — в руке у разведчика поблескивали наручные часы. — С немца снял, который меня бил! Хочешь, забери себе — фрица ведь ты уложил.

— Не хочу я ничего с убитого брать, мародёрство это.

— Гляди, какой он идейный! Автомат вон немецкий у убитого камрада забрал, не погнушался!

— Так то автомат, оружие.

— Можно подумать, у тебя наручные часы есть! Немцы всю Европу покорили и обобрали. У каждого рядового часы есть. Хоть время сверять можно, когда жратву привезут.

— Желудок сам подскажет.

— Ну смотри, было бы предложено. Я за них булку хлеба выменяю — у того же старшины.

— Вот тогда и поделишься.

— Замётано.

Василий был парень разбитной, и когда можно было, своего не упускал. Он и сейчас успел не только часы с убитого снять, но и две патронные сумки с обоймами к автомату.

— Как немцы перестанут стрелять, надо за окопы сползать. У многих немцев ранцы есть, наверное, найдётся, чем в них поживиться.

— Рисковать жизнью из-за барахла! — пренебрежительно скривился Алексей.

— Я человек рисковый, пресная жизнь не по мне.

— Война, риска выше головы — зачем без нужды на пулю нарываться?

— Странный ты, Алексей, слишком уж правильный.

— В тайге без этого никак. Если поранишься или заблудишься — никто не поможет, надо просчитывать всё на шаг-два вперёд.

— О, вроде стихло всё? — перебил его Василий. Он приподнялся над бруствером. — Немцев не видать. Ну, я пополз.

И не успел Алексей возразить, как Василий перевалился через бруствер и пополз к убитым немцам. Он переползал от одного к другому, потом вернулся к окопу и столкнул в него ранец.

— Держи, я за патронами сползаю.

— Да сиди ты, егоза.

Из окопа Алексей наблюдал, как Василий опустошает подсумки. Занятый делом, он не заметил, что кто-то из немцев был, видимо, только ранен и пришёл в себя. Хлопнул выстрел, коротко вскрикнул Василий. Алексей дёрнулся было выскочить из окопа на помощь, но немцы открыли миномётный огонь. Мины падали одна за другой, вздымая на позициях пыль. Окопы, пусть и не в полный профиль, защищали от осколков.

Когда огневой налёт стих, Алексей приподнял голову:

— Василий, ты живой?

Прислушался. Тишина. Вновь затрещали смолкшие во время обстрела цикады.

— Вася, отзовись!

Наступил вечер. Как только стемнело, Алексей выбрался из окопа и пошёл к месту рукопашной — там вповалку лежали немцы и наши красноармейцы. Василия он нашёл почти сразу. У лежащего рядом с ним немца в руке был зажат пистолет. Оба были мертвы.

— Эх, Вася, на ерунду свою жизнь променял!

Ночью по распоряжению командира роты они собрали и похоронили в братской могиле наших убитых.

В конце сентября дивизия была окружена в третий раз. И с каждым днём подразделения теряли бойцов, кольцо становилось всё туже, а территория, на которой они находились, сжималась, как шагреневая кожа.

А немцы совершенно обнаглели. Пользуясь последними тёплыми днями, они раздевались донага и плескались в реке. Наши бойцы только наблюдали за ними с другого берега реки. Боеприпасов к немногим пушкам и миномётам было катастрофически мало, и их берегли для планируемого прорыва. А из винтовки — далековато, не достать.

На фронте помыться, постирать пропылённую, грязную гимнастёрку — редкая удача. И наши бойцы, видя, как немцы купаются, тоже попробовали зайти в воду, но немцы накрыли их из миномётов. Вот и смотрели они на купающихся фашистов, скрипя зубами от злости.

Командир взвода, сержант Осянин в сердцах бросил:

— Хоть бы их проучил кто!

— Разрешите мне! — вызвался Алексей.

— Попробуй. Но далеко, только немцев обозлишь.

Алексей отобрал патроны с тяжёлой пулей — у них траектория более пологая. Тщательно вычистил и смазал винтовку, зарядил магазин.

На берег выбрался рано, до рассвета, замаскировался в высокой траве. Рядом, метрах в десяти-пятнадцати были кусты, но Василий сознательно туда не пошёл — их немцы в первую очередь обстреляют.

Час шёл за часом. Уже поднялось солнце, пригрело землю. Над водой поднимался лёгкий парок или туман, но к десяти часам он развеялся.

И вот тут-то на берегу показались немцы. Они сбрасывали на ходу форму и, гогоча, лезли в воду. Вели себя свободно: вздымали тучи брызг, плескались, обливая друг друга.

Прицел Алексей выставил заранее, и теперь только выбирал цель.

Один из немцев выбрался из воды и встал на берегу, картинно раскинув руки, — как на пляже.

Алексей прицелился ему в живот: голова на такой дистанции — слишком маленькая цель. Задержав дыхание, плавно потянул спусковой крючок. Выстрел! Немец упал. Остальные пока не всполошились, выстрелы на передовой — не редкость.

Пользуясь их легкомыслием, Алексей успел сделать ещё четыре прицельных выстрела, пока оставшиеся в живых и испуганные немцы ползком покидали берег. Вставать они боялись, даже форму бросили — не до неё стало.